Страница 30 из 51
О том, что военная функция была обычной для тысяцкого свидетельствует также летописная статья Ипатьевской летописи 1146 г. Готовясь отражать наступление дружин Изяслава Мстиславича на Киев, Игорь Ольгович, позвав бояр Улеба и Ивана Воитишича, заявил им: «Како еста у брата моего, такоже будете и у мене, а Оулѣвови рече: „Держи ти тысячю, какъ ей у брата моего держалъ“». Из дальнейшего рассказа следует, что оба боярина командовали отдельными полками, в которые их и отослал Игорь Ольгович. «И Оулѣвови тысячкому своему и Иванови Воитишичю тако же рече: „Поѣдита въ свои полкъ“». Изяслав Мстиславич шел на Киев со своим тысяцким, который, судя по всему, также предводительствовал отдельным полком. Именно ему и предались киевляне накануне сражения. «Кияне пославшеся и пояша у Изяслава тысячкого и съ стягомъ, и приведошл и к собѣ».[332]
Содержательные, хотя и не всегда четкие свидетельства о военной составляющей обязанностей тысяцких в Южной Руси датируются 80-ми годами XII в. В них не всегда содержится конкретное указание на должность, иногда имеет место смешение должностей тысяцкого и воеводы, но во всех случаях речь идет о них как ближайших княжеских сподвижниках. Под 1180 г. упомянуты киевский воевода Лазарь с Рюриковым полком, Борис Захарьевич с полком Владимира Рюриковича и Сдеслав Жирославич с полком Мстислава Владимировича. Как видно, только Лазарь назван воеводой, другие, не исключено, могли быть и тысяцкими, хотя в данный момент все они исполняли обязанности воевод.
В ряде известий одно и то же лицо выступает в двух ипостасях — и как тысяцкий, и как воевода. Речь идет о киевском боярине Славне. Под 1187 г., как свидетельствует летопись по Хлебниковскому списку, он в составе княжеско-боярского посольства из Киева ходил к Всеволоду Юрьевичу сватать дочь Верхуславу за Ростислава Рюриковича. «Того же лѣта с велика дни посла князь Рюрикъ Глеба князя шюрина своего с женою (Славна тысяцкого съ женою), Чюрыну с женою, иныи мнози боярѣ с женами ко Юрьевичю, к великому Всеволоду в Суждаль по Верхуславу за Ростислава».[333] В статье 1188 г. летописец именует Славна воеводой. «Романъ же испросися у тѣстя у своего у Рюрика на Галичь, река ему: „Ведуть мя галичане к собѣ на княжение, а пусти со мною сына своего Ростислава“. Рюрикъ же пусти с нимъ сына своего и Славна Борисовича воеводу».[334]
Об исполнении воеводских обязанностей тысяцким, на этот раз смоленским, отчетливо говорится в статье Ипатьевской летописи 1195 г. Во время военного конфликта между черниговскими князьями и Полоцком с одной стороны и Смоленском — с другой, во главе смоленского полка стоял тысяцкий Михалко Давыдович. «И тысячьскии Михалко Давыдовъ со смоленьскимъ полкомъ наряженъ бяшеть на полотьский полкъ, бяхуть во полотьскии князи помогающе Олговичем».[335]
Принципиально не отличались, по-видимому, функции тысяцких и в Новгороде. Известия Новгородской первой летописи конца XII — первой половины XIII в. определенно указывают на то, что им приходилось заниматься и военными делами. В походе 1234 г. князя Ярослава против Литвы принимал участие и тысяцкий Федор Якунович. Среди десяти знатных мужей Новгорода, убитых в бою, первым назван именно он. «А новгородьць ту убиша 10 мужь: Феда Якуновича тысячьского».[336]
Упоминания о тысяцких в Южной Руси встречаются в летописях вплоть до нашествия монголо-татар, а в Юго-Западной и позже. Под 1213, 1238, 1240 упомянут тысяцкий Дмитрий, под 1219, 1230, 1231 — тысяцкий Демян. Они были ближайшими помощниками князей Данила и Василько Романовичей, исполнявшими также и воеводские функции. В 1231 г. в битве с венграми тысяцкий Демян командовал одним из полков. «Василкови же идущу противу Оугромъ. А Дьмяну тысяцькому идущю и инѣмь полкомъ многимъ о шуюю».[337]
О тысяцком в Северо-Восточной Руси содержится упоминание в летописной статье 1252 г. Лаврентьевской летописи. «Того же лѣта. Приде Олександръ князь великий ис татаръ в градъ Володимеръ и усрѣтоша и со кресты у Золотых воротъ митрополитъ и вси игумени, и гражане, и посадиша на столѣ отца его Ярослава, тысящю предержащю Роману Михайловичю, и весь ряд».[338]
Согласно С. В. Юшкову, тысяцкие постепенно превращались в воевод. Однако наблюдения над служебными продвижениями, как они зафиксированы в летописях, позволяют придти скорее к обратному выводу. Воеводы постепенно становились и тысяцкими. Ян Вышатич начинал свою карьеру крупного правительственного чиновника — киевского тысяцкого — воеводой у Святослава Ярославича. Путята, перед тем как стать киевским тысяцким, длительное время (о чем свидетельствуют летописные статьи 1097, 1104, 1106 гг.) служил воеводой у Святополка Изяславича. Тысяцкий Ратибор пришел к этой должности через посадничество в Тмутаракани (1079 г.) и воеводство у Владимира Мономаха (1095 г.).
Письменные свидетельства о тысяцких не дают и малейших оснований говорить об их выборности, равно как и видеть в них представителей общинной власти, на чем особенно настаивает И. Я. Фроянов. Правда, при этом не приводит никаких доказательств. Нельзя же таковыми считать авторские рассуждения о том, что «нелепо думать, будто избрание тысяцкого состоялось до избрания князя». Речь идет о тысяцком Ратиборе, по утверждению И. Я. Фроянова, человеке из окружения Всеволода Ярославича и потому близкого Мономаху.[339] Но как вообще можно говорить об избрании Мономаха и Ратибора, если в летописи об этом нет и намека. Совещание в Берестове состоялось, как справедливо полагали многие историки, еще до того, как Владимир въехал в Киев. Следовательно, ни о каком избрании киевской общиной тысяцкого Ратибора (как и Мономаха) не может быть и речи. Он был тысяцким Мономаха и вместе с ним прибыл в Киев из Переяславля.
По роду своей деятельности тысяцкие были непосредственно связаны с городским и сельским населением (через разветвленный аппарат сотских и десятских), но это их нисколько не превращало в инструмент общинной власти. Они являлись княжескими чиновниками. На свои должности назначались князьями, именовались по ним и практически всегда разделяли судьбу своих суверенов. Это случалось даже тогда, когда тысяцкие пытались поставить на более сильного претендента. Так как это было с тысяцким Игоря Ольговича Глебом. Предав своего князя, он не сохранил должность. Изяслав Мстиславич пришел в Киев со своим тысяцким.
О какой выборности и общинном характере тысяцких можно говорить, если они, очень часто, были по отношению к городу, где исполняли свои обязанности, людьми пришлыми. Примеров этому в летописи достаточно. Одним из действующих лиц конфликта между новгородцами и князем Святославом Ольговичем в 1140 г. был тысяцкий, принявший сторону князя, и отрекомендованный летописцем, как кум Святослава. Вряд ли может быть сомнение в том, что неназванный по имени тысяцкий был человеком Святослава и принадлежал к той южнорусской дружине, с которой князю пришлось бежать в Полоцк. «Он же убоявъся и бѣжа и с женою, и съ дружиною своею в Полотескъ».[340]
Еще более наглядной иллюстрацией кочующего тысяцкого является Рагуйло Добрынич, который следовал за своим неудачливым князем Владимиром Мстиславичем из волости в волость. В этом статусе он находился при князе и тогда, когда тот не занимал никакого стола. Как это имело место в 1147 г., когда сам Владимир состоял при великом киевском князе Изяславе Мстиславиче.
332
Там же. — Стб. 324–326.
333
Там же. — Стб. 658.
334
Там же. — Стб. 661–662.
335
Там же. — Стб. 691–692.
336
Новгородская первая летопись. — С. 73.
337
ПСРЛ. Т. 2. — Стб. 767.
338
ПСРЛ. Т. 1. — Стб. 473.
339
Фроянов И. Я. Древняя Русь. — С. 231.
340
ПСРЛ. Т. 2. — Стб. 307.