Страница 56 из 63
Отойдя от окна, начальник вернулся на место, тяжело оперся ладонью о стол, придвинул стул ближе и сел, так что тот заскрипел всеми своими связками. Подчиненный вежливо подождал, пока начальник усядется, и только после этого осторожно спросил:
— Так что… Насчет «племянника»? Закрываем?
— А ты как думал? Сейчас, брат, не тридцатый год, — начальник откинулся на спинку, и под его плотной фигурой стул снова жалобно заскрипел. — Факт, как говорится, имел место, но вывод ошибочный… Ясно?
— Куда яснее, — капитан вздохнул. — А как с «дядей»?
— То-то и оно, нам сейчас дядя важнее… Никакой он, конечно, не резидент, но в кубло ихнее угодил, как в яблочко. Это, брат, тоже факт… Да, что там по повторному запросу?
— Все подтвердилось. Он. Точно. Напутали бабы.
— Ну вот, я ж говорил, — начальник удовлетворенно хмыкнул. — Зато через него у нас прямой выход к «цветочнице» получиться может…
— Что, вербовать будем? — капитан оживился. — Или «втемную»?
— Ну, горячку пороть не будем, — усмехнулся начальник. — Ты в Москву запрос готовь…
— Это чего… Еще с той войны? — удивленно переспросил подчиненный.
— Именно. Где служил, знаем? Знаем. Думаю, в Центре можно проверить, что он нам тут рассказывает. Еще от юнкерского… Да, фотографию не забудь послать, может, там паспарту какое найдется… В таком деле, знаешь, ошибаться нельзя.
— А если подтвердится все? — капитан напрягся.
— А подтвердится, мы его прямо и спросим. С кем он теперь, их благородие, понял?
Капитан кивнул и свою очередь усмехнулся.
— Сюда вызовем?
— Это если подтвердится, — согласился начальник и заметил: — А вообще осторожно надо, тут на виду все…
— Это само собой, найдем способ!
— А чего искать? И дальше в «Петрищенках» ходить будешь, — начальник как-то двусмысленно хмыкнул и спросил: — Кстати, как у тебя с ним, дружба?
— Ну как же! — подчиненный даже покраснел от приятных воспоминаний. — Коньяк в буфете пили…
— Не больно-то он с тобой коньяки распивал, — насмешливо уточнил начальник и, словно подавая сигнал, что разговор становится не служебным, подмигнул капитану.
Тот, в свою очередь, поняв намек, тоже шутливо возразил:
— Однако ж, не побрезговал! Рассказывал вот про эту… Цветочницу… Неужто и правда любовь?
— Да, тоже мне, Тахир и Зухра… — хмыкнул начальник.
— Это кто ж такие? — капитан мгновенно насторожился. — Он не говорил…
— Да это так, легенда восточная, — на какой-то момент начальник задумался. — А насчет любви, я полагаю, проще. Баба она красивая, он одинокий, так чего уж…
— Ох, не верю я в легенды всякие! — вздохнул капитан.
— И правильно, — коротко рассмеялся начальник. — И мы не верим, а проверим…
— Значит, через него, к ней, — уточнил капитан и на всякий случай переспросил: — А пока только запрос?
— Точно так. Действуй! — начальник коротким кивком отпустил подчиненного и уже только для себя, вслух, добавил: — Через него к ней и дальше…
В парке место встречи было выбрано весьма удачно, и потому, садясь на обшарпанную скамейку, дядя Викентий облегченно вздохнул. К тому же и ждать пришлось совсем недолго. Почти сразу кто-то довольно плотный уселся рядом и, отвернувшись, наставил ухо. Услыхав, как дядя Викентий замурлыкал себе под нос заранее обусловленный мотив, сосед по скамейке, не оборачиваясь, негромко спросил:
— Пан Мацей Сеньковский?
— Так, — дядя Викентий перестал мурлыкать. — С кем имею честь?
— Гричишин Юрко, — пожилой мужчина наконец-то повернулся лицом и вполне дружески улыбнулся. — Як, не забулы?
— Такое забудешь! — усмехнулся дядя Викентий и заметил: — А вас даже узнать можно…
— А разве вы меня видели?
— Конечно. Пока вы с Терезой у отеля торчали, а жандармы меня ловить бегали, я рядом с вами на трамвае проехал.
Было заметно, что эта новость неприятно поразила Гричишина, но он взял себя в руки и с наигранным добродушием кивнул.
— Ну что ж… Краще маты справу с профессионалом. Я ще тоди здогадався що в з вийськовои розвидки.
— Может и так, — согласился дядя Викентий и, ничего не комментируя, сразу перешел к делу: — Пане Юрко, нам незачем кота за хвост тянуть. Говорите, зачем я вам понадобился?
— Все за тем же самым, пане граф… Потрибна информация.
— Да помилуйте, какая у меня теперь может быть информация? — искренне удивился дядя Викентий.
— Э-э-э, не скажить, пане граф… — Юрко Гричишин хитро прижмурился. — Таких связей, як у вас, нихто не мае!
— Значит, вы планируете, что мы с пани Терезой вместе останемся? — выжидательно посмотрел на Юрка дядя Викентий.
— Конечно! Такая романтическая история. Грех не воспользоваться! Все одно частную торговлю запретят, так що, я гадаю, пани Тереза при вас будет.
— Ну а мне от этого какая корысть? — спросил дядя Викентий и, откровенно издеваясь, добавил: — Окромя, конечно, пани Терезы?
— Користь? — быстро переспросил Гричишин, и было понятно, что он отнесся к вопросу совершенно серьезно.
Потом, выдержав соответствующую паузу, он обстоятельно, не отводя взгляд, принялся разъяснять:
— Скажу видверто. Грошей не буде. Мы, пане Сеньковский, организация патриотическая и наша цель — борьба с большевизмом.
В словах Гричишина зазвучала патетика, и он, видимо, сам поняв это, спохватился и недоверчиво переспросил:
— Чи, може, вы теперь их погляды розумиты начали?
— Ну что вы, упаси Бог, — усмехнулся дядя Викентий и, как бы безразлично, добавил: — Только мне за всем этим стенка светит…
— То так, — согласился Гричишин и сразу же заметил: — После победы над Германией ваши колебания понятны. Однако, зважьте, ще рик, два — и Запад почне диктувать большевикам свою волю…
Высказывание было слишком неожиданным, и дядя Викентий, просто чтоб выиграть время, с усмешкой возразил:
— Ну а если я помощи Запада ждать не буду, а возьму и сбегу вместе с пани Терезой, тогда как?
— Так она ж не поедет… — в свою очередь усмехнулся Гричишин.
— Верно, не поедет, — подтвердил дядя Викентий и спросил: — Ну а если я вас большевикам сдам с пот рохами, тогда как?
— Кого, пане Сеньковский, сдавать будете? Терезу?
Дядя Викентий согнал с лица наигранную усмешку и вплотную придвинулся к Гричишину.
— Ладно, пане Юрок, хватит нам на старости лет дурака-то валять. Выкладывайте, чем меня в узде держать собираетесь? Только честно, а то я мальчик решительный, и как бы кому из нас тут в кустах не остаться…
— Ну, дело, так дело, — Гричишин ничуть не удивился и вытащил из кармана пачку фотографий. — Ось, дывыться…
На карточке полностью обнаженная Эля, словно растянутая в стороны четырьмя голыми мужиками, выгибалась, закинув назад голову. С минуту дядя Викентий рассматривал изображение, и на его лице медленно проступили желваки. Наконец он овладел собой и тихо спросил:
— Давно снимали?
— Неделю назад, — Юрко Гричишин не спускал глаз с дяди Викентия и, мгновенно уловив его состояние, поспешно добавил: — Вы не волнуйтесь, там ничего такого не было…
— Достаточно и этого! — глухо отозвался дядя Викентий и, немного помолчав, закончил: — Для расторжения брака…
— Понимаю, — Гричишин усмехнулся.
Дядя Викентий перевернул фотографию. С обратной стороны четко просматривался отпечаток со свастикой и какая-то маловразумительная надпись по-немецки.
— Что это? — дядя Викентий посмотрел на Гричишина.
— Це?.. Це пидтвердження, що фото було призначено для спецальбома в немецком борделе. Предупреждаю сразу, есть и большая карточка для витрины, а надо будет, найдем свидетелей.
— Значит… — начал было дядя Викентий и осекся.
— Так, так… Це означае, що ця особа була спецагентом, и после этого органы будут считать и вас, и племянника принайми пособниками. Все ясно?
— Все… — потухшим голосом отозвался дядя Викентий и вдруг спросил: — Я могу оставить это фото себе?
— Конечно. А когда мы убедимся в вашей честности, вы получите все отпечатки и негатив. Со гласны?