Сила земли

Однако он ошибся: тучки, а иногда и тучи покрывали лазурь. Деций не выносил зятя, придирался к Тукции; он даже не поздравил их с браком. Деций считал каждый асс, вырученный за проданные цветы. Жизнь становилась невыносимой, происходили постоянные ссоры. Но Тукция всегда удерживала Сервия. Сервий предложил разделить сад изгородью на две части, чтобы не зависеть от Деция, но старик воспротивился: он не хотел, чтобы зять овладел «чужим хозяйством». А Тукции сказал: «Всё это моё, и я не отдам ему, пока жив».

— Деций похож характером на Мания, — помнишь ты его? — сказал как-то Сервий. — Такой же злой, придирчивый, насмешливый.

— У отца это от старости, — засмеялась Тукция. — А Мания как не помнить! Он преследовал меня и отстал лишь после того, как я сказала ему, что он мне не мил.

— Да, — задумчиво отозвался Сервий, — он желчен, язвителен, ненавидит меня, но он умён, крепко стоит за плебс…

— А разве ты, Тит и другие не за плебс? — возразила Тукция. — Все, кто лишился земли, хотят получить её — таких тысячи…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава I

Вскоре после возвращения из-под Карфагена Тиберий Гракх женился на Клавдии, дочери сенатора Аппия Клавдия Пульхра.

Разорение земледельцев волновало тестя и зятя. Они вспоминали аграрные законы Спурия Кассия[105] и Лициния Столона, желавших наделить земельными участками пахарей, а когда Лелий, друг Сципиона Эмилиана, предложил свой закон, повторяющий прежние аграрные законы, Тиберий сказал тестю: «Теперь начнётся отлив земледельцев из Рима и других городов». — «Подождём радоваться, — ответил Аппий Клавдий. — Есть только законопроект, а закона ещё нет». Действительно, закон не прошёл. Под нажимом сената Лелий взял свой закон обратно, за что получил прозвище «Мудрый».

С тех пор кружок Сципиона перестал заниматься земельным законом. Члены кружка собирались по-прежнему в доме Сципиона, обсуждали философские вопросы, читали свои исследования произведений Платона, Аристотеля и других философов и историков. Они переводили греческих трагиков, и Сципион Эмилиан принимал деятельное участие в этом. Он слыл крупным учёным и мыслителем и старался распространять широко греческую культуру в римском обществе. Лелий самоотверженно помогал ему. Не отставали от них Полибий, Аппий Клавдий и Корнелия. Полибий нередко просил у Сципиона совета в своих работах над всеобщей историей.

Бывая в кружке Сципиона, Тиберий несколько раз спрашивал, что думают члены кружка о положении земледельцев. Лелий уклонялся от ответа. Сципион отмалчивался. Только один Полибий пытался поддержать Тиберия.

Как-то Тиберий присутствовал при разговоре Сципиона Эмилиана с Полибием.

— Мы живём в такое время, — говорил историк, — когда Римская республика переживает тяжёлые годы после своих побед над пунами, греками и македонянами. Эти народы сокрушены, а, в сущности, победителями остались не римляне, а побеждённые. Они вторглись в жизнь римлян, сделали их изнеженными, развращёнными, бесчестными, жадными. Эти пороки способствуют падению нравов, разорению земледельцев. Где былая слава, честь и гордое название отца семьи? Всё попрано, всё растоптано — общество разваливается…

— Я согласен с тобой, Полибий, — прервал его Сципион Эмилиан, — римляне стали не теми, какими были до нашествия Ганнибала. Роскошь, изнеженность, обжорство, пьянство, безбожие пустили глубокие корни в обществе, и надо было бы это пресечь…

— Пресечь? — усмехнулся Полибий, расправляя складки хитона. — Пресечь? — повторил он с сомнением в голосе. — А какими мерами? — И, помолчав, прибавил: — Первое, что надо сделать, — и да помогут нам боги! — то, о чём говорит Гракх.

Сципион Эмилиан нахмурился:

— Ты знаешь, Полибий, что сенат против этого… Ведь мы хотели улучшить положение земледельцев, и Лелий даже выступил…

— Знаю, Сципион, всё знаю, но боюсь, как бы жадность сената не привела к волнениям в республике.

Тиберий, молчавший всё время, вмешался в разговор:

— Уже под Карфагеном воины жаловались на тяжёлое положение в деревне. Я был уверен, что сенат облегчит жизнь земледельцев, в награду за победоносные войны освободит их от долгов, не допустит, чтобы семьи пахарей нищали, разорялись… Ты тоже, Публий, знал об этом — не раз мы беседовали в твоём кружке о нуждах земледельцев, и выступление Лелия показалось нам солнечным лучом, сверкнувшим на хмуром небе нашей жизни. А что получилось?

Сципион развёл руками:

— Большинство сената было против законопроекта Лелия…

— Знаю, Сципион Назика пустил свою стрелу и попал Лелию в сердце.

— Не совсем так, Гракх! — вмешался Полибий. — На стороне Сципиона Назики были почти все сенаторы.

— И всё же, — нахмурился Тиберий, — и Назике и сенату придётся наделить пахарей землёй, иначе откуда будем набирать молодых людей в легионы, когда земледельцы разорятся, станут нищими?

— Да, ты прав, Гракх, — согласился Полибий. — Ведь в Римской республике только тот может служить в легионе, кто владеет каким-либо имуществом. Поэтому, если деревенский плебей разоряется, он лишается этого права. А если это так, то сыновья разорённых плебеев не могут быть воинами.

Сципион Эмилиан задумался. Рассуждения Полибия были не новы. Но не выступать же против сената!

А когда однажды Тиберий намекнул на возможность восстания деревенского плебса и захвата вилл и земель, Сципион гневно крикнул:

— Думаешь ли ты, о чём говоришь? Такое восстание уничтожило бы наше государство: к плебеям присоединились бы рабы, началась бы страшная резня. А в итоге выиграли бы рабы, так как их больше, чем плебеев, а плебеи остались бы такими безземельными, как были.

Тиберий не мог возразить. Картина, нарисованная Сципионом Эмилиаиом, показалась ему ужасной: царство рабов на развалинах Римской республики! Нет, Тиберий заботился только о римлянах, о благосостоянии деревенского плебса, о мощи легионов, о светлом будущем дорогого отечества.

— Да, ты прав, Публий, — сказал он тогда, — но ведь не о рабах идёт речь. Эти люди непригодны к военной службе, неверны своим господам. Они восстают, расправляются со своими господами, мстят им, а такое злодеяние должно быть наказано.

— Да, жестоко наказано, — согласился Сципион Эмилиан, — чтобы злодеям впредь было неповадно!

Однажды, блуждая в плебейском квартале, Тиберий столкнулся на углу улицы с кузнецом, тащившим железный лом. Рослый мальчик помогал ему, поддерживая сзади носилки. Тиберий посторонился, взглянул на кузнеца: «Где я его видел? Эти шрамы на лице… этот голос… Неужели?»

Кузнец перехватил его взгляд:

— Не узнаёшь, господин? А я тебя сразу узнал… Помнишь Карфаген, стены Магалии?.. Хвала богам, уготовавшим эту встречу!.. Привет Тиберию Гракху!..

— Я тоже узнал тебя, Тит!.. Вот не думал, что придётся встретиться в Риме…

Тит невесело улыбнулся:

— Господин мой, все мы ушли с земли, один старый Марий остался в Цереатах. Помнишь примипила? Он не сдаётся. Но с ним, господин, считаются — не то что с нами, бедняками. Ведь он примипил, а мы — легионеры.

— Как же вы здесь живёте? — спросил Тиберий.

— Пусть скажет Мульвий, много ли у нас работы… Что молчишь, Мульвий?

Мальчик вскинул на Тиберия большие чёрные глаза, вытер ладонью пот на лице, размазав сажу.

— Работы мало, — тихо сказал он.

— Все мы от земли, — продолжал Тит, — хотя и пришли в город в разное время: я раньше, другие позже. Все мы разорились.

И Тит стал рассказывать, как Сципион Назика угрожал продать их участки, если не будут уплачены долги. Тит и Маний работали, выбиваясь из сил, но денег не было, и вскоре земля, хижины и скот были проданы. Став нищими, они посадили свои семьи с незатейливым скарбом на повозки и отправились в Рим. К счастью, они нашли работу. И вот трудятся от восхода до заката солнца, едва сводя концы с концами.

105

Спурий Ка́ссий — консул, предложивший наделить плебеев землёй и убитый патрициями в 485 году до н э.