Страница 24 из 46
— Вы и так уже задолжали, — сказали они Торсыху.
Ласточки полетели к реке, воду в рот набирают и заливают пожар, а сорока сухой травы в огонь подбрасывает и хохочет:
— Ха-ха-ха, как горит весело. Пусть всё горит.
В степи на кургане волк завыл:
— Так и надо Торсыху: ни одного жеребёнка не дал нам съесть, пусть дотла сгорит двор его. А корову с овцой мы задерём.
Собака Торсыха вокруг юрты бегает, просит:
— Хоть бы дождь пошёл, хоть бы дождь пошёл.
В табуне чалый жеребец заржал:
— Торсых нас днём и ночью никому в обиду не давал, пусть хлынет дождь и зальёт пожар.
Сорока хохочет:
— Ха-ха-ха… Если волк у Торсыха корову съест, мне кишки останутся.
Ласточки, летая, кричали:
— Пусть дождь польёт… Пусть дождь польёт…
Подул ветер, нагнал чёрную тучу, и полил дождь. Дождём быстро залило пожар…
Волк подкрался к чалому жеребцу:
— За то, что ты просил дождь, я съем тебя, — сказал волк.
— Ты сначала посчитай, сколько у меня волос в хвосте, — ответил жеребец и повернулся задом.
— Ну что же, посчитаю, — согласился волк. Подобрался к жеребцу, а жеребец как ударил задними ногами, так волчью голову на две части и расколол.
Дождь лил всё сильнее. Хырха и Хырым в свою юрту спрятались. Тут речка из берегов вышла. Хлынула волна, смыла юрту, и Хырха с Хырымом захлебнулись. Уцелела только юрта Торсыха, потому что стояла она на бугре, вдали от реки.
Смотрит утром Торсых, а от байских дворов и следа не осталось.
Ласточки поют, радуются, а сорока плачет:
— Свила я себе гнездо на низкой иве. Вода поднялась и унесла моих бедных детёнышей.
Ласточки ей в ответ кричат:
— С чёрными мыслями сорока на чёрной иве плачет. У нас нет злых мыслей, и мы радуемся. Сегодня радуемся, и завтра, и послезавтра, и всегда будем радоваться.
Торсых собрал батраков. Они поделили между собой байский скот, поставили на берегу новые юрты и стали жить хорошо.
Литературная обработка Б. Балтера.
Воробей и ворона
Давным-давно дело было. Тогда ещё воробей с ворону ростом был. Вот как-то сидели воробей с вороной и беседовали.
— Приятель воробей, — говорит ворона. — Если бы жила я среди людей, то много, много хорошего могла бы им рассказать.
Подумал воробей и не согласился.
— Пустомеля ты, пустомеля, — сказал он. — О чём хорошем можешь ты говорить? Как начнёшь каркать, так обязательно несчастье случится. Вот если бы я среди народа жил, то мог бы многое людям посоветовать.
Спорили они, спорили и подрались. Схватил воробей ворону за горло да так придавил, что она до сих пор хрипит. Вырвалась ворона, перелетела на другое дерево и прокляла воробья.
Стал воробей маленьким, таким, как теперь. С тех пор поселился он там, где люди живут, без конца чирикает и думает, что хорошие советы даёт.
Литературная обработка Б. Балтера.
Волшебный Чатхан
Давным-давно жил старик пастух. Звали его Чатхан. Много скота было у хана. Много было и пастухов. Трудная служба у пастуха: одни заботы, и совсем нет радостей.
Долго думал Чатхан, чем бы облегчить жизнь пастухов, и придумал: сбил из дощечек длинный и узкий ящик, натянул на нём волосяные струны и начал играть на них. По вечерам к нему приходили послушать музыку пастухи. Так красиво звенели семь волосяных струн, что у людей сладко замирало сердце, птицы складывали крылья в полёте, звери останавливали свой бег. Очарованные рыбы замирали в реках и озёрах, в степи слушали волшебную музыку табуны коней. Лёгкой стала работа пастухов. Стоило разбиться стаду, как Чатхан брал свой музыкальный ящик, трогал струны, и стада снова собирались. Чатхан один управлялся с бесчисленными стадами хана.
Однажды случилась беда. О волшебном инструменте узнали одноглазые разбойники. Они пришли из-за гор, убили старика, унесли музыкальный ящик, угнали скот бедняков. Только ханские стада остались в степи.
Был у старика внук. Рос он не по дням, а по часам. Когда подрос, сказал матери:
— Сделайте мне лук и стрелы.
Мать сделала ему лук из табылки (табылка — таволожник), нарезала из тальника стрелы. Хорошим стрелком стал внук Чатхана. Направо пустит стрелу — тридцать птиц падает, налево пустит — сорок птиц убивает. Мать строго-настрого запретила сыну ходить за большую гору. А мальчику любопытно, что же там есть за высокой горой. Однажды он поднялся на вершину и увидел возле пещеры большой дом без окон. Мальчик подкрался к дому и прислушался. За стеной людские голоса, как пчёлы, жужжали. Один говорил:
— Еда кончилась…
Другой добавил:
— Нужно яловую кобылицу вызвать.
Третий предложил:
— Хорошо бы яловую корову и яловую овцу заколоть.
Вдруг в доме всё притихло и послышалась чудесная музыка. Закачались леса, затрепетали на деревьях листья. Легко и весело стало кругом. Заржала кобылица, замычала корова, заблеяла овца. Они подбежали прямо к дому и остановились. Мальчик спрятался за большой камень и стал смотреть, что будет дальше.
Из дома вышло семь чёрных людей. На левой половине головы у них было по одному глазу. Вместо лиц был один огромный рот с двумя клыками. Они зарезали животных и стали носить в дом мясо.
Давно не ел мальчик мяса домашних животных. Он протянул из-за камня стрелу и наколол наконечником конскую, коровью и овечью грудинки. Одноглазые разбойники ничего не заметили.
Мальчик притащил свою добычу матери. Сильно она обрадовалась, так как тоже давно не ела мяса. Скот ведь остался только у хана, а у пастухов ничего не было.
Но когда мать узнала, куда ходил сын и откуда достал грудинку, она опечалилась и сильно поругала его.
— Эти разбойники убили твоего деда. Я боюсь: не было бы новой беды, зачем ты туда ходил? — сказала мать.
— Ничего не бойся, — ответил мальчик.
На другой день он взял лук и стрелы и снова отправился за гору.
Подкрался к дому и стал прислушиваться. В доме сильно спорили.
— Кто съел грудинку? — спрашивал один.
— Сам, наверное, и съел, — отвечал другой.
— Ни коровьей, ни бараньей грудинки не было, вы всё потихоньку съели, — говорил третий.
Спорили они, спорили и решили пересчитать кости. Посчитали, — нет грудинок. Тогда один сказал:
— Все вы ничего не понимаете. Вырос внук Чатхана. Это его рук дело. Надо убить его.
Выбежали одноглазые из дома, спешат, толкаются. Были они почти совсем слепые. Взялись за руки и пошли с горы.
Мальчик переждал немного и пробрался в дом. Перед дверью он вырыл глубокую яму, прикрыл её ветками, присыпал ветки землёю. После этого он взял инструмент деда и заиграл.
Одноглазые услышали и побежали обратно. Только кинулись к двери, как все провалились в яму. Мальчик всех их камнями побил, а яму закопал.
Взял он чудесный ящик и заиграл на нём. Открылась пещера, заржали кони, замычали коровы, заблеяли овцы. Пошёл мальчик с горы, перебирая струны, а за ним шли стада.
Мальчик играл на чудесном инструменте и пел им о злых ханах, о добрых и могучих богатырях.
С тех пор в народе волшебный ящик назвали чатхан — в честь старика, а мальчика прозвали Хайджи (хайджи — народный певец).
Литературная обработка Б. Балтера.
Два друга
Жили два друга, два молодых парня. Одного звали Адычак, другого — Кечок. Друг друга они любили, в преданности друг другу клялись.
Адычак часто говорил, что он походит на своего отца — храброго человека. С ним, лучшим другом, Кечоку будет не страшно даже ночью пойти через дремучий лес.
Кечок молча слушал друга и запоминал его слова.
Вот однажды они пошли по таёжной дороге. А навстречу им — медведь. Встал на задние лапы и зарычал.
Адычак первым увидел медведя, бросился к ближнему дереву и залез на самую вершину.
Кечок остался один. Медведь хотел схватить его, но он упал на землю и притворился мёртвым.
Зверь склонился над находчивым парнем, обнюхал его голову и, убедившись, что он мёртвый, пошёл дальше.