Страница 16 из 64
Это привело Игоря в ярость.
– Где ты была?
– В каком смысле? – удивилась Чума.
– Я спрашиваю, где ты была?
– Как где? Там же, где и ты. Здесь.
– Тебя здесь не было.
– То есть как?
– А вот так! Мы тебя искали два дня!
– А как же я здесь оказалась?
– Ты сюда явилась только сегодня утром!
– Откуда?
– Я тебя об этом спрашиваю!
Марина виновато улыбнулась:
– Честно сказать?
– Честно.
– Не помню.
– Ты что, больная? – возмутился Игорь. – Как мы здесь в субботу собрались, помнишь?
– Помню.
– Как вы стриптиз танцевали, помнишь?
– Помню, – подтвердила Чума, подкрашивая губы.
– А дальше?
– А дальше ничего не помню.
– Ну, хоть какие-нибудь детали…
Марина глубоко задумалась, а потом спросила:
– А в чем, собственно, дело?
– А в том, что ты ушла отсюда совершенно голая и провела две ночи вон в том доме через дорогу.
У Марины от возмущения выпала из рук пудреница.
– Знаешь что, милый! Я считала тебя нормальным мужиком. А тебе надо лечиться!
– Это тебе надо лечиться! – зашелся Игорь.
– Ах, так? – возмутилась Чума. – Больше ты меня никогда не увидишь. Забудь мой телефон. А если хоть раз позвонишь, то мой муж так тебя отделает, что тебе мало не покажется.
Она схватила свою сумочку и, хлопнув дверью, выбежала из квартиры.
Игорь остался в одиночестве. У него было время осмыслить произошедшее.
«Это же надо, – грустно размышлял он, – будучи абсолютно голой, исчезнуть, раствориться в этом безумном городе, двое суток где-то пропадать, явиться без единого синяка, без единой царапины, ничего не помнить и обвинить во всем человека, который искал ее два дня и две ночи. Как же эти женщины умеют устраиваться в жизни! И вообще, как они ухитряются всегда найти выход из самого безвыходного положения?»
– Именно этого мне и не хватало! – воскликнул Пьер. – Это же целая готовая глава про русских женщин и нечистую силу.
– Я тебе могу еще кое-что на эту тему рассказать.
– Подожди. К женщинам мы вернемся. А я бы хотел сейчас прояснить для себя различия между «старыми» русскими и «новыми». – Разница проста, – ответил я. – «Новые русские» – это те, кого вы во Франции называете нуворишами. Порождение дикого русского капитализма. Таких типов невозможно было представить себе при коммунистах. А чтобы ты лучше понял разницу между «старыми» и «новыми», я тебе вот что расскажу…
Наследство
В Питере я работал на документальном фильме «Мосты». Он был посвящен людям, которые когда-то потеряли друг друга, которые ищут родственников и знакомых. Съемочная группа связалась с Управлением внутренних дел, попросила познакомить нас с гражданами, обратившимися в милицию за помощью в розыске. Направляясь туда, режиссер взял меня с собой, чтобы я фотографировал анкеты. Мы приехали в знаменитое на весь город здание на Литейном 4, которое местные жители именовали не иначе как Большим домом. В этом шедевре советского конструктивизма размещались две организации – Управление внутренних дел и Управление КГБ. Поэтому дом № 4 на Литейном проспекте пользовался у горожан дурной славой. Ходил даже такой анекдот. «Почему этот дом назвали Большим?» – «Потому что с него Колыму видать».
Короче, пришли мы в отдел МВД, занимавшийся поиском пропавших людей. Молоденькая девушка-лейтенант показала нам, как пользоваться картотекой. Там люди, которые потеряли друг друга во время войны, тут – без вести пропавшие, здесь – нынешние, неизвестно, куда канувшие. После чего предоставила нам стол для работы, а сама уселась за соседний и занялась служебными делами.
Мы принялись за изучение анкет. В этот момент раздался стук в дверь, и в комнату вошел человек лет пятидесяти. Лысоватый, невзрачный, он был одет в потертый костюмчик и выцветшую рубашку. Пришедший сильно волновался, как, наверное, волновался каждый, кого вызвали в Большой дом.
Сотрудница предложила ему сесть, повертела в руках его повестку, почему-то вздохнула и спросила:
– Вы – Благонравов Николай Петрович?
– Да, – ответил гражданин.
– Ваш паспорт, пожалуйста.
Она сверила данные, вернула документ и, покопавшись в ящиках стола, достала какое-то дело:
– Николай Петрович, скажите, отца вашего звали Петр Иванович Благонравов?
– Точно так, – подтвердил посетитель.
– А мать вашу звали Евгения Кузьминична Благонравова?
– Абсолютно точно.
– А вот сестру свою, Марию Петровну, вы не помните?
Посетитель почему-то поморщился. И через силу ответил:
– Нет.
– Но вы знаете, что у вас была старшая сестра?
– Дело в том, – замялся Благонравов, – что она пропала, когда я был совсем маленьким.
По всему было видно, что эта тема ему неприятна и он поскорее хочет ее закрыть. Но милиционерша не собиралась ничего закрывать. Она вцепилась в него мертвой хваткой:
– При каких обстоятельствах ваша сестра пропала?
Благонравов тихо заверещал, что не знает. Что давно забыл об ее существовании, и если бы ему сейчас о ней не сказали, то он бы никогда не вспомнил о родственных с ней связях.
– А вы не поддерживали с ней потом каких-нибудь отношений?
– Никогда.
Благонравов так быстро выдохнул это слово, что стало понятно – он чего-то недоговаривает.
Мы с режиссером переглянулись. Продолжая для вида разглядывать картотеку, мы напряженно ловили каждое слово из их диалога.
– Какие отношения могут быть с человеком, если я его в глаза не видел? – продолжал бухтеть Благонравов. – Что у меня может быть с ней общего? Я ее давно забыл, и вспоминать не собираюсь…
Тогда сотрудница сделала паузу и торжественным голосом сказала:
– Уважаемый Николай Петрович, у меня есть для вас важное сообщение. Дело в том, что ваша сестра Мария Петровна Благонравова объявилась.
– Передайте, что я не хочу ее видеть.
– Сделать это невозможно.
Благонравов втянул голову в плечи.
– Вы не спрашиваете почему?
– Меня это не интересует.
– И все же… Я должна вам сообщить, что сестра ваша, Мария Петровна, умерла.
Из уст Благонравова вырвался вздох облегчения. Он даже чуть было не улыбнулся. Но, почувствовав, что это будет совсем неуместно, взял себя в руки и спросил невпопад:
– Я не понял, она мертвая нашлась?
– Не совсем.
– В каком смысле?
– Послушайте, Николай Петрович, перестаньте меня путать, – почему-то возмутилась милиционерша.
– Это надолго? – спросил в ответ с тоской Благонравов и посмотрел на часы.
– Что надолго? – не врубилась она.
– Ну, эта беседа наша…
– Как пойдет разговор. – Милиционерша сделала паузу, разглядывая Благонравова в упор. Потом принялась ему растолковывать: – Ваша сестра умерла. По этому поводу мы вас и разыскиваем.
– Зачем?
– Вас что, смерть близкого человека совсем не интересует?
– Совсем.
– Ну и ну… – растерялась милиционерша.
– Да, я такой! – с вызовом произнес Благонравов.
– А где она скончалась, где жила – вас это тоже не интересует?
– Абсолютно.
– А если я вам скажу, что она жила и скончалась в Канаде?
– Слышать про это не хочу! Нет у меня никакой сестры! И не было! – взвизгнул Благонравов.
– Была!
– Не было!
Мы с режиссером еще раз переглянулись. Ну и тип этот Благонравов!
А он вошел в раж:
– Это все, что вы хотели мне сказать?
– Нет, не все.
– Что же еще?
– А то, что она оставила вам наследство.
Тут Благонравов вздрогнул и прошептал: «Только этого не хватало…», потом произнес железным голосом:
– Не надо мне никакого наследства и никакой сестры!
– И вас не интересует, сколько вам досталось?
– Не интересует.
– А я все-таки вам это скажу. Шестьсот пятьдесят тысяч долларов.
Очевидно, милиционерша рассчитывала на эффект, который произведет на него сумма. По нынешним ценам это потянуло бы на несколько миллионов зеленых.