Страница 67 из 80
По замыслу Симеона постановка пьесы должна была сопровождаться музыкой, танцами и различными эффектами (к примеру, в печи вспыхивал огонь и опалял одного из халдеев, для этого использовались споры одного из плаунов — ликоподия).
Пьеса заканчивается эпилогом — обращением к царю, созерцавшему «светлым оком» сие «комедийное действо»: если актеры не явили должного искусства, то они смиренно припадают к его ногам и просят прощения. А в заключение они молят бога —
Эти слова еще раз подчеркивают тесную связь пьесы с исторической обстановкой начала 70-х годов XVII века, когда Россия готовилась к войне с Турцией. Посрамление царя-язычника Навходоносора, его уничижение, а в конце пьесы и обращение к христианскому богу было весьма актуально. Церковный обряд превратился в острую политическую пьесу, мобилизующую русское общество на борьбу с магометанами-турками, с одной стороны, и отметающую всякое сопоставление царя Алексея Михайловича с нечестивым язычником Навходоносором — с другой. Придворный поэт и драматург прекрасно справился со своей задачей. В пышном и торжественном «комедийном действе» о Навходоносоре соединялись одновременно две традиции: школьной драмы (с ней, несомненно, связан вступительный монолог Навходоносора, обычный монолог царя-тирана из школьной драмы) и придворного театра (и в этом плане пьеса Полоцкого вполне может быть сопоставлена с «Алексеем божьим человеком», «Юдифью», «Баязетом и Тамерланом», созданными в это же время)[36].
К лету все декорации перевезли снова из Кремля в Преображенское, Грегори поручают обучить русских юношей актерскому мастерству, в 1675 году в Преображенском театре даже расширяют помещение, делают пристройку для публики. Вместе с немецкими актерами начинают выступать и русские. Разыгрываются все новые и новые комедии с музыкой и танцами.
В январе 1676 года умирает царь Алексей Михайлович, а 15 декабря того же года следует указ о ликвидации придворного театра. Однако полностью своего существования он не прекратил. И при царе Федоре Алексеевиче Полоцкий продолжал писать «декламации». В это же время Симеон создает и свое главное драматическое произведение — «Комедию притчи о блудном сыне», в ней он коснулся одной из наиболее острых и сложных проблем общественной жизни второй половины XVII века — взаимоотношений родительской власти и воли детей. В таких известных рукописных произведениях второй половины XVII века, как «Повесть о Савве Грудцыне» или «Повесть о Горе-злочастии», эта тема была уже затронута. В них рассказывалось о молодом, неопытном человеке, вырвавшемся из-под родительской опеки п предавшемся распутной жпзни, разгулу, азартным играм, пьянству. Тлетворное влияние житейских соблазнов в конце концов приводило к тому, что молодой человек терял свое положение в обществе, нравственно опускался. Однако в последний момент герой все же раскаивался в своих поступках и возвращался в лоно православной церкви: вековые устои общества оказывались прочнее, чем считал юноша, и в «борьбе» отцов и детей побеждали первые.
Значение «Комедии притчи» Полоцкого было особенно велико в связи с тем, что в это время усиливаются связи России с другими европейскими странами; иноземцы приезжают в Москву, а русских молодых людей посылают учиться за границу. Некоторые юноши занимались за рубежом отнюдь не науками, а проматывали отцовские деньги и даже предпочитали оставаться за границей, соблазнившись прелестями европейского жития-бытия.
Таков случай с Воином — сыном Афанасия Лаврентьевича Ордина-Нащокина, крупного русского дипломата XVII века. В феврале 1660 года Воина послали с донесением за границу. Он самовольно остался там, бросил государеву службу и предложил свои услуги польскому королю в Данциге, а затем переехал во Францию. Надо ли говорить, какой гнев вызвал этот поступок у Алексея Михайловича: сын доверенного дипломата оказался изменником! Царь приказал найти Воина и любыми средствами вернуть его на родину; если же это не удастся, то «извести» его. Только в 1665 году Воин Ордин-Нащокин возвратился на родину и получил царское прощение.
Если первая пьеса Полоцкого была тесно еще связана с церковным «действом», то в своей второй пьесе он отходит от этой традиции и составляет оригинальное драматическое произведение, используя для этого широко известную притчу о блудном сыне. Документальных материалов, свидетельствующих о том, на какой сцене была поставлена пьеса, не сохранилось. Однако, основываясь на обращении автора в прологе к «благородным, благочестивым государям премилостивым», можно предположить, что пьеса предназначалась для исполнения в каком-то частном доме, а не при царском дворе. Полоцкий считал, что изображенное на сцене глубже проникает в сердце, чем написанное и прочтенное, именно поэтому он и написал пьесу.
Она состоит из шести действий (Полоцкий называет их частями), разделенных на явления (сени), между действиями вставлены интермедии. Что это были за интермедии, неизвестно, так как их текст до нас не дошел. О том, что они существовали, свидетельствуют ремарки в конце действий: «И пойдут вси за завесу; певцы и будет intermedium», или «И пойдут за завесу. Ту[т] пение и лики (то есть танцы. — Л. П.), по сем intermedium. Паки пение».
Скорее всего пьеса шла несколько раз. В 1681 году часовой мастер Дмитрий Моисеев чинил «часы большие, что с действы блудного сына». В одном из изданий XVIII века есть заглавие: «История или действие евангельский притчи о блудном сыне, бываемое лета от Рождества Христова 1685». Как верно заметил П. О. Морозов, «бываемое» означает, что пьеса ставилась и не один раз.
Притча о блудном сыне была популярна и в других европейских странах, она обрабатывалась французскими, английскими, немецкими и польскими авторами. Полоцкий, хорошо знакомый с творчеством современных ему польских драматургов, возможно, знал западноевропейские обработки притчи, хотя никакой видимой зависимости между его пьесой и западноевропейскими комедиями установить нельзя.
Симеон довольно точно следует за текстом притчи (евангелие от Луки, гл. 15), многие евангельские выражения и детали без изменений внесены им в текст пьесы. Особенно близко к евангелию пятое действие комедии. Но драматург не ограничился евангельской историей, а дополнил и развил ее.
Так, Полоцкий подробно разработал выигрышную в сценическом отношении сцену кутежа блудного сына. Зрители мргли видеть на сцене большой стол, вино в бокалах, карты и «зернь» — игральные двухцветные кости — черные и белые, атрибуты запретной на Руси азартной игры на деньги. Весьма натуралистично изображалось и пьянство героя, расхищение богатства блудного сына. После того как он все потерял, веселившиеся с ним женщины — «прелюбодеицы ругахуся ему, овая гнаше кочергою, овая или воду лияше на него». В сцене унижения зрителями, вероятно, с интересом было встречено появление пастуха со свиньями. Блудный сын приносит корыто с кормом для свиней, но, изголодавшись, ест сам, а свиней разгоняет. Его бьют плетью, он кричит: «Государь, пощади!», а приказчик говорит:
В конце концов блудный сын возвращается в родительский дом, его одевают в хорошие одежды, на палец «возложат перстень», обувают, кланяются ему. Звучит радостная, веселая музыка.
Действие пьесы развертывается вне времени и пространства, в некой отвлеченной стране. Герои не названы по имени — просто отец, старший сын, младший сын (позднее называемый «блудный»), слуга, купчин, господин. В пьесе Полоцкого все условно — от мотивировки поступков героев до их речей, имеющих поучительный характер.
Финал пьесы близок к словам Алексея Михайловича, писавшего огорченному А. Л. Ордину-Нащокину после отъезда сына его Воина за границу: «Он человек молодой… яко же и птица летает семо и овамо и, полетав довольно, паки ко гнезду своему прилетает: так и сын ваш… к вам вскоре возвратится».
36
Интересна не привлекавшая к себе до сих пор внимания дальнейшая сценическая судьба этой пьесы. Она была поставлена вновь почти два с половиной столетия спустя — 27 ноября 1907 года — на вечере, посвященном истории русского театра, в петербургском Малом театре Литературно-художественного общества учениками театральной школы имени А. С. Суворина (режиссер Н. Н. Арбатов, музыка С. Н. Василенко, декорации Н. Болдырева). На постановку пьесы Полоцкого откликнулись многие газеты. Было опубликовано письмо преподавателя 3-й Петербургской гимназии А. С. Николаева, признававшего необходимым показать этот спектакль учащимся. Рецензенты некоторых газет весьма сочувственно отнеслись к попытке воссоздать на сцене XX века дух и стиль театральных постановок XVII века, включая и бутафорского деревянного ангела, спускавшегося в «пещь огненную». «XX век удивлялся XVII-му», — писал П. Конради. Спектакль был повторен 5 декабря 1907 года, однако духовная цензура запретила продажу программы с заставкой, взятой из первого издания церковных проповедей С. Полоцкого. После того как крамольная заставка была замарана, полиция разрешила продавать программу.