Страница 11 из 19
Чуть не плача, не в силах поднять на кого-то глаза, села на место и твердо решила завтра же забрать документы. В перерыве ко мне подошли две девчонки.
– Слушай, да плюнь ты на него! – сказала одна из них.
– Вон девчонки из общаги про этого козла рассказывали, – сказала другая, – он шизанутый. К нему на лекции нельзя опаздывать, это его пунктик. А так он классный – на экзаменах ниже тройки никому не ставит.
У меня было несколько другое мнение по этому поводу. Но чтобы не обижать девчонок, проявивших ко мне искреннее участие, я промолчала и вышла вместе с ними из аудитории. Потом была третья пара. Лысоватый пожилой мужичок совсем низенького роста прыгал возле доски и размахивал руками.
– Теперь вы понимаете, какая новейшая система введена в институте? Система рейтинга – по западным образцам! Теперь каждому студенту за успеваемость будут выставлены не оценки, а баллы.
Я сидела с теми двумя девчонками, в третьем ряду. Их звали Люда и Наташа, и жили они в первой общаге.
– Пятерка – сто баллов, четверка – восемьдесят, тройка – шестьдесят, и так далее! Теперь вы видите, какой прогресс? Чтобы упорядочить систему остаточных знаний по поводу нашего рейтинга, специальным научным советом для первого и второго курсов была разработана формула, по которой будет выставляться рейтинг. В ней учитывается все – количество лекций, лабораторных работ, время посещения занятий и т. д. Но скажу вам сразу – лично я буду ставить больше всего только двойки! А теперь я напишу формулу на доске.
Мужичок остановился и мелом крупными буквами написал в середине доски:
ФОРМУЛА РЕЙТИНГА Р =!!!!!!
Потом отряхнул руки от мела и с гордостью произнес:
– Вот!
Мой смех раздался в полной тишине. Я смеялась очень искренне только потому, что думала: он шутит. Я решила, что это очень удачная шутка (правда, несколько архаичная, устаревшая, как динозавры третичной эпохи), усиленно отдающая перекисшим запахом горкомов, райкомов, высших инстанций, но, несмотря на свою официозность, недалекость, очень смешная. И еще подумала: как хорошо, что у нас будет такой веселый преподаватель. Мой смех прозвучал в застывшей, напряженной тишине заполненного людьми зала.
– Девушка в желтой кофточке! – Его брови угрожающе сдвинулись на переносице. – Что вас так развеселило?
Мой смех моментально смолк, когда я поняла, что его слова обращены ко мне.
– Чего вы веселитесь?
– Я смеюсь вашей удачной шутке!
– Удачной… чему?!
– Ну… вы так хорошо пошутили с этой формулой…
– И как же я пошутил?
– Ну… показали, какие недалекие бывают люди! – Он побагровел.
– Да я… да вы… да как вы смеете смеяться над учетом рейтинга студентов!!! Что вы себе позволяете?!Я вам покажу!!! Вон из аудитории!!!
Я ничего не понимала. Не понимала, что человеческая тупость способна принимать такие угрожающие размеры, подавляя и калеча все, что содержит хоть крупицу разума. Я не понимала, что подобную тупость с какой-то нелепой формулой, просто поражающей своей ограниченностью и претенциозностью на значительность (подобным самомнением обладают все посредственные, бюрократические усовершенствования), не понимала, что все это могли создать человеческие мозги. Не понимала одна я – более сотни испуганных детских глаз уставились на мое лицо.
Я взяла сумку и вышла из аудитории. Последней, четвертой парой была физика. Сама по себе физика еще ничего, но… Как только я увидела преподавательницу, я поняла, что мое пребывание в этих стенах может стать самой большой ошибкой. Это была типичная старая дева – с зачесанными, зализанными, собранными в тугой узел на затылке серыми волосами, очками на утином носу, поджатыми белыми губами без грамма помады. От всей фигуры веяло злобой и осуждением тех, кто не похож на нее. С самого начала она дала решить задачу и, кровожадно сверкнув бесцветными глазками, принялась выискивать жертву на заклание у доски. Ее глазки алчно рыскали по аудитории и наконец остановились на мне. Я почувствовала, что если она вызовет меня – я умру! Мне и так уже досталось сегодня… В физике я ничего не понимала! И ничего не помнила со школы! Я понятия не имела, как решить эту задачу! Мне захотелось спрятаться под столом. Она поправила очки на носу и прокаркала:
– Так-так… К доске у нас пойдет…
– Можно я? – произнес сзади мужской голос. Мучительница уставилась в другую сторону.
– Вы? – И разочарованно протянула: – Ну, пожалуйста…
К доске вышел невысокий коренастый парень довольно обычной внешности. Его черные волосы были собраны сзади в хвост. Глаза его тоже были черными, вдобавок он обладал весьма мужественными чертами лица.
– Юля! Я больше не могу! Я не могу, слышишь? – Сумка выпала из моих рук на пол, и в полутьме узенькой прихожей Юлины растерянные глаза уставились на меня.
– Что произошло?
– Я больше не вынесу там ни секунды! Это тупо, это отвратительно! Ты не понимаешь… Это целое стадо забитых тупиц с интеллектом табуретки! Сегодня понять смысл происходящего с этой формулой смогла я одна! Это бред, тупость, бюрократия, черт знает что! Такого отвратительного невежества я еще не встречала! И, кроме меня, никто этого не понял!
– Да, такое могли выдумать только больные. И каким надо быть кретином, чтобы выдумать эту формулу. Но ты ведь тоже не ангел!
– Речь не об этом! Я больше не могу! Не хочу! Слышишь? Я ничего не понимаю, я не могу сидеть каждый день четыре пары! Мне плохо!
– Успокойся! Выхода у тебя все равно нет. Придется терпеть. Ничего, привыкнешь – со временем все пройдет. Я не думаю, что многое бывает лучше. В жизни тебе придется очень много терпеть. Поверь, бывают ситуации гораздо хуже твоего института…
Со временем не прошло. И терпеть я тоже не научилась. Мне опротивело абсолютно все: от лиц преподавателей – и однокурсников до институтских стен. Прошла почти неделя занятий.
Я узнала, что преподаватель по высшей математике собирается вызвать меня к доске на следующей паре. Узнала совершенно случайно. Так получилось, что я вышла очень рано и очень рано приехала в институт. В аудитории, кроме меня, сидел еще тот самый черноволосый парень, который спас меня на самой первой паре по физике. Имени я его не знала. Третьей прибежала Людка и с порога заявила:
– Я только что встретила в коридоре нашего козла по вышке. И он мне почему-то сказал, что собирается вызвать тебя доказывать ту теорему, которую он давал домой, к доске.
– Почему меня?
– Чтобы наказать. Тебя на прошлой лекции не было.
Прошлую лекцию я прогуляла. Мне стало нехорошо. Дома я не прикасалась ни к какой теореме. Прошлым вечером мы с Юлей и Володей ходили на премьеру какого-то интеллектуально-эротического фильма, вернулись домой поздно, фильм испортил мне все настроение (хотя оно и так было плохим). И я легла спать.
– Люда, я не пойду на следующую пару.
– Дура! Он в деканат на тебя телегу накатает, и тебя лишат стипендии.
Она говорила правду: чтобы не дали стипендию, мне достаточно было одной двойки.
И тогда в поисках очередного спасения я посмотрела на парня, сидевшего с абсолютно непроницаемым лицом.
– Как его зовут? – тихо спросила я.
– Андрей Каюнов.
Я встала и подошла к нему:
– Андрей, ты доказал теорему по вышке?
– Доказал.
– Тогда спаси меня.
Он улыбнулся и протянул мне тетрадь. Я быстро переписала доказательство.
– Ты спасаешь меня уже второй раз.
Он снова улыбнулся, но эта улыбка сделала его несколько старше. А я обратила внимание на его необычайно умные глаза (прежде я ни у кого не встречала таких глаз). Сопоставив факты, подумала, что передо мной незаурядная личность (ребенок явно не серийного производства). А уже через несколько минут я напрочь забыла о нем.
Глава 6
На следующее утро после ареста Андрея я проснулась очень рано. Накануне забыла задернуть шторы, и теперь потоки света вливались в комнату сквозь раскрытые окна. Как назло, день был солнечный и теплый. Проснувшись, едва открыв глаза, я сразу же почувствовала, как должно измениться все в моем дне… Сидя в кровати, я думала о том, что теперь делать. Когда-то мне приходилось слышать, что к следователю для допроса вызывают повесткой. Но кто знает, сколько эта повестка может идти? Нет, ждать я не могла. Было необходимо добиться встречи с прокурором и следователем раньше, чем они вызовут меня к себе. Необходимо знать, на основании чего был арестован мой муж, что у них есть такое, позволяющее предъявить ему уголовное обвинение? Необходимо найти хорошего адвоката. Для этого следует узнать, кто вел юридические дела галереи. Может быть, у Андрея уже был адвокат? Именно этим я и решила заняться. Не откладывая дела в долгий ящик, я позвонила другу Андрея, совладельцу галереи Геннадию Кремеру. Ни Кремер, ни его очередная подруга ничего не знали об аресте. Я не стала им говорить. Адвоката у галереи не было. Юридическую сторону (оформление договоров и т. д.) представляла некая фирма-посредник, с ней вел дела нотариус, ни Андрей, ни Кремер не знали ничего об этой фирме. Контора занималась исключительно гражданскими делами. Кремер очень заинтересовался моими расспросами и, в свою очередь, спросил, придет ли в галерею Андрей. О первом (почему я всем этим интересуюсь) я говорить не стала, на второе ответила «нет» и повесила трубку.