Путешествие к Арктуру

– Давай посмеемся вместе, – сказал Маскалл.

– О, ты поймешь это потом.

– Если ты сыграешь со мной шутку, я церемониться не буду.

Хонт вновь засмеялся.

– Не собираюсь шутить. Салленбод будет мне глубоко признательна. Если я и не посещаю ее сам так часто, как ей хотелось бы, я всегда рад услужить ей иным образом… Ну что ж, ты прокатишься на лодке.

Маскалл в сомнении потер нос.

– Если в твоей стране люди разного пола ненавидят друг друга, то это из-за того, что страсть слабее или сильнее?

– В других частях света страсть мягкая, а в Личсторме страсть жесткая.

– Что ты называешь жесткой страстью?

– Когда мужчин и женщин влечет боль, а не удовольствие.

– Я намерен понять это прежде, чем умру.

– Да, – ответил Хонт с насмешливым видом, – было бы обидно упустить шанс, раз уж ты направляешься в Личсторм.

Теперь настала очередь Корпана взять Маскалла за руку.

– Это путешествие плохо кончится.

– Почему?

– Не так давно твоей целью был Маспел, а теперь женщины.

– Отстань от меня, – сказал Маскалл. – Нужно отпустить поводья удачи. Что привело сюда эту лодку?

– Что это за болтовня о Маспеле? – резко спросил Хонт. Корпан грубо схватил его за плечо и заглянул в глаза.

– Что ты знаешь?

– Немного, но, возможно, кое-что. Спроси меня за ужином. А теперь пора в путь. Управлять судном в горах ночью – недетские игрушки, позвольте вам сказать.

– Я не забуду, – сказал Корпан. Маскалл взглянул вниз на лодку.

– Нам можно садиться?

– Аккуратно, мой друг. Это всего лишь плетеные ветви и шкура.

– Для начала ты мог бы просветить меня, как тебе удалось освободиться от закона тяготения.

Хонт саркастически улыбнулся.

– Слушай же секрет, Маскалл. Все законы – женские. Истинный мужчина вне закона – за пределами закона.

– Я не понимаю.

– Огромная масса земли постоянно испускает женские частицы, а мужские частицы камней и живых организмов столь же постоянно пытаются их достичь. Это и есть тяготение.

– Как ты тогда обходишься со своей лодкой?

– Все дело в двух моих мужских камнях. Тот, что под лодкой, не дает ей упасть на землю, тот, что на корме, защищает ее от твердых предметов позади. Единственная часть лодки притягиваемая какой-либо частью земли, это нос, поскольку это единственное место, на которое не падает свет мужских камней. Вот лодка и движется в этом направлении.

– А что это за чудные мужские камни?

– Это действительно мужские камни. В них нет ничего женского; они постоянно испускают мужские искры. Эти искры истребляют все женские частицы, поднимающиеся с земли. А раз не остается женских частиц, которые притягивали бы мужские части лодки, то в этом направлении ни малейшего тяготения и нет.

Маскалл с минуту размышлял.

– Похоже, ты очень ловкий, умелый парень, Хонт, ты охотишься, строишь лодки, силен в науках… Но солнце садится, нам пора трогаться.

– Тогда спускайся первым и сдвинь эту тушу вперед, ты и твой друг сможете усесться посредине.

Маскалл мигом слез вниз и спрыгнул в лодку; тут его ожидал сюрприз. Едва он встал на хлипкое дно, еще держась за скалу, как не только полностью лишился своего веса, будто поплыв в какой-то плотной среде, похожей на соленую воду, но и скала, на которую он опирался, потянула его к себе словно слабым потоком электричества, и он смог лишь с трудом оторвать руки.

После первого потрясения он спокойно принял новый порядок вещей и начал двигать тушу. Поскольку веса в лодке не было, это удалось ему без особых усилий. Затем спустился Корпан. Поразительная физическая перемена не смогла нарушить его неизменное хладнокровие, основывавшееся на моральных идеях. Хонт залез последним; схватив шест с мужским камнем на конце, он снял колпачок и принялся устанавливать шест на корме. Тут Маскалл впервые увидел вблизи загадочный свет, который, действуя наперекор силам Природы, косвенным образом выполнял роль не только подъемной, но и движущей силы. В последних красноватых отблесках огромного солнца его лучи терялись, и он выглядел немногим более впечатляюще, чем чрезвычайно яркий сверкающий бело-голубой драгоценный камень, но его мощь можно было оценить по заметному цветному туману, который он выбрасывал на много ярдов вокруг.

Управление осуществлялось с помощью заслонки, привязанной веревкой на конце шеста. Ею можно было манипулировать, прикрывая по желанию любую часть лучей мужского камня, или все лучи, или не закрывая ничего. Едва шест был поднят, воздушное судно тихо отделилось от камня, притягивавшего его, и медленно двинулось по направлению к горам. Бранчспелл опустился за горизонт. Густеющий туман окутывал все вокруг в радиусе нескольких миль. Воздух становился прохладным и свежим.

Вскоре каменные массивы на огромной, поднимающейся равнине исчезли. Хонт совсем убрал заслонку, и лодка набрала полный ход.

– Ты говоришь, что управлять судном ночью в горах трудно, – воскликнул Маскалл. – Я подумал бы, что это невозможно.

Хонт проворчал:

– Приходится идти на риск и считать, что повезло, если отделаешься всего лишь трещиной в черепе. Но одно скажу наверняка – если ты будешь продолжать отвлекать меня своей болтовней, мы и до гор не доберемся.

Маскалл замолк.

Сумерки сгущались; темнело. Смотреть было не на что, но ощущений хватало. Движение лодки, происходившее благодаря бесконечной схватке между мужскими камнями и силой тяготения, напоминало движение маленького судна в бурном море. Оба пассажира чувствовали себя плохо. Хонт со своего места на корме насмешливо смотрел на них одним глазом. Тьма надвигалась очень быстро..

Спустя примерно полтора часа после начала плавания они достигли предгорий Личсторма и начали подниматься вверх. Свет дня совсем угас, однако под ними по обе стороны и позади местность на значительное расстояние освещалась ставшими теперь яркими синими лучами двух мужских камней. Впереди, куда эти лучи не попадали, Хонт ориентировался по естественному свечению камней, травы и деревьев. Они слегка фосфоресцировали; растительность светилась сильнее, чем почва.

Не светила луна, не было видно звезд, поэтому Маскалл заключил что в верхних слоях атмосферы стоял плотный туман. Раз или два по ощущению удушья ему казалось, что они вошли в полосу тумана, но это был странный туман, так как он усиливал яркость любого света впереди. Когда это происходило, Маскалла охватывало чувство кошмара; он испытывал мимолетный беспричинный страх и ужас.

Теперь они двигались высоко над долиной, отделявшей предгорья от самих гор. Лодка начала подъем на много тысяч футов, и поскольку скалы приблизились, Хонту приходилось тщательно управлять кормовым светом, чтобы не столкнуться с ними. Не без восхищения Маскалл следил за точностью его движений. Прошло немало времени. Стало намного холоднее; подул сырой сквозняк. Туман начал оседать на людях чем-то вроде снега. Маскалла по-прежнему от ужаса прошибал пот, не из-за опасности, которой они подвергались, а из-за облачной пелены, по-прежнему окутывавшей их.

Они прошли первую линию утесов. Все еще поднимаясь, но на этот раз двигаясь и вперед, что было видно по испарениям, сквозь которые они проходили, освещенным мужскими камнями, они вскоре потеряли землю из вида. Вдруг абсолютно неожиданно выглянула луна. Видно было, как наверху ползут густые массы тумана, во многих местах разорванные просветами, в одном из которых сиял Тиргельд. Слева под ними на несколько мгновений показался гигантский, сверкающий зеленым льдом пик и вновь скрылся. Весь остальной мир был укрыт туманом. Луна вновь исчезла. Маскалл увидел вполне достаточно, чтобы пожелать конца этого воздушного путешествия.

Вскоре свет мужских камней высветил поверхность новой скалы, огромную, неровную, отвесную. Вверх, вниз, в стороны, она, насколько видел взгляд, скрывалась в ночи. Некоторое время они двигались вдоль нее, затем увидели выступавшую скалистую площадку квадратной формы, каждая сторона которой имела в длину около дюжины футов. Ее покрывал зеленый снег глубиной в несколько дюймов. Сразу за ней в скале виднелась темная щель, похожая на вход в пещеру.