Юрий Гагарин

1 июня. Сдавал очередной экзамен в академии.

2 июня. Присутствовал на ВДНХ на открытии павильона «Космос», рассказал гостям о конструкции космического корабля «Восток», впервые здесь экспонируемого.

9 июня. Группа советских космонавтов по приглашению Союза промышленности и авиации и космонавтика вылетела на 26-й Международный авиационный салон в Ле Бурже.

13 июня. Прилетает в Виши на кинофестиваль фильмов по авиационной и космической тематике. Днем раньше сюда прибыли Владимир Комаров, Константин Феоктистов и Борис Егоров. В этот же день состоялось вручение им золотой медали «Космос», которой они награждены ФАИ.

16 июня. Началось турне по городам Франции, организованное Обществом «Франция — СССР» и Национальным комитетом по космическим исследованиям.

22 июня. Совершил прощальную поездку по Парижу, поднялся на Эйфелеву башню, ознакомился с сокровищами Лувра.

23 июня. Юрий Гагарин возвратился в Москву.

17 сентября. Принял корреспондента АПН и беседовал с ним по проблемам космического права.

5 октября. Изучал конструкцию космического корабля «Союз», особенность ручного управления. Встречался с учащимися Люберецкого ремесленного училища, беседовал с преподавателями, инструкторами, рассказал о работе советских космонавтов. «Рад побывать в родном училище, — написал он в книге почетных гостей. — Здесь многое изменилось за эти годы. Училище стало лучше, краше, культурнее. Хорошо оборудованные учебные классы и кабинеты создали замечательные условия для приобретения знаний и профессиональных навыков. Желаю коллективу училища дальнейших успехов в подготовке кадров, спорте, общественной жизни. Ю. Гагарин».

3 ноября. Провожал С. П. Королева, улетавшего на космодром. Предстояли новые пуски. Сергей Павлович увлеченно говорил о новой мощной ракете-носителе, об успешной работе над космическим кораблем «Союз».

— Вам бы отдохнуть пора, Сергей Павлович, — советует Гагарин.

— Отдохнем, скоро отдохнем. Не вечно же мы будем работать в таком режиме? — И, улыбаясь, медленнее, чем всегда, поднимался в самолет.

27 ноября. Провел совещание сотрудников ЦПК. В числе многих вопросов, рассматриваемых на совещании: усиление внимания к школе Звездного городка, закрепление за классами космонавтов, оживление пионерской и комсомольской работы, формирование школьной библиотеки. Предложил часть книг из личных библиотек передать школе.

8 декабря. Участвовал в работе седьмой сессии Верховного Совета СССР.

По просьбе корреспондентов ответил на их многочисленные вопросы.

— Я хотел бы через вас, работников печати, — завершая свою беседу, сказал Гагарин, — обратиться ко всем людям доброй воли: Советский Союз — миролюбивая держава. Все, что мы сделали в освоении космического пространства, — мы сделали в мирных целях. Мы против милитаризации космоса, против превращения его в арену военных сражений.

26 декабря. Встречал С. П. Королева, прибывшего в Звездный городок вместе с Ниной Ивановной.

Сергей Павлович, не выдавая болезненной слабости, обошел городок, осмотрел учебно-тренировочные классы и сооружения, побывал в квартирах Гагарина и Терешковой.

— Врачи советуют мне лечь на обследование, — признался Королев, — так, ничего серьезного, но ослушаться не могу, дисциплина. Видимо, дней пять буду находиться под их неусыпным контролем. После больницы мы с вами погуляем. Но главное — полеты. Готовьтесь к полетам.

Космонавты попросили Сергея Павловича и Нину Ивановну сфотографироваться. Эта фотография стала последней в жизни Глазного конструктора ракетно-космических систем.

27 декабря. Выступал на VIII пленуме ЦК ВЛКСМ, который проходил в конференц-зале гостиницы «Юность». Обсуждали вопрос о воспитании молодежи на революционных, боевых и трудовых традициях советского народа.

30 декабря. Написал поздравительные открытки своим товарищам, коллегам, ученым, конструкторам. Он желал им новых успехов и сам был полон радужных надежд на будущее.

Люди любили его за любовь к ним.

…Яркая зеленоватая звездочка висела в небе так близко, что, казалось, ее можно было потянуть за тонкий, серебристо пронзивший окно луч, который доставал теперь до самой кровати, до самой подушки и мешал Вовке спать. Перекатываясь в мягкой пышной духоте, Вовка старался спрятаться от этого устремленного на него сверху немигающе веселого взгляда и не мог — звездочка проникала даже сквозь крепко-накрепко смеженные ресницы.

Но уснуть ему мешала не звездочка. Как только хотя бы на миг прерывался ее всевидящий свет, так сразу же из кромешной темени медленно, словно на ниточке шар с ушами, всплывало насмешливое лицо Женьки Семичева, который вот уже третью неделю подряд не давал Вовке проходу. «Эй ты, сын космонавта!» — издалека кричал Женька. И, вспоминая жестяной, как от подкинутой клюшкой консервной банки, звук его смеха, Вовка покрывался испариной.

Дело в том, что Вовку мама взяла из детского дома. По воскресеньям мальчишки их двора обычно играли во дворе в хоккей, потому что именно в выходной набиралось целых две команды.

Иногда переменяли игру. И для компании в два-три человека лучше всего подходила железная бочка. Ее вычистили, выскребли и по инициативе Вовки, уже имевшего в детдоме опыт изобретательства, нарекли космическим кораблем.

И в тот раз Вовка было уже приготовился лезть в бочку, как вдруг впереди, оттерев плечом, очутился Женька Семичев. Откуда он заявился? Ведь еще утром отец увел его с хоккейной площадки.

— Отойди, моя очередь! — мягко попробовал отстранить его Вовка.

— А я без очереди! — увернулся Женька и так хитровато улыбнулся, вернее, даже прикусил улыбку, как будто хотел подставить свою коварную подножку.

— Это почему же без очереди? — возмутился Вовка.

— Потому, что у меня отец летчик, — небрежно обронил Женька, теперь даже не удостоив его взглядом, и занес над люком ногу.

Вовка оторопел.

— Ну и что же, что летчик!.. — чувствуя, что сдается, что уступает, пробормотал он и в следующую секунду, сам не сознавая почему, выпалил: — У тебя летчик, а у меня космонавт!

— У тебя? Космонавт? — Женька вытаращил глаза, надул щеки — и словно лопнул от смеха, даже бочка чуть-чуть покачнулась. — Свистун! — захохотал Женька и повернулся к Петьке Сатину, потом к Славке Смагину, как бы прося их в свидетели Вовкиного обмана. — Да знаешь ты кто?

— Кто? — холодея от предчувствия какой-то гадости, тихо спросил Вовка.

— Безотцовщина, вот ты кто! Приемыш! — объявил Женька и, занеся другую ногу за край люка, скрылся в бочке, в которой еще слышнее забубнил его смех…

И в полусне мелькнула спасительная мысль: «А может, и вправду мой отец космонавт? Почему бы и нет? Ведь до самого старта имена и фамилии космонавтов остаются неизвестными. Значит, мать хранит тайну? И Вовка будет ее хранить». Но, едва мелькнув, эта мысль тут же погасла вместе со звездочкой.

Вовка проснулся, когда небо было уже ярко-голубым. И от погасшей звездочки, которая вчера не давала уснуть, но которая все светилась участием и любовью, и оттого, что на улице, наверное, снова поджидал его со своими насмешками Женька Семичев, Вовке сделалось грустно.

— А ну-ка пляши, космонавт! — услышал он голос матери. — Тебе письмо…

Вовка неохотно приподнялся и достал из конверта листок.

«Владимиру Котову от Юрия Гагарина, космонавта-один…» — было написано в самом верху.

Вовка ничего не понимал. Он читал-то еще по слогам, а тут совсем начал спотыкаться от волнения.

— Тебе, тебе, читай, — закивала мать.

«Дорогой Вовка! — пробирались от слова к слову неверящие Вовкины глаза. — Мне рассказали, какой ты славный парень и как отважно водишь к самим звездам космические корабли. Вот еще немного подрастешь — вместе полетим к Марсу на взаправдашнем звездолете. Не возражаешь?

А Женьке Семичеву, который дразнит тебя, скажи, что я на него в страшной обиде. Если тебя еще кто будет обижать или тебе придется в жизни очень туго — напиши мне. Всегда охотно приду на помощь.