Страница 79 из 139
Услыхав об этом решении, мальчики так заплакали, что обе пары их глаз совсем распухли. И пустились они в путь, чтобы расстаться с золотыми духами своей жизни.
И пошли они вверх по высохшему руслу реки. Томимые голодом и жаждой, дотащились они до истока реки. Уже вдали показались две лягушки.
Мальчики волочили свои голые тела по гальке, обливаясь горячим потом, чтобы продвинуться вперед хоть на ширину пальца. Они ползли и карабкались, и их суставы уже перестали сгибаться, а они все ползли, и отовсюду уже торчали их обнажившиеся кости.
И так они приблизились наконец к лягушкам — золотой и серебряной.
И сказали лягушки:
— Значит, завтра мы утолим свою жажду кровью двух ханских сыновей! — и захохотали: ха-ха, и запрыгали от радости: гоп, гоп!
Мальчики осторожно подошли, как только лягушки повернулись к ним спиной, близнецы кинулись вперед и проглотили обеих лягушек — золотую и серебряную.
И снова потекли воды большой реки, вода покатила по своему руслу и понесла близнецов.
Неизвестно, сколько прошло дней и ночей, но в один прекрасный день оба мальчика — целые и невредимые — вышли на берег. И стояла там на этом месте черная юрта, и, войдя в нее, они увидали старца с белой бородой до полу. И он спросил их:
— Ну а вы откуда, дети мои?
И они рассказали ему все, что с ними случилось. Старец вывел близнецов из юрты и рассказал им:
— В нашей стране повелось так, что ханы не живут. Умерло уже семь ханов. Я — старейший в этой стране, и мне приснился нынче сон, что, если с севера явятся к нам двое юношей, один из них будет нашим ханом. Значит, один из вас станет теперь нашим ханом.
Тем временем они подошли к ханскому дворцу, где уже собралось множество народа. Мальчики только удивлялись, вообще не понимая, что с ними происходит,
— Будьте нашим ханом и садитесь на львиный трон о восьми ножках, — закричали люди, и тот близнец, который родился первым, взошел на трон. И так он стал ханом.
В полночь окончился большой праздничный пир. Народ разошелся, и второй близнец тоже вышел из юрты. Этот мальчик дивился всему, что случилось с ними, и беспокоился о своем брате- близнеце. А тот вообще ни над чем не задумывался. Он забыл обо всем из-за красоты своей супруги-ханши и был без ума от счастья. Брат же его решил подождать под дверью в тени юрты-дворца.
Прошло немного времени с тех пор, как ушли последние гости и хан остался в юрте наедине со своей женой, как вдруг оттуда появилось нечто издающее мерцание, покаталось в золе, обернулось волком длиной в три сажени и побежало прямо на юг.
Мальчик, притаившийся у юрты, прислушался, однако из юрты не доносилось ни звука.
Осторожно прокрался он в юрту.
Хан спал мертвым сном, а рядом с ним лежало уже не то прекрасное создание, каким была его жена, а уродливая старая женщина с увядшим, серым лицом, какое бывает только у мертвецов.
Как безумный, помчался юноша к белобородому старцу и рассказал ему все. Тот сказал:
— Так-так, значит, она — шулмус, а душа ее убежала, чтобы принести что-нибудь, чем можно было бы убить твоего брата. А тело ее осталось сейчас пустым. Когда душа ее возвратится, ее надо уничтожить, прежде чем она опять вернется в тело. Если это не удастся, твой брат умрет.
Старец спросил у юноши:
— Ты мастер стрелять?
И мальчик ответил на это:
— На расстоянии длиной в аркан я попадаю точно в пестрый глаз бабочки. На расстоянии, которое проходит аил от одной кочевой стоянки до другой, я попадаю точно в верхний шейный позвонок алтайского медведя.
— Ну и прекрасно, — сказал старец, — тогда, как только синий волк возвратится и станет валяться в пепле, перебей ему верхний шейный позвонок.
С этими словами он дал мальчику свой большой черный лук и стрелу.
Мальчик опять пошел к юрте-дворцу, спрятался в ее тени и затаился. Собрав воедино силу всех своих десяти пальцев, нацелив остроту своих горящих глаз, вложив заранее стрелу в лук и натянув тетиву, ждал он волка.
Незадолго до рассвета прямо с юга прибежал синий волк длиной в три сажени. Только он собрался броситься в пепел, чтобы поваляться в нем, как мальчик, заговорив стрелу словами: «Не отскочи от верхнего шейного позвонка», выпустил се. И запылал красный огонь, поднялся вверх густой столб черного дыма и застыл в виде тумана.
Юноша подбежал взглянуть, но его вывернуло наизнанку — такая там была вонь.
Придя в себя, он увидел, что там, где лежал пепел, образовалась большая черная дыра, глубоко уходящая в землю. Он побежал в юрту. Его брат лежал в глубоком сне, а страшная старуха была мертвым-мертва. Он разбудил брата, потом ударил в большой барабан, чтобы собрался весь народ, и рассказал, что произошло. И сказал он:
— Выберите умнейшего из мужчин и сделайте его ханом, выберите самую красивую из девушек и сделайте ее ханшей. А нас отпустите в нашу родную страну.
Но весь народ, посоветовавшись, сделал своим ханом того, кто победил шулмусиху, эту могущественную женщину, а другого — его правой рукой, советником. Из всех красавиц страны они выбрали двух самых прекрасных и дали им в жены.
Начались игры и состязания на целый месяц и праздничный пир на целый год.
С четырех стран света, из восьми аймаков были приглашены на праздник все братья и сестры. Они приехали в золотых повозках, запряженных иноходцами всей мастей, и пировали вместе.
29. Дептеген — черная старуха. с мешком из верблюжьей кожи
Черная старуха Дептеген с мешком из верблюжьей кожи носится по всей земле в поисках самой кислой божы и самого густого хойтпака.
Приходит она к покинутому кочевью, а там лежит послед кобылы — она сует его в свой мешок. Проходит мимо места, где лежит ядовитая змея, — сует и ее в мешок. Идет в другое место, там лежат три куриных яйца — и их сует в мешок. Идет дальше, смотрит: лежит шило — сует и его в мешок. Опять идет и видит на земле высохшую шкуру — сует ее в мешок. Наконец она приходит туда, где лежит докпак из оленьих рогов, сует и его в мешок.
И так она бродит по земле и добирается до места, где сливаются воедино три реки. И стоит там белая юрта-дворец без веревок и завязок. Она входит, в юрте — ни души. Дептеген, черная старуха с мешком из верблюжьей кожи, роет себе ямку у дверного столба и ложится в нее.
Вечером приходит молодая красавица, сияющая, словно солнце и луна. Только она было села рядом с очагом, как шило колет ее. Она испуганно вскакивает — тут ее жалит ядовитая змея. Закричав, она сует ужаленную руку в пепел — тут лопаются спрятанные в углях яйца, и она лишается света глаз, она выбегает и от боли бегает вокруг юрты, да, поскользнувшись о послед кобылы, вываленный на высохшую шкуру, падает. И когда она лежит так, не в силах встать, подбегает черная старуха Дептеген и убивает ее докпаком из оленьего рога. Берет одежду молодой красавицы и надевает ее. А беднягу она подтаскивает к воде и бросает туда.
Молодую женщину звали Шайнак. Юный супруг ее был из тех, кто в конце месяца возвращается домой с охоты, если он ушел в начале месяца, или возвращается в начале месяца, если ушел в конце его. Вернулся ее молодой супруг и сказал:
Ты варишь самый крепкий чай,
Ты готовишь самое жирное мясо,
Моя Шайнак, почему ты выглядишь так плохо?
И ответила на это черная старуха Дептеген с мешком из верблюжьей кожи:
— Ты ускакал — динь-дон — со звоном и бубенцами и отсутствовал месяцами и годами. А оставшаяся болела месяцами и годами. Как же ей не выглядеть плохо?
Вечером пришел его погонщик верблюдов и сказал:
— Белый верблюд-двухлеток весь день кричал: «Моя Шайнак! Моя Шайнак!»— и не ел травы.
Дептеген, черная старуха с мешком из верблюжьей кожи, сказала на это:
— Дурной знак, когда скотина называет человека по имени. Убей его! — и велела забить верблюда, так как верблюд-двухлеток почуял запах крови.
Тем временем пришел погонщик конского табуна и сказал:
— Рыжий жеребец весь день кричал: «Моя Шайнак! Моя Шайнак!»— и не притронулся к траве.