Дремлющий демон Декстера

– Я не знал, Деб, – пытался я оправдаться и хоть чуть-чуть успокоить ее. – Ничего определенного. Предчувствие, что ли. Просто пришло в голову, и все. Правда, ничего определенного…

– Кроме того, что ты определенно нашел его! – прорычала она, снова ткнув меня в бок.

– На самом деле все не совсем так. Скорее он нашел меня.

– Хватит умничать! – Мне ничего не осталось, кроме как развести руками – настолько невыносимой бывает иногда Деб. – Ты же обещал, черт тебя возьми!

Что-то я не припоминаю никаких обещаний, в которые включался бы ночной звонок с пересказом кошмарного сна, однако из политических соображений об этом не стоило говорить, посему я оставил утверждение без комментариев.

– Извини, Деб, – сказал я. – Я просто не мог подумать, что из этого что-нибудь получится. Просто… предчувствие, что ли…

Естественно, у меня и в мыслях не было попытаться объяснять это через парапсихологию, даже такому близкому человеку, как Деб. Да мне этого и не хотелось. В голову пришло совсем другое.

– Ты мне лучше помоги. Что мне сказать, если они решат спросить, зачем это я катался там на машине в четыре утра?

– А Ла Гэрта уже опрашивала тебя?

– Всесторонне и исчерпывающе. Меня даже передернуло.

На лице Деб появилось раздраженное выражение.

– И она не поинтересовалась. Не вопрос – утверждение.

– Убежден, что у детектива Ла Гэрты много забот, – сказал я, умолчав о том, что часть этих забот, очевидно, касается меня. – Но рано или поздно кто-то поинтересуется. – Я посмотрел туда, где она возглавляла операцию. – Возможно, это будет сержант Доукс, – добавил я не без страха.

Она кивнула.

– Он порядочный коп. Ему бы только чуть поменьше спеси.

– Спесь – это, может быть, единственное, что у него есть, – возразил я. – Но по какой-то причине он меня не любит. И спросит о чем угодно, если решит, что этим загонит меня в угол.

– Тогда скажи ему правду, – сказала Дебора с невозмутимым видом. – Но сначала скажи ее мне.

И она снова ткнула меня в то же место.

– Пожалуйста, Дебора, ты же знаешь, какая у меня нежная кожа.

– Не знаю, – ответила она. – Но чувствую, что начинаю узнавать.

– Такое больше не повторится, – пообещал я. – Это было просто какое-то ночное вдохновение, Дебора. Что бы я тебе сказал, если бы позвонил, а дело обернулось бы ничем?

– Но оно не обернулось ничем. Как раз наоборот! Еще тычок.

– Я правда не был уверен, что так случится. И я бы чувствовал себя последним придурком, если бы втянул тебя.

– А теперь представь, как бы я себя чувствовала, если бы он убил тебя.

Вот так сюрприз. Мне трудно даже начать представлять, что бы она почувствовала. Сожаление? Разочарование? Гнев? Боюсь, все эти штуки выше меня. И я просто повторил:

– Прости меня, Деб. – А потом, как неунывающая Полианна,[17] которая в любом деле находит светлые стороны, добавил: – Но по крайней мере там был рефрижератор.

Она моргнула.

– Там был грузовик?

– Ох, Деб, они тебе не рассказали?

Тычок.

– Черт возьми, Декстер! – зашипела она. – Так что же грузовик?

– Был грузовик, – произнес я, несколько сконфуженный ее настолько эмоционально обнаженной реакцией, и, конечно же, тем фактом, что столь симпатичная женщина выбивает из меня все это дерьмо. – Он сидел за рулем фургона-рефрижератора. Когда бросил мне голову.

Дебора схватила меня за руки и уставилась прямо в глаза.

– Иди ты… – наконец смогла сказать она.

– Как скажешь.

– Господи Иисусе… – произнесла Дебора, глядя в пространство и, очевидно, видя свое повышение по службе, проплывающее где-то у меня над головой.

Она скорее всего собиралась продолжить, если бы в этот момент Эйнджел – не родственник – не подал голос, перебивший гул, висящий над Ареной.

– Детектив? – крикнул он, вертя головой в поисках Л а Гэрты.

Голос звучал странно, словно в беспамятстве, как вскрик полузадушенного человека, не привыкшего громко говорить на людях. В помещении сразу же стало тихо. В интонации были одновременно и шок, и триумф: я нашел что-то важное, но – о Господи!

Все глаза повернулись в сторону Эйнджела, а он показывал вниз, на сидящего на корточках лысого мужчину, который медленно и осторожно что-то вынимал из верхнего пакета.

Мужчина наконец вытащил эту штуку из пакета, неловко держа, уронил, и она покатилась по льду. Он потянулся за ней, поскользнулся и поехал по льду вслед за поблескивающей штуковиной, пока их обоих не прибило к борту. Трясущейся рукой Эйнджел дотянутся до нее, схватил и поднял, чтобы всем нам было видно.

Внезапно воцарившаяся в помещении тишина была благоговейной, захватывающей и прекрасной, как всеподавляющий взрыв аплодисментов после того, как с гениального произведения сняли покрывало.

Это было зеркало заднего вида с грузовика.

Глава 11

Огромное одеяло оглушительной тишины висело над Ареной всего мгновение. Затем гул голосов приобрел новый оттенок – люди старались увидеть, объяснить, обсудить.

Зеркало. Что, черт возьми, это означает?

Хороший вопрос. Несмотря на то, что такой поворот событий очень тронул меня, никаких спонтанных теорий о том, каково его значение, у меня не появилось. Так иногда бывает в большом искусстве. Оно воздействует на тебя, а ты не можешь объяснить как. Глубокий символизм? Тайное послание? Мучительная мольба о помощи и понимании? Невозможно ответить – впрочем, для меня и вовсе не первостепенно. Я хотел надышаться всем этим. Пусть другие беспокоятся, как зеркало оказалось здесь. В конце концов, могло просто выпасть, и он решил выбросить его в первый подвернувшийся мешок для мусора.

Нет, невозможно, конечно, нет. Зеркало оказалось здесь по какой-то очень важной причине. Для него эти мешки – не мусорные. Как он только что элегантно доказал хоккейным представлением, способ преподнесения – важная часть того, что он делает. Он не допустит обыденности ни в одной детали. Что же означает зеркало? Все сходится на том, что, как бы ни импровизировал убийца, зеркало к фрагментам тела он приложил совершенно намеренно. Более того, где-то между лопаток у меня появилось ощущение, что это очень точное и очень личное послание.

Мне?

Если не мне, то кому? Остальная часть действия обращена к миру в целом: «Смотрите, кто я есть! Смотрите, кто мы все есть. Смотрите, что я делаю». Зеркало от грузовика не вписывается в программное заявление. Сегментирование тела, дренирование крови – это необходимо и элегантно. Но зеркало – причем, если окажется, что оно от того фургона, который я преследовал, – другое дело. Элегантно – да; но что оно добавляет к общей картине? Ничего. Зеркало вложено с какой-то другой целью, и цель эта должна иметь новую и совершенно другую мотивацию. Я почти чувствовал электрический заряд мысли, пронизывающий меня. Если зеркало с грузовика, то предназначаться оно может только мне.

Но что оно означает?

– На кой черт оно здесь? – спросила Деб. – Зеркало. Зачем?

– Не знаю, – ответил я, все еще ощущая в себе пульсирующую энергию. – Тем не менее, поспорю с тобой на ужин с крабами у Джо, что оно с того фургона-рефрижератора.

– Не спорь, – сказала она. – По крайней мере, оно решает один важный вопрос.

Пораженный, я смотрел на Деб. Она – правда, что ли, интуитивно – нашла то, что пропустил я?

– Что за вопрос, сестричка?

Она кивнула на кучку копов управленческого уровня, пререкающихся на краю поля.

– Юрисдикция. На сей раз она наша. Пошли.

На поверхности детектив Ла Гэрта не выглядела впечатленной этим новым вещественным доказательством. Возможно, она хотела скрыть глубокое беспокойство, вызванное символизмом зеркала и всем, что с ним может быть связано, за тщательно возведенным фасадом безразличия. Или так, или она действительно непробиваема, как бетонная стена. Она все еще стояла с Доуксом. К его чести, он выглядел обеспокоенным, но, может быть, его лицо просто устало от вечно злобного взгляда и решило примерить что-то новое.

17

Героиня рассказов американской детской писательницы Э. Портер (1868–1920), находящая причины для радости в самых бедственных ситуациях.