Руины (ЛП)

Поэтому, когда Саммастер находил одного из подчиненных в минуту слабости или колебания, в первую очередь он стремился поднять его дух. Рассмешить его, похвалить, вдохновить, описывая великолепный мир, или соблазнить обещанием награды. Но если такие меры терпели неудачу, он не имел иного выбора, как прибегнуть к угрозам, и если даже этого оказывалось недостаточно, к наказанию.

Служители культа просто обязаны были продолжать работать. Даже если они начинали ненавидеть и бояться неестественных созданий, которым они поклонялись как богам. Даже если их служение начинало походить на изгнание или рабство. Даже если оказалось, что будущее не вознаградит их ничем, кроме знания того, что они играли роль в исполнении судьбоносного плана. Потому что, в конечном счете, его завершение было единственной вещью, имевшей значение.

Конечно, именно на Саммастере лежала ответственность за создание нового Фаэруна, и временами, когда его злобные, завистливые противники мешали какому-нибудь из его планов, это висело на душе как камень. Иногда неудачи заставляли его чувствовать себя беспомощным, и он жаждал передать это бремя другому. Но никого больше не было, а даже если бы был, Саммастер точно знал, что это было его призвание, которое избрало его и дало ему силы. Оставь он эту цель и свою магию — и он уподобился бы жалкой негодяйке Мистре, Аластриэль и другим, кто воспользовался им и предал.

Грохот и рев оторвали его от размышлений.

Он обернулся. Сплетясь вместе, атакуя когтями, кусаясь и хлеща друг друга хвостами, Чус, зеленый дракон, и Ссаланган, белый, катились и разрушали здание кухни. Культисты торопились убраться подальше. Другие драконы наблюдали, собравшись вокруг.

Саммастер подумал, что могло быть и хуже. Разрушение кухни, духовок, очага, и кладовой создаст людям трудности, но если бы драконы уничтожили одну из святынь или мастерских, вовлеченных в Священную Работу, их драка могла бы задержать процесс на декады.

Это еще может случиться, если он не вмешается. Он взмахнул своим посохом и крикнул: «Остановитесь!» От усиленного волшебством звука голоса содрогнулась земля.

Ссорившиеся драконы отпустили друг друга и замерли подальше от разваленной кухни и раздавленных, неподвижных человеческих тел, видневшихся внутри. Снова драконы напомнили Саммастеру детей. Детей, пойманных на шалости.

— В чем дело? — спросил он.

Чус cплюнул, заливая воздух ядовитым, жгучим дыханием.

— Этот мелкий бледный тритон утверждает, что он и те паразиты, что летали с ним, заслуживают права переродиться раньше остальных.

— Да. В последние несколько месяцев, пока они ничего не делали, мои товарищи и я выполнили жизненно важное задание. Поэтому мы заработали право стать драколичами первыми.

Саммастер снова задался вопросом, чего Ссаланган и другие белые достигли, или не достигли во время их «жизненно важного задания». Рептилии утверждали, что они закончили покорение Большого Ледника для Ираклии, потеряв при этом Зетриндора и нескольких других, но были туманны в деталях. Саммастер подозревал, что, опасаясь его недовольства, они рассказывали не все.

Такое упрямство удручало, но он чувствовал, что нельзя давить слишком сильно. Он мог творить их судьбу, но, в конце концов, он был их служителем. Кроме того, тысяча других дел требовала его внимания.

Таких, как этот глупый инцидент.

— Мы уже решили, в каком порядке вы подвергнетесь ритуалу, — сказал он. — Вопрос не требует дальнейшего обсуждения.

— Проклятье! — прорычал Ссаланган. Кровь, сочившаяся из ран от когтей, пятнала его алебастровую шею. — Это несправедливо!

Другие белые зарычали и зашипели в знак согласия.

— Я прошу вас потерпеть, — сказал Саммастер. — После месяцев подготовки, мы наконец готовы начать. Я обещаю, что к концу года вы все будете драколичами.

— Я даже не хочу быть нежитью, — проворчал Ссаланган. — По крайней мере, еще в течение сотни лет. Я делаю это только потому, что ты и эти жалкие люди клянетесь, что безумие никогда не кончиться. Если бы я думал…

— Что ты чувствуешь, когда смотришь внутрь себя? — сказал Саммастер. — Бешенство терзает твой разум весь год. Оно ослабевает, или же становится еще сильнее?

Белый заворчал и отвернулся, неспособный опровергнуть очевидное, но и не желающий признать. Саммастер улыбнулся, насколько на это еще было способно его иссушенное лицо, и в этот момент мир вспыхнул красным цветом и словно взорвался ударом громадного колокола.

Или, по крайней мере, так это было для него. Казалось, никто больше не ощущал ничего необычного, да и не было для того причин. Он создал оберег, чтобы предупредить только себя самого.

— Я должен уйти, — сказал он. — Вернусь, как только смогу.

Он произнес заклинание и ударил концом посоха по земле. В тот же миг мир вокруг него разрушился и создался заново.

Как и ожидалось, заклинание перенесло его к арочному окну одной из сторожевых башен, из которого открывался вид на фасад эльфийской цитадели. Это нарушенное заклинание искажения пространства активировало предупреждение. Те, кто сделали это, стояли перед барбаканом и до сих пор поздравляли друг друга с успехом.

Они не почувствовали его появления, не заметили его фигуру в окне, и это дало ему шанс изучить их. Он узнал некоторых металлических — Нексуса, Хаварлан и Тамаранда — и, размышляя, кто из врагов мог проникнуть в этого скрытое, изолированное места, он ожидал столкнуться с ними здесь. Но оставшаяся часть пестрой компании его удивила. Он не увидел никаких признаков Избранных, Арфистов или божеств, что мешали ему в прошлом. На их месте были волшебники Тентии, которые, как он полагал, уже были нейтрализованы. Неповоротливый воин с двумя железными конечностями и чернокрылый авариэль. Темный дракон со светящимися красными глазами — возможно, это был Бримстоун, который давно обернулся против него.

Это было дико, невозможно, что они нашли путь сюда, пройдя через лабиринт опасностей и ловушек, которые он создал. Бешенство заклокотало в нем, направленное в большей степени не на злоумышленников, а на себя, ничего не стоящего тупицу, который снова умудрился потерпеть поражение.

Но нет, это неправда. Он не потерпел неудачу, пока он сам был последним рубежом защиты. Он и его ставленники, поклявшиеся примчаться на помощь к нему, если разрушенному замку потребуется защита.

Внизу враги, все еще не знающие о его присутствии, начали организовывать исследовательские группы. Это дало ему время наложить на себя магическую защиту. Затем он повернул тусклое серебряное кольцо на костлявом пальце и прошептал единственное слово.

Ночь вспыхнула, как будто начали падать сразу все звезды.

* * * * *

Тревожась, Кара начала превращение в дракона. В этом облике бешенство терзало сильнее, но она думала, что сможет вынести его столько, сколько будет необходимо, чтобы найти и разрушить источник проклятия, и ее драконья мощь могла бы оказаться полезной, если Саммастер оставил в замке еще стражей и ловушек. Крылья появились из ее плеч, она упала на четвереньки. Дорн посторонился, чтобы дать ей место, когда черное небо вспыхнуло белым.

Она взглянула на круги, светившиеся как дюжина полных лун, и поняла, что это врата. Змеевидные тени с крыльями как у летучих мышей обретали очертания и плотность, даже когда порталы закрылись, до тех пор, пока рептилии не проявились целиком. Рана в пространстве полностью затянулась.

Вначале она не могла сосчитать прибывших, но чувствовала, что они превосходили численностью драконов, что были на земле. Также она не могла точно различить их вид, тем более, что она никогда не сталкивалась с большинством из них прежде, просто знала о них по описаниям в книгах.

Но она точно заметила огромного огнедышащего дракона, с костяными шипами на голове и плечах. Цвет его чешуи был непостоянным, медленно переливаясь от одного оттенка желтого или темно-красного к другому, как будто это существо было сделано из расплавленной магмы.