Страница 31 из 35
— Правильно, правильно! — слышались крики плебеев.
— Нет, это незаконно! — хрипло возражал Тит Анний Луск, и его длинная жилистая шея, вытягиваясь, багровела.
— Позор тебе, Луск! — крикнул Тиберий. — Ты стар, а клевещешь, не стыдясь людей, не боясь богов! — И, отвернувшись от консуляра, Тиберий обратился к толпе: — Недавно умер пергамский царь Аттал Третий.[120] Он завещал сенату и римскому народу своё царство и огромные сокровища. Я предлагаю эти сокровища распределить между бедными гражданами. Пусть пахари, получающие наделы, обзаведутся земледельческими орудиями, улучшат своё хозяйство. А из денежных излишков мы образуем запасные средства на случай бедствий… — И, помолчав, продолжал: — Вы недовольны, квириты, что я ничего ещё не сделал для легионеров… Я давно уже решил предложить закон об уменьшении службы в легионах Но этот закон я проведу, если буду вновь избран народным трибуном.
Однако на заседании комиций сенаторы объявили что считают незаконным избрание народным трибуном одного и того же лица два года подряд. Мнения разделились. Народ волновался.
— Оптиматы ненавидят меня и стараются восстановить против меня плебс! — гневно говорил Тиберий. Позор квиритам, которые становятся на сторону свои врагов! Мало вам ещё нужды, издевательств! Деревенский плебс сплотился и добился победы, а вы, горожане, колеблетесь… Стыд и срам!
Глава XIV
В день выборов народных трибунов, когда Тиберий вместе с учителями выходил из дому, он споткнулся о порог и содрал ноготь с большого пальца. Мульвий, стороживший Тиберия у выхода, посмотрел на сандалию, залитую кровью, и подумал: «Как он теперь пойдёт?»
— Сними сандалию, я перевяжу тебе ногу, — предложил Блоссий.
Прихрамывая, Тиберий шёл с друзьями по улице. Блоссий взял его под руку. Мульвий шёл сзади и прислушивался к их беседе.
— Земледельцев на выборах не будет, — говори Тиберий, — они заняты полевыми работами.
— Я предупреждал тебя, — тихо произнёс Блоссий, что сейчас они заняты. После жатвы и молотьбы начнётся сбор винограда и оливок до самого ноября. Как же земледельцы могут быть в Риме? И ты поступил правильно, стараясь привлечь на свою сторону городской плебс.
— И всё же…
— Не беспокойся, горожане тебя поддержат: они мечтают об уменьшении службы в легионах.
— Но большинство горожан — вольноотпущенники и клиенты оптиматов, — возразил Тиберий. — Нет, городской плебс ненадёжен.
Когда они подходили к Капитолию и услышали гул голосов, крики, увидели множество народа, Мульвий почувствовал, как встречная волна людей разъединила его с Тиберием, Блоссием и Диофаном. Его толкали со всех сторон. Он слышал возбуждённые голоса… И, когда установилась тишина, народный трибун, выбранный на место Марка Октавия, стал сзывать трибы к голосованию. Но его голос заглушали крики, доносившиеся от курии Гостилия. Мульвий догадался, что нобили стараются сорвать голосование.
Проталкиваясь в толпе, Мульвий слышал, как плебеи проклинали нобилей, как клиенты спорили с ними, видел злобные лица, сжатые кулаки, и беспокойство за Тиберия не покидало его.
«Лишь бы добраться до него!» — думал он. Но вдруг опять прокатился гул голосов, форум, казалось, задрожал. Толпа заволновалась. Мульвия чуть не сбили с ног; он успел ухватиться за рослого плебея и удержался. С трудом Мульвий добрался до храма и взобрался на фронтон.
Форум бушевал. Мульвий увидел Тиберия с поднятой рукой, толпу, бешено набросившуюся на служителей, сдерживавших народ копьями. Люди ломали копья и, вооружившись обломками, готовились к борьбе.
Тиберий быстро поднялся на ростру. Неистовые крики не давали ему говорить… Мульвий видел, как Тиберий сходил с ростры… В это время разъярённые сенаторы выбежали из курии Гостилия на форум. Головы их были покрыты тогами. Впереди мчался тучный, неповоротливый человек с палкой в руке. Мульвий сразу узнал Сципиона Назику — он запомнил его со времени спора с Тиберием на форуме.
Ужас охватил Мульвия. Народ разбегался. Сенаторы обрушивали свои удары без разбора на всех, кто попадался им на пути.
Вот бежит старый Блоссий, перепрыгивая через трупы… Медлительный Диофан озирается по сторонам… Два злодея настигают его, сбивают с ног, связывают ему руки и ноги… А вот и Тиберий!..
Сердце Мульвия билось так сильно, что он задыхался. Тиберий бежит, он бежит к храму Кастора[121] за которым начинается плебейская улица. Но из-за храма Кастора появляется Сципион Назика. Кто-то хватает Тиберия за тогу. Он сбрасывает её — в тунике бежать легче — направляется к статуям семи царей,[122] но тут…
Мульвий дико закричал, и крик его потонул в грохоте боя. Он не помнил, как очутился на ступенях храма. Перед глазами маячила страшная картина: Тиберий подскользнулся, упал на трупы, и на него посыпались тяжёлые удары дубин. Он попытался приподняться, но один из злодеев нанёс ему удар по голове.
Мульвий нащупывает кинжал под одеждой. Но к чему теперь оружие? Он, Мульвий, просил у отца разрешение быть возле Тиберия Гракха. С какими глазами он покажется теперь в Цереатах, что скажет отцу?
Мульвий озираетея. Злодеи осматривают трупы. Здесь и убийцы Тиберия, вот и Сципион Назика. Пришёл даже, опираясь на палку, старый Тит Анний Луск; он сыплет злобными, ядовитыми словами. Мульвий помнит и его. Как он ненавидит их всех! Они убили Тиберия, а тот, предчувствуя беду, не пожалел своей жизни, пошёл на форум.
Мульвий заплакал.
«Но почему отец и Маний не собрали пахарей и не пришли в Рим на выборы? Почему они занялись своими делами, своим хозяйством, забыли о Тиберии? Разве можно было оставлять его одного!»
Всю ночь Мульвий бродил по городу, освещённому факелами, смотрел, как эдилы бросали трупы в Тибр, и ненависть всё сильнее крепла в его сердце.
Начинался рассвет, когда Мульвий вошёл в атриум Афрания.
Здесь, несмотря на ранний час, было людно. В атриуме Мульвий увидел мужчину и женщину, а в стороне играли мальчик и малолетняя девочка. Не обращая внимания на гостей, Мульвий бросился к Афранию.
— Дедушка, какое горе! — закричал он и разрыдался.
Старый Афраний обнял его.
— Знаю, мальчик, знаю, — гладил он Мульвия по голове, и слёзы текли по морщинистым щекам. — Его нашу надежду, они убили…
Старик долго утирал слёзы ладонями.
— Не плачь, отец, — заговорил мужчина. — Проклятого убийцу мы растерзаем или выгоним из Италии. Я не успокоюсь, не уеду из Рима, пока подлый Назика будет ходить по улицам Рима, дышать с нами одним воздухом…
— Что ты задумал, Сервий? — отозвался Афраний.
— Народ расправится со Сципионом Назикой!
— Но ведь убивал не один Сципион Назика, много сенаторов.
— Сципион Назика был зачинщиком. Он повёл за собой сенаторов… Они не осмелились его ослушаться… ведь он верховный жрец, — отрывисто говорил Сервий. — Ещё там, в Сицилии, мы с Тукцией мечтали возвратиться в Италию. Тоска по родине не давала нам покоя. А когда распространился слух о борьбе плебеев за землю и о том, что Гракх стал народным трибуном, тут я не выдержал. «Моё место там», — сказал я жене, и, продав хижину, сад и виноградник, мы отправились в Рим.
— Понимаю, — кивнул Афраний. — Тебя позвала земля, и ты не мог устоять перед её силой…
— Отец, это такая сила, такая сила…
— Большей силы нет для земледельца.
Споры шли долго.
— Сервий горяч, безрассуден, но когда его убеждали перейти на сторону рабов, изменить отечеству, — он отказался, — рассказывала старому Афранию Тукция.
— Не хватало ещё глупости идти против римлян, убивать друг друга! — сказала Марция.
— О Юпитер! — вскричал Афраний. — Она ничего не понимает! Ведь раб был таким же свободным, как ты, старая… Ведь ты свободна, свободна? — говорил он, хватая её за руку и насмешливо заглядывая в глаза. — А вот возьму и продам тебя в рабство — что будешь тогда делать?
120
Атта́л Третий царствовал с 138 по 133 год до н. э.
121
Ка́стор — по греческой мифологии, сын Зевса и Ле́ды, укротитель коней.
122
Семь римских царей — по преданию, Ромул, Ну́ма Помпи́лий, Тулл Гости́лий, Анк Ма́рций, Таркви́ний Приск (Древний), Сё́рвий Ту́ллий и Тарквиний Гордый.