Он ждет

Продолжая? Как бы не так! Я попробовал было, однако мысли мои смешались, и мне не удалось написать ни строчки. Утро выдалось темное, стоял плотный желтоватый туман — словом, черпать вдохновение было неоткуда, а тут еще эта глупая старуха затаилась под дверью, ожидая, когда я снова приглашу ее войти. Во мне поднялось такое раздражение, что я уже не мог усидеть на месте. Вскочил, распахнул дверь…

— Что вам надобно и почему вы, собственно, не входите?

Однако слова мои повисли в пустоте. За дверью не было ни души, только сырая тяжелая мгла желтоватыми клубами наполняла темную лестницу.

Я в сердцах захлопнул дверь, проклиная этот злосчастный дом с его таинственными шорохами, и вернулся к работе. Через несколько минут Эмили принесла мне письмо.

— Что, миссис Монсон или вы стучали сейчас мне в дверь?

— Нет, сэр.

— Вы уверены?

— Миссис Монсон ушла на рынок, и в доме только я да малец, больше никого нету. А я вот уже целый час как мою посуду, сэр.

Мне почудилось, что Эмили слегка побледнела. Она беспокойно переминалась с ноги на ногу, а потом шагнула к двери, бросив через плечо тревожный взгляд.

— Погодите, Эмили, — остановил я девушку и рассказал ей, как кто-то стучал ко мне в дверь. Она тупо молчала, но глаза ее беспокойно бегали.

— Кто это был? — спросил я, кончив свой рассказ.

— Миссис Монсон говорит, мыши и боле никто, — монотонно бубнила служанка, точно повторяя затверженный урок.

— Мыши?! — воскликнул я. — Ничего подобного! Говорю вам, кто-то стоял у меня под дверью. Кто это? Хозяйский сын дома?

Эмили вздохнула и ответила вдруг с неожиданной искренностью, как будто решилась открыть мне правду:

— Да нет же, сэр. В доме никого нету, только вы, я да малец, кому же еще торчать у вас под дверью? Право слово, некому. Что касается до этого стука… — Она вдруг осеклась, точно нечаянно сказала лишнее.

— Ну, так что же насчет стука? — спросил я как можно мягче.

— Дохлое дело, — запинаясь пробормотала она, — это не мыши, и шаги тоже… — и снова осеклась.

— Может быть, что-то неладное с домом?

— Господи помилуй, нет, сэр; трубы в полном порядке!

— Я говорю не о трубах, милочка. Я спрашиваю, не случилось ли здесь чего-нибудь… дурного?

Эмили покраснела до корней волос, потом внезапно снова побледнела. Очевидно, бедная девушка испытывала сомнения: ей и хотелось, и боязно было мне что-то открыть. По-видимому, ей запретили говорить на эту тему.

— Мне ведь, в общем, все равно, — сказал я ободряюще. — Просто хотел знать, что произошло.

Подняв на меня испуганный взгляд, служанка забормотала что-то об «оказии с джентльменом, который жил наверху». Тут вдруг снизу раздался пронзительный голос:

— Эмили! Эмили!

Это вернулась хозяйка, и девушка тотчас ринулась вниз, будто ее за веревочку дернули, оставив меня теряться в догадках о том, что же такое, в самом деле, могло произойти с жильцом сверху и какое касательство это происшествие имеет ко мне, жильцу снизу, вынужденному прислушиваться к каким-то подозрительным звукам…

Ноября 10.

— Я постараюсь запомнить это, сэр.

Я почти готов был похлопать ее по плечу и сказать: «Ну, ну, приободритесь и смотрите веселей! Жизнь не так уж плоха, в конце концов».

О, я чувствую себя гораздо, гораздо лучше, а все благодаря прогулкам и здоровому сну, а также тому, что работа ладится! Точно по волшебству, воскресает душа, изъеденная отчаянием и горечью несбывшихся ожиданий. Даже кошки вызывают у меня теперь прилив дружеского расположения. Когда я вернулся домой часов в одиннадцать вечера, они строем проводили меня до двери; я наклонился, чтобы погладить ту, что была поближе ко мне. Увы! Кошка зашипела, фыркнула и ударила меня лапой. Когти оставили на коже кровавую царапину. Стая с воем унеслась во тьму. Можно подумать, я оскорбил этих коварных созданий в лучших чувствах. Похоже, они и впрямь ненавидят меня, наверное, только ждут подкрепления, чтобы напасть. Ха-ха! Несмотря на минутную досаду, мысль эта позабавила меня, и я, улыбаясь, поднялся к себе.

Огонь погас, и мне показалось, что в комнате еще холоднее, чем всегда. Пробираясь ощупью к камину за спичками, я вдруг почувствовал, что тут кто-то есть — стоит в темноте подле меня. Разумеется, видно ничего не было, но, шаря по полке, я вдруг коснулся пальцами чего-то холодного и влажного… Ей-богу, чья-то рука! Мороз пошел у меня по коже.

— Кто здесь?

Мой вопрос канул в тишину, точно камешек в глубокий колодец. Ответа не было, но я услышал, как кто-то тихо крадется к двери — неверные шаги и шорох одежды, задевающей мебель. Я нащупал спичечный коробок и чиркнул спичкой, ожидая, признаться, увидеть миссис Монсон, Эмили или даже хозяйского сына, «кондухтора», но пламя газового рожка осветило пустую комнату — в ней не было ни души.

Я почувствовал, как волосы у меня на голове встают дыбом, и инстинктивно прижался спиной к стене — так, по крайней мере, можно быть уверенным, что никто не подберется сзади. Смятение охватило меня, однако через минуту-другую я взял себя в руки. Дверь была отворена; дрожа от страха, я еще раз осмотрел комнату и вышел на лестницу. Свет из моей комнаты падал на площадку, но я никого не видел и не слышал.

Хотел уже вернуться в комнату, когда ухо мое вдруг уловило какой-то звук — совсем слабый, наподобие дуновения ветра, он доносился откуда-то сверху, однако то не мог быть ветер, ибо ночь была тиха, как могила. Хотя звук больше не повторялся, я решил подняться и выяснить, в чем дело. Не могли же и слух, и осязание одновременно обмануть меня. Итак, со свечою в руке я, бесшумно ступая, пустился в это не сказать чтоб приятное странствие по таинственному верхнему этажу.

На первую лестничную площадку выходила только одна дверь — запертая, на вторую тоже одна, и, когда я нажал ручку, она отворилась. В лицо мне пахнуло застоявшимся холодом, какой всегда бывает в нежилых помещениях, и в нос ударил неописуемый запах. Пользуюсь этим эпитетом сознательно: запах, хоть и слабый, едва уловимый, был тошнотворен и ни на что не похож, поэтому я затрудняюсь его описать.

Небольшая квадратная комната с наклонным потолком и двумя крошечными окнами находилась под самой крышей и была абсолютно пуста — ни мебели, ни коврика на полу. Отвратительная комната: леденящий холод и этот ужасный, ни на что не похожий запах! Задержавшись здесь лишь на столько, чтобы убедиться, что тут нет ни шкафа, ни закутка, где можно было бы спрятаться, я поспешил затворить за собой дверь, вернулся к себе и лег в постель. Видимо, эти шорохи мне все же послышались.

Ночью снился вздорный, но необыкновенно яркий сон, будто хозяйка и еще кто-то темный — я его видел смутно — вползают ко мне на четвереньках, а за ними разбойничья шайка громадных кошек. Они набрасываются на меня, мирно почивающего в своей постели, и душат, а потом волокут мое тело наверх и кладут на пол в пустой холодной комнате под крышей.

Ноября 11.