Страница 16 из 51
Не исключено, что на этом съезде было принято решение о коллективном походе князей на Володимирка Галицкого, который состоялся в 1146 г. Участие в нем приняли семь русских князей, причем не только Ольговичи и Давыдовичи, но и Мономаховичи, что было бы невозможным без предварительного обсуждения этого вопроса.
По существу, с аналогичной повесткой дня прошел княжеский съезд, собранный Юрием Долгоруким в 1149 г., вскоре после своего первого утверждения в Киеве. На нем присутствовали черниговские князья Владимир Давыдович и Святослав Ольгович, а также сыновья Долгорукого Ростислав, Андрей, Борис, Глеб и, возможно, Василько. Съезд понадобился Юрию Долгорукому для того, чтобы придать юридическую легитимность перераспределению столов между своими сыновьями, а также восстановить территориально-владельческие права Святослава Ольговича, нарушенные Изяславом Мстиславичем. «И тако ся уладивше, — подытожил свой рассказ летописец, — разъѣхашася».[171]
Еще один княжеский съезд состоялся в 1155 г., когда Юрий в очередной раз занял киевский стол. «Тогда же Дюрги иде на снемъ съ Изяславомъ съ Давыдовичемъ и съ Святославомъ съ Ольговичемъ, и ту сняшася у Лутавы». И вновь главным вопросом на нем было установление мира с оппозиционными князьями. «Тогда же Гюрги въда Изяславу Корческъ, а Святославу Олговичу Мозырь, и ту уладивъся с нима иде въ свой Киевъ».[172]
С княжеского съезда начал свое правление в Киеве и Ростислав Мстиславич. В летописной статье 1160 г. Ипатьевской летописи говорится: «Том же лѣтѣ снимася Ростиславъ съ Святославомъ Олговичемъ Моровийски, месяца мая въ первый день. Бысть же съѣздъ ею на великую любовь».[173] Летописец не говорит о присутствии на этой встрече других князей, тем не менее называет ее съездом. Судя по формуле «на великую любовь», старшие князья в стане Мономаховичей и Ольговичей достигли согласия прежде всего по вопросу принадлежности киевского стола. Это было тем более важно, что перед Ростиславом в Киеве короткое время сидел Изяслав Давыдович и черниговские князья могли представлять новому князю серьезную оппозицию.
Аналогичные встречи с князьями — Ольговичами происходили и тогда, когда на великом киевском столе утверждался их сородич. Так было при Изяславе Давыдовиче, собравшем в Лутаве в 1159 г. Святослава Ольговича, его сына Олега, Игоря Всеволодовича и Владимира Святославича, а также при Святославе Всеволодовиче, призвавшем в Любечь в 1180 г. свою братию. О том, что это были не просто дружеские встречи свидетельствуют скупые летописные ремарки. В первом случае сказано, что князья достигли полного взаимопонимания («бысть любовь велика межи ими»). Во втором — содержится конкретная ссылка на заключение каких-то договоров. «Иде Святославъ к Любчю и призва к собѣ братью свою, Ярослава, Игоря, Всеволода; ряды ему деющю».[174] Еще об одной княжеской встрече в таком же составе летопись сообщает под 1194 г. На этот раз великий киевский князь собрал свою братию в Рогове «и поча с ними думати, хотя на рязаньскии князи, бяхуть бо имъ рѣчи про волости».[175] Замысел Святослава не получил воплощения, поскольку не был поддержан Всеволодом Юрьевичем, но определенно обусловливался какими-то территориальными спорами.
Обстоятельное известие о съезде князей находится в статье 1195 г. Оставшись после смерти Святослава Всеволодовича единоличным великим князем, Рюрик Ростиславич пригласил в Киев на совет своего брата Давыда, княжившего в Смоленске. В приглашении ему сказано, что поскольку они остались старейшинами в Русской земле, им необходимо обсудить взаимоотношения в Володимерем племени. «Брате, се вѣ осталася старѣши в Руской землѣ, а поѣди ко мнѣ Кыеву; что будеть на Руской землѣ думы и о братьи своей, о Володимерѣ племени, и то все укончаевѣ».[176] Затем, после обмена взаимными обедами и подарками, князья, как утверждает летописец, «ряды вся уконча о Руской землѣ и о братьи своей, о Володимерѣ племени».[177]
С похожей повесткой дня состоялся княжеский съезд 1205 г. в днепровском городе Треполе. Сообщение о нем в Лаврентьевской летописи содержится после рассказа об успешном походе южнорусских князей на половцев. Судя по летописному свидетельству, в Треполе собрались не все участники антиполовецкого похода. С уверенностью можно говорить о четырех князьях: Рюрике Ростиславиче, двух его сыновьях Ростиславе и Владимире, а также о Романе Мстиславиче. Главной их заботой, как подчеркнул летописец, было «мироположение въ волостехъ», которое основывалось на личных заслугах каждого из участников съезда перед Русской землей: «Кто како терпелъ за Рускую землю».[178] Имелись ли ввиду заслуги князей в последнем победном походе на половцев или же совокупные за все время их княжений, сказать сложно.
С уверенностью можно только утверждать, что критерий этот не сработал. Роман Мстиславич, надеявшийся на свое первенство в этом «терпении» и не удостоившийся такой чести, решил захватить власть над всей Русской землей. Рюрика Ростиславича он насильно постриг в монастырь, а его сыновей — Ростислава и Владимира — пленил и увез с собой в Галичину. Сам, таким образом, стал, фактически, и князем киевским.
Такой поворот событий не понравился Всеволоду Большое Гнездо. Он немедленно отправил к Роману своих послов с требованием отпустить сыновей Рюрика и согласиться с тем, что на киевском столе сядет его зять Ростислав. Как заметил летописец, «Романъ же послуша великого князя и зятя его пусти, и бысть князь Киевьскый».[179]
На съезде князей — Ольговичей и Ростиславичей, состоявшемся в Чернигове в 1206 г., обсуждался их коллективный поход на Галич. «Совокупишася Олговичи вси в Черниговъ на снемъ, Всеволод Чермны с своею братьею, и Володимеръ Игоревичь с своею братьею, и Мстислав Романовичь из Смолиньска приде к нимъ с своими сыновци». В какой мере решения этого съезда обязывали великого киевского князя Рюрика Ростиславича, сказать трудно, но только он со своими сыновьями Ростиславом и Владимиром также принял участие в этом походе. Как и на съезде князей Володимерового племени 1195 г., в Чернигове, по-видимому, обсуждался вопрос о замещении галицкого стола. Это следует из дальнейшего рассказа летописи. Галичане, опасаясь, что с уходом венгерского короля, русские князья продолжат свой поход на Галич, пригласили на его стол черниговского князя Владимира Игоревича. Еще раньше король, надо думать, не без согласия галицких бояр, пригласил в Галич переяславского князя Ярослава Всеволодовича — сына Всеволода Большое Гнездо. Тот поспешил в Галич, но за три дня до него там утвердился Владимир Игоревич.
Кроме вопросов внутреннего устройства, на княжеских съездах периодически обсуждалась проблема войны и мира с половцами. Причем, не только на раннефеодальном этапе истории Руси, но и в период феодальной раздробленности. Летописные свидетельства о трудных взаимоотношениях с половцами убедительно показывают, что, несмотря на сепаратистские тенденции удельных князей и привлечения для внутренних разборок половцев, на Руси сохранялось представление о том, что борьба со степняками являлась общей задачей всех русских князей. Как собственно и то, что возглавлять ее должен великий киевский князь.
Первый съезд, на котором эта проблема получила общерусское звучание, состоялся в 1101 г. в Киеве на Золотче. На него прибыли киевский князь Святополк, переяславский — Владимир, черниговские — Давыд, Олег и Ярослав. Сюда же прибыли и половецкие послы, как отметил летописец, «ото всѣхъ князь къ всей братьи», которые запросили мира. Князья приняли предложения половецких ханов и определили местом заключения соглашения заднепровский городок Саков. «И сняшася у Сакова, — записал летописец, — и створиша миръ с половцы и пояша таль межи собою, мѣсяца семьтября въ 15 день, и разидошася разно».[180] Летописец не объяснил, для чего нужно было заключать мирный договор непременно в Сакове, но, можно думать, таким было условие половецких ханов, которые опасались идти в Киев.
171
ПСРЛ. Т. 2. — Стб. 384.
172
Там же. — Стб. 481–482.
173
Там же. — Стб. 504.
174
Там же. — Стб. 613.
175
Там же. — Стб 679.
176
Там же. — Стб. 681.
177
Там же. — Стб. 682.
178
ПСРЛ. Т. 1. — Стб. 420.
179
Там же.
180
ПВЛ. Ч. 1. — С. 182.