Жертва Вдовы

Преллин взглянула на него сверху вниз.

— Ты чересчур сообразителен для мужчины. — Она почти нежно дотронулась до кончика его носа. — Это женское дело. Не суй в него свой нос.

К'арлайнд встретился с ней взглядом.

— Не буду, — пообещал он.

Рука Преллин упала. Она вонзила острие меча в мягкий металл подвески и подняла вещицу, словно голову поверженного врага.

— И держи руки подальше от завалов. Все трофеи принадлежат Дому Тех'Кинреллз. Придумай какой-нибудь другой способ искать себе неприятностей.

— Как прикажете, госпожа, — с поклоном отозвался К'арлайнд.

Преллин щелкнула пальцами, вызывая летающий диск. Она взгромоздилась на него и с шелестом уплыла прочь — наверное, докладывать про былое святотатство Дома Иш’нил. Она сделала это столь поспешно, что даже позабыла наказать К'арлайнда. Он был почти разочарован.

Из-за каменной глыбы выглянул Флиндерспелд. Он взглянул вслед улетающей Преллин, потом на К'арлайнда, который выудил крохотный меч из щели, в которую его затолкала жрица, и спрятал в карман.

— Вы собираетесь отправиться на поверхность, хозяин? — спросил он на безмолвном языке жестов дроу.

К'арлайнд нахмурился:

— Ты чересчур сообразителен для свирфнеблина.

Квили слушала доклад Рыцаря Темной Песни. Схватка Каватины с Селветаргтлин и спеллгонтом произошла три дня назад, но о подобном событии стоило услышать из первых уст. К счастью, с тех пор больше ничего не произошло. Ильрени доложила, что был проверен каждый уголок пещер к югу от Саргаута и что везде было пусто, за исключением обычной нечисти, с которой патрули быстро разобрались. Была проверена также магическая защита самого Променада, она оказалась в полном порядке, и печати, изолирующие от Абисса, не повреждены. Одежду и снаряжение аранеи изучили, и в них нашлось объяснение тому, как она смогла проникнуть сквозь магическую защиту. Это было кольцо, золотой ободок с тремя отверстиями там, где должны были быть драгоценные камни. Когда кольцо исследовали и оказалось, что оно не магическое, его едва не выбросили как нечто не заслуживающее внимания, но опытному глазу Квили оно поведало о многом. Этот «пустячок» был когда-то одним из самых могущественных предметов: кольцо желаний, едва уловимые остатки его ауры еще цеплялись за оправу в том месте, где когда-то располагался третий камень.

Аранея смогла телепортироваться в столь защищенное место, использовав третье и последнее желание. Оказавшись там, Селветаргтлин обманула охранные заклинания, пустив в ход свою жреческую магию. Она притащила с собой спеллгонта, чтобы тот поглощал магическую энергию всяких символов, какие им случилось бы активировать. Вот почему заклинание Каватины подействовало именно таким образом. Спеллгонт уже насытился, когда Рыцарь Темной Песни обнаружила его. Он проглотил магические клинки, созданные Каватиной, и те разорвали его, разрубили его тело в клочья из-за деформации, возникшей из-за него в Пряже.

Узнать, как долго аранея пробыла на территориях, принадлежащих Променаду, прежде чем Каватина обнаружила ее, теперь уже не представлялось возможным. Не будь символы в южных пещерах постоянно действующими, путь Селветаргтлин можно было бы проследить, но они восстанавливались сами собой вскоре после срабатывания.

Соответственно, и цель проникновения Селветаргтлин в этот район оставалась загадкой. Проверка храма показала, что ничего не пропало. Ничто не было осквернено или повреждено, хотя миссия аранеи представляла собой огромную важность, судя по ее последним словам и по тому, каким образом она предпочла умереть. Она осознанно уничтожила свое тело, чтобы некроманту нечему было задавать вопросы.

Труп спеллгонта сохранился, но его расспросы ничего не дали бы. Спеллгонты не знали даже разницы между простенькой световой пулей и артефактом. Все магические предметы были для них на одно лицо — энергия в чистом виде, которую нужно поглотить.

Квили надеялась отыскать ключ в рапортах Рыцаря Темной Песни или начинающей Талесте, но, на взгляд жрицы, ничего подобного в них не оказалось.

Вся эта история в целом была очень неприятной, и на этом плохие новости, полученные Квили за последнее время, не заканчивались. Похоже, другие враги Эйлистри тоже активизировались.

Четыре ночи назад один из ассасинов Варауна проник в святилище на озере Сембер. Прежде чем убийцу заставили отступить, были убиты жрица и две верующие-мирянки. Это случилось в тот момент, когда дроу Домов Кормантора должны были быть всецело поглощены войной за пристани недавно захваченного Миф Драннора. С чего бы жрецам Господина В Маске в разгар схватки с могущественным противником уделять внимание храму Эйлистри? Оставалось надеяться, что разведчики Ильрени смогут отыскать некоторые ответы, но пока Квили была озадачена.

Доходили и другие неприятные слухи. На севере зло, похороненное, казалось, три года назад, похоже, вновь воскресло. В Год Дикой Магии, когда приспешники Кайрансали отобрали власть у Маэримидры, они проделали громадную брешь в Пряже. Прежде чем они были побеждены, порча распространилась из этого города по Наземным Королевствам. Зоны, в которых магия искажалась, все еще усеивали Дейлз. Хотя жрицы, виновные в этом, были побеждены, имелись признаки того, что по меньшей мере одна из высокопоставленных служительниц Краун могла уцелеть. Немногочисленные жрицы Эйлистри, помогавшие дроу на дальнем севере, слышали от выживших истории про неумерших, собирающихся вокруг призрачной Краун, чей рыдающий вопль способен убивать по два десятка дроу зараз. После смерти они пополняли ее призрачное войско. Истории эти явно были сильно преувеличены, но за тем местом следовало внимательно приглядывать. Если разрушения в Пряже будут увеличиваться, Квили будет вынуждена отреагировать.

Наконец, с далекого юга долетали тревожные вести: культ Гонадоора в Лурф Драйере набирал все большую силу. Не довольствуясь больше охотой друг на друга, дроу из этого подземного города хлынули на поверхность, словно отвратительное варево, неподалеку от святилищ Эйлистри в Шааре и Чондалвуде. Что-то заставило их прервать на время вечные междоусобицы и выступить как единая сила. Квили могла лишь молиться, чтобы там не восстал из мертвых аватар Гонадоора. Если так, она будет вынуждена вести жриц на юг, чтобы загнать его обратно, — поход, который серьезно истощит силы Променада.

Единственным пока неактивным врагом Эйлистри оставалась, похоже, Ллос. В самом деле, подданные Паучьей Королевы уже некоторое время ничем не обнаруживали себя. Что само по себе внушало подозрения. Ллос, затихшая и безмолвная, по-видимому, терпеливо выжидала наиболее подходящего момента, чтобы ударить, пока остальные опутывали служительниц Эйлистри паутиной конфликтов.

Рыцарь Темной Песни завершила доклад и стояла молча, ожидая, что скажет Квили.

— Пойдем со мной, — предложила ей Квили.

Они только что вернулись после осмотра пещер, в которых аранея напала на патруль, и стояли на южном берегу подземной реки, текущей мимо Променада, там, где высоко над рекой выгнулся недавно выстроенный мост. Прежний обрушился в реку больше ста лет тому назад, но Квили еще помнила, как он выглядел, когда она пробивалась по нему вместе с товарищами, помогавшими ей победить аватара Гонадоора. Оозы и слаймы превратили его каменные ступени в округлые выпуклости, крайне ненадежные под ногами. Ч'арла, подруга детства Квили, погибла с поющим мечом в руке на том самом месте, к которому подходили Квили и Каватина. Смерть ее была ужасным ударом, но душа Ч'арлы танцует с Эйлистри. И для нее вся боль уже в прошлом.

Гордость плескалась в душе Квили, когда она шла по возрожденному мосту и разглядывала плоды двух десятилетий труда. Променад превратился в пристанище красоты и покоя, возникшее среди глубин Подземья. Место, где некогда царили лишь безумие и отчаяние, по милости Эйлистри стало священным и многолюдным. Всякий раз, когда Квили попадала в Променад, в сердце ее поселялась боль, а на глаза наворачивались жгучие слезы. Жертвы многих столетий были не напрасны, ни единая из них.