Страница 17 из 51
В летописи нет сведений о том, что половцы нарушили свои обязательства не воевать с русскими, но очевидно было именно так. Иначе невозможно объяснить новый съезд князей на Долобском в 1103 г. Он был менее представительным, чем предыдущий, но принятые на нем решения Святополком Изяславичем и Владимиром Всеволодовичем, судя по последующим событиям, имели обязательную силу для остальных южнорусских князей. В поход на половцев выступили Святополк, Владимир, Давыд Святославич, Давыд Всеславич, Мстислав Давыдович, Вячеслав Ярополкович и Ярополк Владимирович. Не принял в нем участия только Олег Святославич, известный своими дружескими связями с половцами. Правда, свой отказ он объяснил болезнью: «не здоровлю».
Аналогичные коллективные походы на половцев были предприняты в 1107 и 1111 гг. Летописец не сообщает о том, что им предшествовали княжеские съезды, но трудно себе представить, чтобы столь грандиозные военные предприятия не были предварительно обсуждены. Правда, перед походом 1111 г. князья Святополк и Владимир, после обмена грамотами, таки встретились друг с другом. Их решение было поддержано черниговским князем Давыдом Святославичем. В поход три старших князя в Южной Руси привлекли и своих сыновей.
Принципиально не изменилась ситуация с организацией обороны страны от половецких вторжений и в период феодальной раздробленности Руси. Об этом свидетельствует, в частности, грандиозный поход русских князей на половцев в 1167 г. Согласно летописному известию, целью его было обезопасить прохождение купеческих караванов, следовавших по Греческому и Залозному торговым путям. В нем приняли участие дружины двенадцати князей. Свои полки выставили даже Смоленск и Галич. Сбор князей, по настоянию Ростислава Мстиславича, состоялся в Киеве, на котором, несомненно, была обсуждена стратегия и тактика этого похода[181].
О большом княжеском съезде, обсуждавшем вопросы войны и мира с половцами, рассказывается в летописной статье 1170 г. на этот раз инициатором его выступил великий киевский князь Мстислав Изяславич. «И съзва братью свою и нам а думати с ними, река имъ тако: „братье, пожальтеси о руской земли и о своей отцинѣ и дѣдинѣ, оже несуть хрестьяны на всяко лѣто у вежѣ свои, а с нами роту взимаюче, всегда переступаюче: А уже у насъ и Греческий путь изъотымають, и Соляный и Залозный, а лѣпо ны было, братье, възрече на Божию помощъ и на молитву святоѣ Богородици, поискати отець своихъ и дѣдъ своих пути и своей чести“». «Благая весть» Мстислава Изяславича нашла горячий отклик у его братии, а их общее решение о походе на половцев обрело обязательную силу. «И всимъ угодна бысть дума его, Мьстиславля».[182] В походе приняло участие не менее тринадцати князей, представлявших практически все южнорусские княжества, а также Смоленское.
В годы правления в Киеве дуумвиров Рюрика Ростиславича и Святослава Всеволодовича аналогичные походы в степь состоялись в 1183, 1185, 1187, 1192 годах. Летописец представляет их как результат совместных дум киевских князей, но поскольку круг участников этих походов был значительно шире, можно думать, что и число собиравшихся в Киеве князей не ограничивалось только Рюриком и Святославом. В статье 1183 г., в частности, сказано, что после того как Бог вложил в сердце киевским князьям мысль пойти на половцев, они послали по окольных князей, а те «совокупишася к нима».[183]
Обязательность съездовских решений зиждилась не только на моральных принципах, но также и на юридических нормах. Об этом мы узнаем из свидетельства летописной статьи 1177 г. Посланные великим киевским князем Романом Ростиславичем полки против половцев потерпели сокрушительное поражение у городка Ростовца. Причину его современники видели в том, что в сражении не принял участия брат Романа Давыд: «Давыдъ же бяше не притяглъ». Претендент на великое княжение Святослав Всеволодович решил воспользоваться благоприятным случаем и предъявить Роману претензию за несоблюдение ряда. «Молвяше же Романови Святославъ: „Брате, я не ищю подъ тобою ничего же, но рядъ нашь такъ есть, оже ся князь извинить, то въ волость, а мужь у голову, а Давыд виноватъ“».[184]
Соблюдение этого «ряда», судя по обращению Святослава, было обязанностью великого князя. Роман не стал лишать Давыда волости, чем проявил свою великокняжескую несостоятельность и, по мнению черниговского князя, сам заслуживал наказания. Собрав войско, Святослав пошел на Киев и изгнал из него Романа.
Большой общерусский съезд князей, обсуждавший вопрос участия русских в борьбе с половцами, состоялся в Киеве в 1223 г. Кроме Мстислава Романовича, Мстислава Мстиславича и Мстислава Святославича, бывших старейшинами в Руской земле, на съезд собрались, как пишет летописец, «млади князи: Данилъ Романовичь, Михаилъ Всеволодичь, Всеволодъ Мьстиславичь инии мнози князи». Из старших князей на съезд в Киев не прибыл только суздальский князь Юрий Всеволодович, хотя, по-видимому, участие его также предполагалось. Если бы нет, летописец не стал бы отмечать факт его отсутствия: «Юрья же князя великого Суждальского не бы в томъ свѣтѣ».[185]
Князья собрались в Киеве для достижения соглашения об оказании помощи половцам, которые подверглись нападению монголо-татар. Были единодушны в своем решении выступить в поход, которое мотивировали тем, что «луче ны бы есть прияти я на чюжеи землѣ, нежели на своеи».[186] Летописец не называет численного состава русских дружин, выступивших в поход, но, судя по его косвенным замечаниям, он был очень значительным. Только галицкие вои приплыли к днепровским порогам на тысяче лодьях. Кроме них в русском войске находились полки киевские, черниговские, смоленские, волынские, курские и др.
Последний княжеский съезд состоялся в Киеве в 1230 г. Формальным поводом к нему, возможно, явились торжества по освящению епископа Ростовского Кирилла в Софийском соборе, но фактически князья прибыли в Киев на сонм. Причем, судя по ремарке летописца, как будто даже независимо от церковных дел. «Бяхуть же в то время инии князи Русьстии на сонмѣ в Кыевѣ: Михаила князь черниговьскый, и сынъ его Ростиславъ, Мстиславъ Мстиславич, Ярославъ, Изяславъ и Ростиславъ Борисовичь, и ини мнози князи».[187] Выше летописец назвал киевского князя Владимира Рюриковича и его сына Ростислава.
О чем совещались южнорусские князья в данном летописном сообщении не сказано. Однако, судя по предыдущему рассказу, их, скорее всего волновали взаимоотношения черниговского князя Михаила и владимиро-суздальского Ярослава Всеволодовича. Не исключено, что результатом этого сонма была отсылка посольства к Юрию Всеволодовичу с просьбой мира Михаилу Черниговскому. Это тем более вероятно, что посольство это возглавил преосвященный митрополит всея Руси Кирилл. «Си три (епископ черниговский Порфирий, игумен монастыря спаса на Берестовом и «муж Володимерь Гюргий» — П.Т.) приходиша с митрополитомъ, прося мира Михаилу сь Ярославомъ, бѣ бо Михаилъ не правъ в крестномъ целовании при Ярославѣ, и хотяше Ярославъ ити на Михаила».[188]
Приведенные примеры общерусских княжеских съездов определенно не являются исчерпывающими. Здесь не учтены те снемы князей, которые имели место во время военных походов в степь или против князей, нарушавших внутренний мир. К тому же, не все съезды получили освещение в летописях. В пользу сказанного свидетельствует, в частности, надпись на стене Софийского собора в Киеве: «Месяца декембря въ 4-е сътвориша миръ на Желяни Святополкъ, Володимир и Ольгъ». С. А. Высоцкий датировал заключение этого мира временем княжения Святополка Изяславича (1093–1113).[189]
181
«В лѣто 6676. Посла Ростислав къ братьи своей и к сыномъ своимъ, веля имъ всимъ съвъкупитися у себе съ всими полкы своими. И приде Мьстиславъ из Володимири, Ярославъ братъ его из Лучьска, Ярополкъ из Бужьска, Володимиръ Андреевичь, Володимиръ Мьстиславичь, Глѣб Гюргевичь, Рюрикъ, Давыд, Мьстиславъ, Глѣбъ Городеньский, Иванъ Ярославичь сынъ и галичьская помочь». ПСРЛ. Т. 2. — Стб. 527–528.
182
Там же. — Стб. 538.
183
«Того же летѣ Богъ вложи въ сердце Святославу князю Кневьскому и великому князю Рюрикови Ростиславичю и поити на половцѣ, и посласта по околниѣ князи и совокупишася к нима: Святославича Мьстиславъ и Глѣбъ, и Володимѣръ Глебовичь ис Переяславля, Всеволодъ Ярославичь из Лучьска с братомъ Мьстиславомъ, Романовичь Мьстислав, Изяславъ Давыдовичь и Городеньский Мьстиславъ, Ярославъ князь Пиньский с братомъ Глѣбомъ, из Галича от Ярослава помочь». ПСРЛ. Т. 2. — Стб. 630–631.
184
Там же. — Стб. 603–604.
185
Там же. — Стб. 741.
186
Там же.
187
ПСРЛ. Т. 1. — Стб. 457.
188
Там же. — Стб. 455.
189
Высоцкий С. А. Средневековые надписи Софии Киевской XI–XVII вв. К., 1976. — С. 211, 221.