Пространство Готлиба

– А как вы выглядите? – спросил я.

– Вы имеете в виду внешне?

– Ага.

– Обыкновенно. Чем-то похож на майского жука. Только рога больше, панцирь крепче. Кстати, в моем панцире содержится огромное количество полезных лекарственных веществ.

– В самом деле?

– Определенно. Пока я нахожусь в вашем организме, вы защищены от простуды. Вам не страшны ни респираторные заболевания, ни даже грипп! Мои выделения способствуют нормализации почечного давления. Так что теперь вы понимаете, что я – приобретение?

– Теперь – да.

– У меня шестнадцать ножек. На каждой по сорок чувствительных рецепторов, которые способны определять климатическое состояние окружающей природы и передавать в мой мозг ее параметры. В зависимости от погодных перемен я могу регулировать защитные силы своего организма… Кстати, – жук опять шевельнулся, от чего я недовольно поморщился, – у меня нет крови и нет глаз.

– Я знаю, что в насекомых нет крови! Помню, в детстве частенько давил каблуком жуков-короедов. Оставалось только такое белесое мокрое пятно.

– В общем-то это не делает вам чести, – ответил Hiprotomus.

– А как же вы ориентируетесь в пространстве? – полюбопытствовал я. – Без глаз-то!

– Мои рога – передатчики ультразвукового сигнала, с помощью которого я прекрасно перемещаюсь. Чтобы вам было понятно, я посылаю сигнал, и он, отразившись от препятствия, вновь возвращается ко мне. Чем ближе препятствие, тем быстрее он возвращается.

– Примитивное устройство.

– Какое есть, – отрезал жук. – Кстати, сейчас я прекрасно вижу! – уточнил он. – Пользуюсь вашими глазами.

Забросив очередную порцию хлеба в голубиную свалку, я закрыл глаза и мысленно спросил:

– А сейчас видите?

– Нет, конечно.

Я вновь открыл глаза и заметил среди голубей какую-то ярко окрашенную птичку, которая в отличие от остальных не склевывала с асфальта крошки, а поглядывала в мою сторону, подергивая зеленой с хохолком головкой.

Потерявшийся попугай, – решил я.

– Что вы говорите? – спросил жук.

– Ничего. Это я сам с собой. Позвольте спросить вас?..

– Пожалуйста.

– В какой связи находятся наши с вами органы чувств?

– Органы чувств? – задумался Hiprotomus. – Да, пожалуй, не в значительной. Зрение, как я уже говорил, да возможность общаться через общий нерв.

– И все?

– А что, вам недостаточно этого?

– Знаете, – искренне признался я, – я бы вовсе обошелся без вас!

– Грубо. Посмотрим, что вы скажете в будущем.

– А я думал, что мы переговариваемся телепатически!

– Нет, – пояснил жук. – Телепатия здесь ни при чем. Когда вы произносите что-то про себя, еле заметные колебания голосовых связок передаются мне по "тонкому" нерву и я их воспринимаю!

– А как же я принимаю вашу речь? У вас что, тоже есть голосовые связки?

– Дело в том, что мои рога способны колебаться с такой частотой, что получается подобие человеческой речи…

– По-моему, все это чушь! – разозлился я. – Не знаю, зачем вам нужно меня обманывать! Какие-то колебания выдумали!.. Через "тонкий" нерв!..

От охватившего меня раздражения я поднял над головой правую руку и с удовольствием потряс ею.

– Вы – врете! – крутил я локтем. – Вы воспринимаете слова именно телепатически, но хотите, чтобы я считал по-другому, дабы подслушивать мои мысли!

– Вовсе нет! – воскликнул жук. – И не трясите, пожалуйста, рукой!

– Нет?!. А когда я подумал о попугае, вы тут же среагировали на мою мысль!

Я так тряхнул рукой, что Hiprotomus отчаянно вскрикнул.

– Перестаньте, пожалуйста! Ну, вы правы! Ну, пусть я вас обманул! – ныл жук, а я продолжал взмахивать рукой, пока не привлек внимание какого-то прохожего. Он тоже помахал мне в ответ, вероятно принимая за знакомого. – Прошу вас, перестаньте! – умоляло насекомое.

Вернув правую руку обратно на подлокотник коляски, я, все еще злой, глубоко задышал, стараясь успокоить нервы.

– А вы не дурак, – сказал жук, когда мой пульс восстановился, а ноздри перестали раздуваться.

– Слава Богу.

– Поверьте, – оправдывался жук, – подслушивать ваши мысли вовсе не самоцель для меня!..

Я обиженно молчал и смотрел на пеструю птичку, которая казалась мне теперь не попугаем, а скорее – канарейкой. Птица по-прежнему не обращала внимания на голубиную свалку, а стояла, приподнявшись на своих тонких лапках, вытягивала головку с хохолком на зобастой шее и заглядывала мне издали в глаза.

– Поверьте!

– Тогда скажите, какая ваша истинная цель!

– Это не так просто объяснить! – продолжал оправдываться Hiprotomus. – Но вам ничего не угрожает!..

– Либо вы говорите о своей истинной цели, либо…

– Либо что? – спросил жук, и я почувствовал, что настроение его изменилось. В голосе или имитации такового послышались стальные нотки. – Вы хотите предъявить мне ультиматум? Или припугнуть меня? Ну что ж, пробуйте!

А что, собственно, я могу ему сделать? – задумался я. – Какой ультиматум выдвинуть?.. Ни вырезать это гадкое насекомое из-под кожи, ни что-либо другое сделать с ним я не могу. Врач предупреждал, что любые радикальные средства приведут мой организм к серьезным последствиям. Полному параличу или слепоте с глухотой. Остается лишь махать рукой, доставляя жуку мелкий дискомфорт. Да и рука может в конце концов оторваться!..

Внезапно жук пронзил мою кожу своей иглой, и я вскрикнул на весь сквер отчаянно, распугивая насытившихся голубей. Лишь маленькая цветная птичка не испугалась, а раскрыла свой клюв, показывая тонкий загнутый язычок.

– Это чтобы вы понимали, что я могу делать в ответ, когда вы машете рукой! – пояснил Hiprotomus. – И спешу вас предупредить – в моем арсенале возмездия достанет еще средств причинить вам массу неприятных ощущений! Поверьте мне на слово!..

– Какого хрена! – заговорил я вполголоса. – Какого хрена вы вторгаетесь в мою жизнь! По какому праву пользуетесь моим телом, да еще при этом угрожаете мне, доставляя физические мучения, таракан вы этакий!

Игла вновь пронзила мою кожу, и дернулось мучительной болью все тело.

– Это вам за таракана! – объяснил жук и ткнул шипом еще раз. – А это на будущее!

То, что произошло дальше, я назвал охотой за саранчой. Когда первая болевая волна откатилась, я увидел, как маленькая цветная птичка щелкнула клювом, пряча язычок, затем распрямила острые крылья, оттолкнулась своими тонкими ножками от земли, взлетела мгновенно до верхушки дуба и упала с высоты камнем на меня. Она зацепилась за мою правую руку и с неистовым отчаянием принялась расклевывать рукав куртки, вонзая в болонью острую стрелу своего клюва.

– Уберите ее! – завизжал жук. – Сверните ей немедленно шею!

От наблюдаемой картины я на мгновение оцепенел, затем, видя, как гибнет куртка, махнул в гневе на птицу левой рукой, отгоняя ее от себя, но маленькая негодница, отлетев на несколько метров, развернулась и, опять набрав высоту, отчаянно ринулась в атаку.

– Раздавите ее! – вопил в испуге Hiprotomus. – Иначе вас парализует так, что вы даже моргать не сможете!

– Кыш! Кыш! – шипел я, пытаясь поймать птицу в ладонь.

Один раз ей все-таки удалось проткнуть своим клювом куртку и пиджачную материю под ней. Я почувствовал, как чиркнул клюв, оставляя на коже царапину, впрочем неглубокую.

– Она клюнула меня! – изумился жук. – Она клюнула меня!

В конце концов я изловчился и, достав птицу краешками пальцев, отбросил шлепком ее крошечное тельце на несколько шагов в сторону. Птичка отлетела к кустам, захлопала по земле крылышками, закрутилась вокруг себя, как будто пыталась избавиться от чего-то ей мешающего.

Не убил ли я ее ненароком?

Я вовсе не хотел этого делать, а потому смотрел на дергающуюся в грязи птичку с сожалением и очень хотел, чтобы она пришла в себя и улетела восвояси.

– Ишь ты, дрянь какая! – не успокаивался жук. – Мне кажется, что она достала до моего тела.

– А ведь она выклевать вас хотела! – сказал я с неким удовлетворением.