Париж ночью

С этого момента шестеренки в моей голове начали крутиться с бешеной скоростью. И прошу понять меня правильно. Проблема была не в том, будет принадлежать мне эта красотка или не будет. Вопрос вырос до глобальных обобщений – станет ли этот сверкающий мир моим или нет? В общем: То be or not to be? если я ничего не напутал в английском.

Но чем таким особенным можно было поразить красавицу, которая видела в этой жизни все? Выручила профессия. Я подошел к нашему будущему свиданию как к постановке фильма. Прежде всего, начал искать место действия. В кино этот процесс называется выбором натуры.

Почему-то меня потянуло на морскую тематику. Возможно, по ассоциации с нашей пароходной прогулкой. Но в голову лезла всякая чушь.

Например, пригласить ее на русскую подводную лодку, которая красовалась у причала в центре Стокгольма. Во времена «холодной войны» наши бравые подводники забрались в какой-то шведский фьорд, чтобы немножко пошпионить, но сели там на мель. Был большой международный скандал. В память об этом событии уже в эпоху перестройки и всеобщего бардака шведы купили у СССР списанную дизельную подлодку и устроили из нее аттракцион. Конечно, можно было привести туда красавицу… А что дальше? Любовь в кубрике? В антисанитарных условиях? Нет, не то…

Или такой вариант. В центре Стокгольма есть парк. Там в специальном ангаре хранится старинный бриг «Васа». Лет триста назад его спустили на воду, но что-то неправильно рассчитали. Он перевернулся и затонул. Уже в двадцатом веке его подняли на поверхность, осушили, подлатали и открыли для посещений как музей. Конечно, можно было дать смотрителю денежную купюру, чтобы он оставил нас вдвоем на этом шедевре шведского судостроения. А потом?.. Любовь на холодной пушке? «Васа» была отвергнута.

Чем же еще романтическим можно было растопить сердце красавицы? Может умыкнуть ее в Лапландию? Там сейчас в разгаре полярный день, круглые сутки солнце не заходит за горизонт. Тундра цветет и пахнет. Нет. Тоже не годится… Нужно ехать на север почти тысячу километров и еще тысячу обратно. Вряд ли замужняя женщина сможет сбежать из дома так надолго.

В общем, варианты, один бредовее другого, громоздились у меня в голове, а к вечеру вторника все они рухнули и погребли под собой мою последнюю надежду на покорение Запада. Я понял, что упускаю свой шанс. Я не могу выполнить условий красавицы. И кроме ее насмешливого взгляда, мне впереди ничего не светило.

В самом отвратительном настроении я позвонил своему приятелю, чтобы в его компании залить горе пивом. Мы решили начать с «Туборга» в баре гостиницы. Именно там ко мне пришла спасительная идея. Во время очередного глотка рука со стеклянной кружкой замерла в воздухе. А все потому, что мой взгляд случайно скользнул по стойке с буклетами, которых полно в каждом отеле, и неожиданно остановился на одной картинке.

Там было изображено то, что я искал.

На следующий день я чувствовал себя как перед премьерой. А ведь так, в сущности, и было. Для фильма под названием «Покорение гордой красавицы» я написал сценарий самого романтического эпизода. Более того, я успел выбрать для него потрясающую «натуру».

Остальное было делом техники. Меня даже не огорчило, что она опоздала на полчаса.

– Тебе повезло, милый, – заявила она, подставив щеку для поцелуя, – муж улетел в Штаты на два дня. Но надеюсь, ты помнишь мои условия…

– Еще как помню… – ответил я, и мы расселись по нашим машинам.

Ее блистающий «мерседес» прилип к заднему бамперу моих помятых «жигулей». Мы вырулили на Свеавеген, проехали площадь Сергельторг и взяли нужное направление. Я специально покрутился по центру Стокгольма. Это входило в мой план. Ее нужно было сбить с толку. Тем более что место действия находилось совсем недалеко.

Мы поднялись на горку и остановились в старом парке возле стоящего особняком обшарпанного желтого здания.

Она вышла из машины и с удивлением посмотрела вокруг. Я взял ее под руку и повел к подъезду, над козырьком которого красовалась надпись: «HOTEL».

Она покрутила пальцем у виска:

– Ты что, решил поразить меня дешевым отелем? Видно, я переоценила твою фантазию.

– Дорогая, – ответил я, – прошу тебя в ближайшие десять минут не задавать никаких вопросов. А потом ты сама примешь любое решение. Договорились?

– Обещаю, – озорно сверкнула глазами она.

Дверь распахнулась. Портье из-за маленькой стойки приветствовал нас, проверил резервацию, улыбнулся и дернул за шнур. Зазвонил колокольчик, и возле стойки появились два мрачных типа в фуражках, синей форме и с резиновыми дубинками в руках. Они принялись устрашающе кричать, схватили каждого из нас за пальцы и, обмакнув их в красную краску, сняли отпечатки.

Потом повели вниз по лестнице через какие-то мрачные кирпичные коридоры, освещенные тусклыми лампами. Это было сделано так быстро, что мы не успели опомниться. Стоило нам замешкаться на каком-нибудь повороте, надсмотрщики начинали орать на нас благим матом и оглушительно шлепать по стенам своими дубинками. То же самое происходило, когда моя подруга пыталась у них что-то спросить.

Нас вывели к винтовой лестнице и погнали на третий этаж. Там приказали остановиться возле одной из многочисленных дверей. Потом втолкнули в тесную комнату. Прокричав что-то угрожающее, люди в синем заперли дверь снаружи, оставив нас наедине.

– Что все это значит? – закричала на меня возмущенная красавица.

– Сам не знаю, – попытался я свалять дурака.

Но она была близка к истерике. Пришлось во всем признаться. Я пригласил ее на чисто шведский аттракцион.

Тут нужно понять, что такое Швеция. Что это за королевство победившего социализма с высочайшим уровнем жизни. Рождаясь на этой земле, каждый швед уже знает, на каком кладбище его похоронят. Жизнь здесь сытая, размеренная, но пресная.

Поэтому, когда власти закрыли старую тюрьму в центре города, какой-то предприимчивый тип выкупил ее и превратил в оригинальный отель. Теперь любой швед мог получить незабываемое удовольствие – провести целый день за решеткой и испытать на себе все прелести тюремного режима. От добровольных узников не было отбоя.

Подозреваю, что моим соотечественникам это трудно понять. Но когда я случайно увидел рекламу этой «тюрьмы», то понял, что лучшего места для нашего свидания не придумать.

Так мы оказались в настоящей камере с двухъярусными нарами и зарешеченным окном. Я сообщил своей сокамернице, что нас выпустят отсюда только через сутки. Красавица была в ярости. Она принялась барабанить в железную дверь, но никто не откликнулся.

Я приуныл. Ведь ее настроение никак не располагало к нежности, и кораблю моей мечты была уготована участь невезучей «Васы».

Но меня спасло чудо. Оно возникло в виде бумажного листочка в рамочке, висевшего на внутренней стороне двери. Он попался ей на глаза, и когда моя подруга прочитала его содержание, то забыла о своей ярости и принялась хохотать. С женщинами такое бывает.

– Ты знаешь, что тут написано? – сквозь смех спросила она.

– Откуда? Там же по-шведски…

Она принялась переводить, и теперь уже мы смеялись вместе. Это было меню местного тюремного ресторана. В вольном переводе на русский оно звучит так:

1. «Баланда рыбная» (французский суп буйабес).

2. «Колючая проволока» (морские ежи с икрой).

3. «Тараканы тюремные» (лангусты) и т. д. и т. п.

– Ну и насмешил ты меня, – примирительно сказала красавица, и я получил в награду первый поцелуй.

О втором, третьем и последующих рассказывать не в моих правилах. Скажу только – все тюремное меню было продегустировано по полной программе, включая и мое любимое шабли. Еду нам подавали через «намордник» в двери. Перед сном мы мылись в тесном душе. А вместо пижам облачились в полосатые тюремные робы. Мою прекрасную подругу все это страшно веселило. Мы продлили пребывание в нашей тюрьме еще на одни сутки.

Но ничто не вечно под луной, как говорил поэт. Счастью пришел конец. Срок заключения закончился, и нас выпустили на свободу. Что добавить еще? Прощальный поцелуй на автомобильной парковке возле тюрьмы был самым нежным.И я понял – этот мир теперь мой. Да и в зубрежке английского появился какой-то смысл.