Игорь Саввович

Жена порывисто бросилась к Игорю Саввовичу, поцеловала, потом засуетилась:

– Спасибо, Петр Иванович! – Это аэродромному боссу. – Дядя Вася… Где дядя Вася? Ах, он пошел к машине! – Это о шофере Игоря Саввовича. – Валерий Николаевич, пожалуйста, проходите в автомобиль! – Это к томному блондину. – Игорь, поехали, скорее поехали! – Это к мужу, который исподлобья разглядывал белокурого и томного Валерия Николаевича. – Игорь, не стой же! Надо ехать… Еще раз спасибо, Петр Иванович, сердечное спасибо!

Игорь Саввович и охнуть не успел, как его запихнули в машину, Светлана села рядом с шофером дядей Васей, а блондин устроился подле Игоря Саввовича и сразу откинулся на спинку. Шофер дядя Вася безжалостно рванул машину с места, со скрежетом и воем вылетел с аэродромной площади на простор нового шоссе, и стрелка спидометра – за сто километров.

– Пожарная команда? – с комическим любопытством спросил Игорь Саввович. – Репетиция ковбойского фильма?

Молчание, вой мотора, шелест новых шин по длинному асфальту, потом Светлана обернулась – на глазах стояли слезы.

– Игорь, ты только не волнуйся, но случилось… Случилось ужасное! – Она моляще посмотрела на блондина. – Эта драка в Пионерском переулке… Высокий, этот самый высокий… Он лежит в больнице. Ты не пугайся, врачи говорят, что он… этот высокий, не умрет… У него молодой организм.

Переулок-то, оказывается, именуется Пионерским, а вовсе не Гаражным, как назвал его Игорь Саввович. Да и смешно, если бы всякий переулок, где построены гаражи, назывался Гаражным! Представьте, сколько было бы Гаражных переулков в Тбилиси или в матушке-столице! Этак каждый город к концу тысячелетия превратится в сплошной Гаражный переулок. Забавно!

– Игорь, что с тобой! Ты меня не слышишь?…

Шагают трое остолопов с гитарами, девушка идет отдельно, грустная и медленная. Голос верзилы: «Папаша!» – драка, дикарский танец на хрустящих под ногами, как ребра животных, гитарах…

– Почему ты думаешь, что я тебя не слышу? – сказал Игорь Саввович. – Отлично слышу, но не понимаю, почему об этом надо говорить при незнакомом человеке… – Он медленно повернулся к белокурому томняге. – Чем обязан?

Светлана всплеснула руками:

– Прости, Игорь, прости! Я сама не знаю, что делаю… Познакомься, Игорь! Валерий Николаевич Плужников – адвокат, член областной коллегии адвокатов. Валерий Николаевич любезно согласился консультировать нас даже на первой стадии дела.

Тонкая, довольно сильная рука, высокое философское чело, обрамленное белокурыми кудрями, предельно решительный рот… Вот какие ветры дули из крохотного Пионерского переулка, который Игорь Саввович именовал Гаражным!

– Не понял! – сухо произнес Игорь Саввович. – Что значит «Валерий Николаевич любезно согласился консультировать наше дело»? Какое дело? Кто ответит? Ты, Светлана, или «любезно согласившийся» Валерий Николаевич?

На молодого Белинского – вот на кого походил член областной коллегии адвокатов. Осененное чело совершило плавно-грациозный полукруг, умные влажные глаза приблизились, пахнуло тонким одеколоном. И галстук на Валерии Николаевиче был преотличный – французских кровей.

– Коротко суть дела выглядит следующим образом, – отлично поставленным голосом сказал он. – Вы – нападающая сторона. Мало того, вы пьяная нападающая сторона, что, как известно, отягощает вину.

«Старательный!» – протяжно подумал об адвокате Игорь Саввович, а сам притронулся пальцем к плечу шофера дяди Васи.

– Слушаю, Игорь Саввович! – готовно отозвался шофер.

– Город знает о драке?

Игорь Саввович теперь жил по своей шкале отсчета событий и людской ценности, навеянной голубым ельником, не терпящим суеты и театральщины, неизбежных в каждом деле, требующем накала страстей. «Дядя Вася все знает! – спокойно думал Игорь Саввович. – Они и догадаться не могут, сколько важного знает дядя Вася!»

– Шоферы гаража знают, Игорь Саввович! – после короткой паузы ответил водитель. – А таксисты, эти балаболки, на всех переулках трезвонят… – Он усмехнулся. – Говорят: «Молоток Гольцов. Троих уложил, а был… того».

Новое асфальтовое шоссе тянулось через жидкие сосновые рощицы и подлески, потом открылся старый кедрач: низкое солнце, пробиваясь сквозь деревья, то вспыхивало молнией, то гасло; встречные машины опасливо сторонились бешено мчавшейся черной «Волги» с круглым номером 99-99 РОГ, и это были те самые балаболки-таксисты, которые трезвонили о драке в Пионерском переулке на всех перекрестках города.

– Нападающая пьяная сторона! – прислушиваясь, повторил Игорь Саввович и помолчал. – Так что? Ведется следствие?

Светлана и адвокат Валерий Николаевич быстро переглянулись.

– Все началось той же ночью, – ответила Светлана, мучительно волнуясь. – После нашего ухода вызвали машину «Скорой помощи», затем приехали из милиции… Тебя, оказывается, узнали, говорили, что ты начал драку. Утром, через полчаса после твоего отъезда, позвонил некий Селезнев. Он и ведет твое дело… – Жена вцепилась кровавыми от маникюра ногтями в спинку переднего сиденья. – Все они… все они против нас! Эти жильцы, этот сын дворничихи, весь этот страшный, страшный переулок.

Адвокат снисходительно улыбнулся. Раскрепощенный такой и по-жречески многозначительный.

– Уважаемая Светлана Ивановна, – неторопливо проговорил он, – думается, что в деле, подобном на-ашему, эмоциональная окраска опасна. Не благоразумнее ли спокойно и беспристрастно рассматривать факты и только факты…

Шофер дядя Вася сердито хмыкнул, но, конечно, ничего не сказал. Он относился к числу тех водителей «хозяйских» автомобилей, которые говорят только в двух случаях: когда их спрашивают или возникает необходимость докладывать о технически неисправном состоянии автомобиля. Однако хмыканье дяди Васи было понятно: шоферу, как и самому Игорю Саввовичу, не нравился лощеный и томный адвокат с умненько нахмуренным лбом, который вел себя так, словно Гольцов и Гольцова были с потрохами вверены в его заботливые руки.

– Мир удивительно тесен! – между тем многозначительно, но с легкой иронией говорил адвокат. – Ваше дело, Игорь Саввович, ведет мой сокурсник по Московскому юридическому институту Юрий Ильич Селезнев, старший лейтенант милиции. Принципиальный и беспристрастный человек!

Морковкино поле – вот так назывался пустырь, мимо которого по прямому шоссе с напряженным гулом неслась машина, и здесь, на пустыре, под сухой осиной, как всегда, темнела знакомая, заржавевшая железная кровать – она стояла ровно, на всех четырех ножках, с продавленной, но целой сеткой… Положить матрац, подушку, улечься на спину, смотреть, как плывут по небу облака, а уголком глаза видеть спешившие без надобности суетливые машины…

– Кое-что, значит, проясняется! – потирая руки, проговорил Игорь Саввович. – Где повестка, напечатанная на плохой серой бумаге? Вы заметили, что во всех детективах повестка отпечатана непременно на плохой газетной или оберточной бумаге.

– Игорь, Игорь, остановись! Не время шутить!

Он протянул руку, снисходительно потрепал Светлану по плечу, небрежно усмехнулся:

– Кто знает, когда надо шутить, а когда плакать?

Проехали Морковкино поле, исчезла странная кровать под сухой осиной, и шоссе уже понемногу забирало вправо, чтобы вскочить на последнюю горку, с которой откроется взору весь благословенный Ромск с непременной золотой точечкой на большом куполе Воскресенской церкви. Потом шоссе уйдет вниз; собственно город надолго спрячется за купы тополей, так как сразу после этого начнутся окраины – царство частных домов, богатое, веселое, по праздникам пьяное.

– Как зовут потерпевшего? Что с ним? – отрывисто спросил Игорь Саввович. – В какой больнице лежит? Дело возбуждено?

Адвокат вынул из кармана изящный блокнот, и шофер дядя Вася, наблюдавший за ним через зеркало заднего обзора, хмыкнул в третий раз – особенно громко и ожесточенно.

– Борис Иванов! – сказал адвокат Валерий Николаевич. – Учащийся индустриального техникума, третий курс, специальность – электротехника. – Маленькая многозначительная пауза. – В техникуме Иванов характеризуется положительно, но, по данным милиции, неоднократно задерживался за хулиганство и нарушение общественного порядка. Во время инцидента был трезв. – Последняя пауза. – Ведется первичное следствие. Пострадавший лежит в клинике профессора Чернышева.