Страница 12 из 16
– И что? – холодно спросил Егор. – Мне для чего эти откровения? Ты, между прочим, моего отца обманываешь. Как прикажешь реагировать?
– Егор… Понимаешь, все куда сложнее, чем ты думаешь. Твой отец далеко не святой человек. Я бы сказала даже – совсем не святой. И моя жизнь с ним – каторга, тюрьма, из которой не выбраться. Пока ты не ощутил этого на себе, пока тебе все кажется сказкой. Но рано или поздно ты со мной согласишься и все поймешь!
– Инна, я не хочу этого слушать…
– Я прошу тебя ничего не говорить отцу, – перебила его Инна. – Ну, подумай сам, кому ты сделаешь лучше? Он и так уже догадывается, но, пока я сижу взаперти, у него нет повода. Разведется он со мной, что дальше-то будет? Не со мной, тут как раз все ясно. С тобой что будет? Новая мачеха может оказаться не такой лояльной. Или ты надеешься, что Саша вернется к твоей матери?
– Инна, хватит…
– Егор, я тебя очень прошу, пожалуйста… Я сама расскажу, когда придет время.
– Инна, – прервал ее Егор, – ты понимаешь, о чем меня просишь? Это, черт побери, мой отец!
Его голос, жесткий и холодный, ударил по ушам Инны. Она зажмурилась и, откинувшись на подушки, затянулась, глотая дым и застрявшие в горле слезы.
– Егор, а как же Алиса? – негромко спросила она. – Ей и так живется несладко. Мы ведь только на людях счастливая пара. Дома без конца ругаемся, и этому конца нет. Если бы ты знал, как я хочу уйти…
– Так уходи! У твоего конькобежца небось не в Бутово халупка и деньжата водятся…
– Если я попробую уйти, через неделю меня найдут в Москве-реке, – глухо сказала Инна и раздавила окурок в пепельнице. – Твой отец – страшный человек. Ты даже не представляешь, сколько скелетов в его шкафах!
– А в твоих? – парировал Егор.
Инна открыла рот, чтобы ответить, но прямо над ее ухом раздался жеманный голос, заставившей ее прекратить диалог.
– Инна, мусик, как я рад тебя видеть!
Егор поднял глаза.
Рядом стояло нечто, отдаленно похожее на мужчину: тщательно налакированные волосы стояли дыбом, простецкое, почти крестьянское лицо было тщательно затонировано, маленькие глазки подведены. Существо было облачено в белую рубашку с кружевным жабо и обтягивающие штанишки из сине-зеленой кожи, переливающейся мелкими чешуйками. Существо протянуло Инне тощие ручонки, увенчанные россыпью колец, и с силой выдернуло ее с дивана.
– Тебя так давно не было видно, – щебетало существо, почти прикасаясь щеками к лицу Инны в приветствии. – Неужели твой тиран и деспот решил навеки заточить тебя в башне? Но ты нашла силы сбежать? Какая молодчуля! Смотри, что на мне! Это последняя коллекция Готье. Отвалил сумасшедшие деньги. И только что увидел еще два таких же наряда, причем один – на Алмазове! Ну не свинство ли?! А кто этот пусик с тобой? Ты времени зря не теряешь…
– Пусик – это сын тирана и деспота, – ответила Инна. – Знакомьтесь: Егор, журналист, очень способный. Он недавно в Москве. А это – Антуан, певец, наша новая звезда.
– Очень рад, – пропел Антуан и ловким движением бедра оттеснил Инну куда-то вбок. – Между прочим, для друзей я просто Тоша.
Вспомнив о неудачной попытке Насти организовать интервью с Антуаном, Егор хищно улыбнулся.
– А я так просто счастлив! – в тон Антуану пропел он и с силой пожал руку, безвольную, как лапка мертвого бройлера. – Егор, для друзей просто… Егор.
Подхватив Антуана под локоть, Егор потащил его в сторонку.
Антуан запрокинул голову и глупо захихикал.
– Егор, – робко позвала Инна.
Тот обернулся.
На лице пасынка Инна увидела улыбку – тонкую, как у гадюки.– Не бойся, – прошипел он. – Я не скажу.
Мечты – они, как песчаные замки.
Ты их возводишь, громоздя одну на другую, а потом кто-то наступает на сооружение кирзовым сапогом.
Влажный, осыпающийся звук – и нет мечты.
Финита!
Кому-кому, а Диме об этом было известно прекрасно. Уже год он жил в Москве, а удача по-прежнему стояла тылом, не думая обернуться даже в мимолетном проявлении благосклонности. Утром – занятия по вокалу в училище, ночью, раз в два дня – дежурство в магазине…Осень уже брала свое. По вечерам в городе царили сырость и холод. В магазине еще не включили отопление, да и дома, на съемной квартире, было зябко. Вдвоем с Маринкой они купили обогреватель, выбрав самый дешевый и маленький, но толку от него почти не было. Ночью, набросав на себя все, что было теплого, они стучали зубами, лежа на толстом ватном одеяле. Одолженный Егором надувной матрац Маринка случайно проколола ножом, когда по примеру аристократии решила позавтракать в постели. Дима страшно ругался, ведь именно ему пришлось идти к Егору и униженно просить прощения за испорченную вещь. Хорошо, хоть тот не потребовал вернуть деньги немедленно…
После трагической гибели матраца Марина, чувствуя за собой определенную вину, умудрилась где-то раздобыть кровать: старую, обшарпанную, с растянутой сеткой и дряблым ватным матрацем. Спать на ней было тоже не слишком удобно, но, по крайней мере, гораздо теплее. Однако в последние несколько дней Диме все чаще приходилось ночевать в других местах: то у Егора, то на работе, то еще где-нибудь, потому что Марина, отчаявшись захомутать красавчика-соседа в свои тенета, решила устраивать личную жизнь с любым потенциальным женихом.
События последнего полугодия жизни Димы развивались какими-то неровными толчками: вверх, вниз, пауза… Однако в этой кривой глубина падений была куда круче, чем траектория взлетов.
Он стоял на улице, мрачный и пришибленный.
Только что закончилось очередное прослушивание на роль в мюзикле. Маринка, ошарашенная новой возможностью, прилетела домой как безумная, начала тормошить и требовать, чтобы он пошел с ней:
– Дима, это молодежный мюзикл, почти как на Бродвее! – орала она. – Об этом пока мало кто знает! Ну, вставай же, скорее, пока туда не сбежалась вся Москва…
До здания, в котором проходил кастинг, Дима и Марина долетели за час, что, учитывая расстояние, явно превышало человеческие возможности. В метро влетели, когда двери поезда уже закрывались, маршрутку пришлось брать штурмом, используя гитару как оружие. Сидя внутри, Маринка начала истерически подхихикивать и тыкать пальцами куда-то вбок. Дима скосил глаза на собственное плечо и увидел толстый шов. В спешке он надел кофту наизнанку. Маринка хихикала и кренилась на бок, заваливаясь на недовольно косившуюся на нее толстую тетку в вязаной безрукавке. А вот Дима почему-то не разделял веселья подруги. В сердце зашевелился червячок нехорошего предчувствия: зря едем, все зря…
Так оно и вышло.
Уже на подходе к бывшему Дому пионеров Дима и Марина увидели змеившуюся очередь – как минимум сотня претендентов на роль! Однако в этой очереди что-то было неправильное… В воздухе витало странное напряжение. Никто не распевался, почти никто не разговаривал. Лица молодых людей были напряжены и серьезны.
– Странно, – медленно сказал он. – Будто на бойню идут. Чего все такие злые?
– Никто внутрь не заходит, – ответила Марина, вытягивая шею. – Кажется, двери закрыты. Неужели прослушивание уже началось? Мы же вовремя приехали…
– «Мало кто знает», – ехидно процитировал Дима подругу. – «Пока вся Москва не сбежалась»… Да вся Москва уже тут. И, похоже, с утра. Чего такой ажиотаж-то?
– Мюзикл американцы продюсируют, – процедила сквозь зубы Марина. – Насколько я знаю, приличные бабки будут платить. Что-то вроде «Нотр-Дама». Говорят, даже Алмазов согласился принять участие. Премьера на Новый год ожидается, вроде бы по одному из центральных каналов покажут…
– По телику?
– Ну да, а что?
Дима вздохнул.
– Дура ты, Маринка. Кто же нас с тобой в «ящик» пустит? Тем более если сам Алмазов согласился принять участие. Да там даже массовка из звезд будет! Пошли отсюда.
– Ты с ума сошел? – яростно прошипела Маринка. – Это же шанс, понимаешь? Шанс!!! Да я тут костьми лягу, а попаду на прослушивание!
– Где ты уже своими костьми не ложилась, а толку чуть, – ехидно фыркнул Дима.