Путешествие к Арктуру

Хонт умело приземлил лодку на эту площадку. Встав, он вытащил шест с килевым камнем, а другой опустил; затем снял оба мужских камня, продолжая держать их в руке. Яркие искрящиеся бело-голубые лучи высветили на его лице выражение огромного облегчения. Он был довольно мрачен.

– Мы входим? – осведомился Маскалл.

– Да. Я живу здесь.

– Благодарю за успешное окончание опасного путешествия.

– Да, это рискованное дело.

Кориан спрыгнул на площадку. Он глупо улыбался.

– Никакой опасности не было, ибо нам судьбой уготовано иное. А ты всего лишь паромщик, Хонт.

– Это как? – спросил Хонт с очень неприятным смехом. – Я думал, что везу людей, а не богов.

– Где мы? – спросил Маскалл, вылезая, но Хонт на минуту задержался в лодке.

– Это Сарклэш – вторая по высоте гора в этих местах.

– А какая первая?

– Эдидж. Между Сарклэшем и Эдиджем идет длинный хребет – местами очень труднопроходимый. Примерно посреди хребта, в самой низкой точке, находится вершина Маонстэбского Перевала, который ведет в Бейри. Теперь ты знаешь, в общих чертах, наши места.

– Эта женщина, Салленбод, живет недалеко отсюда?

– Достаточно близко, – усмехнулся Хонт.

Он выскочил из лодки и, бесцеремонно расталкивая остальных, прошел прямо в пещеру. Маскалл двинулся за ним, следом Корпан. Несколько каменных ступеней вели ко входу, завешенному шкурой какого-то огромного зверя. Их хозяин вошел внутрь, не потрудившись придержать для них шкуру. Маскалл не сказал ничего, а схватил шкуру и рывком сдернул ее с креплений на землю. Хонт глянул на шкуру, затем с неприятной улыбкой тяжело посмотрел на Маскалла, но ничего не сказал.

Место, где они очутились, представляло собой большую продолговатую пещеру, стены, пол и потолок которой образовывал естественный камень. В пещере было два входа: тот, которым они вошли и другой, поменьше, прямо напротив. Пещера была холодной и мрачной; сырой сквозняк шел из двери в дверь. Множество шкур диких зверей лежали, разбросанные на земле. Несколько больших кусков вяленого мяса висели на веревке вдоль стены, в углу покоились несколько раздувавшихся винных мехов. Повсюду валялись бивни, рога и кости. У стены стояли два охотничьих дротика с прекрасными хрустальными наконечниками.

Хонт положил оба мужских камня на землю возле дальней двери; их свет освещал всю пещеру. Затем он подошел к мясу и, схватив большой кусок, принялся жадно его грызть.

– Мы приглашены на этот пир? – спросил Маскалл. Хонт, не прекращая жевать, показал на висящее мясо и на меха.

– Где чаша? – осведомился Маскалл, поднимая один из мехов.

Хонт указал на глиняную чашку, лежащую на полу. Маскалл поднял ее, развязал горлышко меха и, держа его под мышкой, наполнил чашку. Попробовав напиток, он обнаружил, что это чистый спирт. Он залпом выпил и сразу почувствовал себя много лучше.

Вторую порцию он предложил Корпану. Тот отпил глоток и, не говоря ни слова, протянул чашку обратно. Пока они были в пещере, он больше не пил. Маскалл осушил чашку и отбросил всякую осторожность.

Подойдя к веревке с мясом, он стянул вниз два больших куска и уселся на кучу шкур, чтобы вволю поесть. Мясо было жестким и грубым, но ничего вкуснее он в жизни не пробовал. Вкус был ему незнаком, что было неудивительно в этом мире странных зверей. Трапеза протекала в молчании. Корпан ел умеренно, стоя, а затем улегся на кучу меха. Его смелый взгляд следил за всеми движениями двух других. Хонт пока еще не пил. Наконец Маскалл покончил со своей трапезой. Он осушил еще одну чашку, удовлетворенно вздохнул и приготовился к разговору.

– А теперь расскажи поподробнее о ваших женщинах, Хонт.

Хонт принес еще один мех и вторую чашку. Он зубами сорвал завязку, налил и выпил две чашки одну за другой. Затем он сел, скрестив ноги, и повернулся к Маскаллу.

– Ну?

– Значит, с ними не стоит иметь дела?

– Они смертельны.

– Смертельны? Каким образом они могут быть смертельны?

– Узнаешь. Я наблюдал за тобой в лодке, Маскалл. Были неприятные ощущения, а?

– Я этого не скрываю. Временами мне казалось, будто я борюсь с кошмаром. В чем причина?

– Женская атмосфера Личсторма. Сексуальная страсть.

– У меня не было страсти.

– Это и БЫЛА страсть – первая стадия. Природа побуждает твоих людей к браку, а нам доставляет мучения. Подожди, пока не попадешь наружу. Эти ощущения вернутся – только в десять раз хуже. Спиртное, что ты выпил, позаботится об этом… И чем, ты думаешь, все это кончится?

– Если бы я знал, я не задавал бы вопросов.

Хонт громко расхохотался.

– Салленбод.

– Ты имеешь в виду, что это кончится тем, что я буду искать Салленбод?

– Но что из этого выйдет, Маскалл? Что она тебе даст? Сладкую, лишающую чувств, белорукую женскую негу?

Маскалл спокойно выпил еще одну чашку.

– А почему она должна давать все это первому встречному?

– Ну, на самом деле у нее этого нет, и она этого не даст. Нет, вот что она даст тебе, и что ты от нее примешь, поскольку не сможешь удержаться – страдание, безумие, может быть смерть.

– Может, в том, что ты говоришь, и есть смысл, но для меня это звучит как бред. Почему я должен принимать безумие смерти?

– Потому что тебя заставит твоя страсть.

– А как насчет тебя? – спросил Маскалл, покусывая ногти.

– О, у меня есть мои мужские камни. Я невосприимчив.

– Это все, что мешает тебе быть таким же, как другие?

– Да, но не вздумай выкинуть какую-нибудь шутку, Маскалл.

Маскалл продолжал спокойно пить и некоторое время молчал.

– Значит, мужчины и женщины здесь враждебны друг другу, а любовь неизвестна? – продолжил он наконец.

– Это волшебное слово… Должен ли я рассказывать тебе, Маскалл, что такое любовь? Любовь между мужчиной и женщиной невозможна. Когда Маскалл любит женщину, это ее любят женские предки Маскалла. Но здесь, в этой стране, мужчины являются чистыми мужчинами. Они не взяли от женщин ничего.

– А откуда берутся мужские камни?

– О, это не аномалия. Где-то должны быть целые залежи этого добра. Это все, что не дает миру быть чисто женским. Он стал бы одной большой густой сладкой массой, без всяких индивидуальных форм.

– И все же, та же самая сладость приносит мужчинам мучения?

– Жизнь абсолютного мужчины жестока. Избыток жизни для тела. Что это еще, если не мука?

Вдруг Корпан сел и обратился к Хонту:

– Хочу напомнить свое обещание рассказать о Маспеле.

Хонт взглянул на него со злобной улыбкой.

– Ха! Подземный человек ожил.

– Да, расскажи, – небрежно вставил Маскалл.

Хонт выпил и слегка рассмеялся.

– Хорошо, эта история коротка и вряд ли достойна упоминания, но раз вы интересуетесь… Пять лет назад сюда пришел незнакомец, расспрашивающий о свете Маспела. Его звали Лодд. Он пришел с востока. Одним ясным летним утром он встретил меня, возле этой самой пещеры. Если вы попросите меня описать его – второго такого человека я не могу себе вообразить. Он выглядел таким гордым, благородным, недосягаемым, что я почувствовал, как грязна моя кровь по сравнению с ним. Вы можете догадаться, что я не к каждому испытываю такие чувства. Теперь, когда я его вспоминаю, я понимаю, что он был не столько выше меня, сколько ИНЫМ. Я был так потрясен, что встал и разговаривал с ним стоя. Он спросил, в какой стороне гора Эдидж, и продолжал: «Говорят, там иногда виден свет Маспела. Что ты знаешь об этом?» Я сказал ему правду – что я ничего об этом не знаю, и тогда он продолжал: «Ладно, я иду на Эдидж. И скажи тем, кто придет за мной с той же целью, что им следует сделать то же. Вот и весь разговор. Он пустился в путь, а я с тех пор его не видел и ничего о нем не слышал.

– И ты не пошел за ним из любопытства?

– Нет, потому что едва он повернулся спиной, весь мой интерес к этому человеку почему-то пропал.

– Возможно потому, что он был для тебя бесполезен.

Корпан взглянул на Маскалла.

– Дорога для нас намечена.