Алтунин принимает решение

- Тут ты и прав и неправ, — усмехнулся Букреев. — Безусловно, прав в том, что безответственность отвратительна. Но бороться с ней и можно и нужно. Это качество не врожденное, а приобретенное. Так же, как и высокая ответственность, добросовестность.

- Прискорбно, Олег Иннокентьевич, что сил и времени много тратить приходится на искоренение этого зла. А итог плачевный. Ты намекаешь мне на Недопекина, а я гляжу дальше. Безответственность многолика. Силантьев - тоже олицетворение безответственности. Вот вы дали ему нагоняй, а, думаешь, он перевоспитался? Как бы не так...

Но Сергею не хотелось распространяться об этом. Хватит!

Недавно на совещании у директора Алтунин предложил для упорядочения межцеховых отношений ввести специальные бланки, которые заполнялись бы при сдаче заказов в инструментальный цех, в каждом случае давалось бы описание задания и указывался срок выполнения. Заполненный бланк предлагалось скреплять двумя подписями: начальника цеха-заказчика и начальника инструментального цеха. За невыполнение заказа в срок, а также за брак Силантьев должен нести персональную материальную ответственность. Директор может лишить его премии, наложить взыскание.

Как и следовало ожидать, Константин Петрович встретил это предложение в штыки: вспылил, стал всячески оскорблять Алтунина, обвинил его в бюрократизме, крючкотворстве, оказенивании давно сложившихся отношений между начальниками цехов. Приземистый, широкоплечий, он стоял, скрестив руки на груди, широко расставив ноги, и метал молнии. Но Сергея поддержали другие начальники цехов - им надоел диктат Силантьева. И Ступаков резко оборвал его:

- Прекратите словоизвержение! Предложение Алтунина принимается. Сегодня же отпечатать бланки. За невыполнение заказов в срок применю к вам, Константин Петрович, отрицательное стимулирование на полную катушку.

Однако Силантьев не изменил своих отношении с кузнечным цехом. Он по-прежнему торговался с Алтуниным, всячески оттягивая сроки исполнения его заказов. По-прежнему поставлял ему штампы, требующие сложной доводки. Слышать не хотел о представлении вместе с каждым штампом пробных деталей, изготовленных на нем. Только ухмылялся:

- Пиши очередную кляузу, Алтунин. Может, меня попрут.

Сегодня у Алтунина снова произошла стычка с начальником инструментального цеха. Сергей сам понес Константину Петровичу бланк очередного заказа, объяснил:

- Если не получим этих штампов через две недели, сорвется ответственное задание.

- У тебя сорвется, а не у меня, — ответил Силантьев насмешливо. — У меня никогда не сорвется.

- Задание дано заводу, а не мне. Все мы несем за него одинаковую ответственность.

- Так уж и одинаковую? На каком это бланке записано? Заказ поручили тебе, вот и отдувайся. А от меня через две недели штампов не получишь. Можешь жаловаться Ступакову.

- Почему не получу?

- Не получишь - и все. А если по существу: у меня лежат шесть срочных заказов. Ты, Алтунин, будешь седьмым.

- Завод понесет колоссальный убыток.

- Ну, ты мыслишь в общезаводских масштабах, а я отвечаю за свой цех. За весь завод пусть дирекция отвечает.

Алтунин с удивлением посмотрел на него: "Неужто этого человека совсем недавно еще ставили в пример другим как образцового командира производства? Ему же на все начихать. Решительно на все, кроме собственной спеси".

Алтунин уже дважды предъявлял претензии на Силантьева за несвоевременную поставку оснастки. Директор сдержал свое слово об "отрицательном стимулировании" - срезал премию на двадцать пять процентов. Но Константин Петрович тверд, как железо.

У него сейчас в самом деле шесть срочных заказов. Правда, все они не такие важные, как алтунинский. Но это еще нужно доказать. На доказательства тоже потребуется время. Был бы Алтунин в добрых отношениях с Константином Петровичем, тот, конечно же, сразу бы выделил бригаду для изготовления ему штампов. Для других ведь делает исключения, нарушает очередность. И для него бы сделал. Только другие-то вон как разговаривают с начальником инструментального цеха: "Уважь, Константин Петрович", "Выручи, Константин Петрович", "Не погнушайся выпить со мной рюмочку, мы народ простой, мастеровой". А этот Алтунин - нахрапом. Нет, милок, нахрапом здесь не возьмешь!

- Так что заказ твой сумею выполнить только через три недели, — объявил Силантьев, не скрывая издевки. — Через три недели - и ни днем раньше. Исправляй в своем бланке дату готовности.

Алтунин весь кипит, но сдерживает себя.

- Вы меня убедили, — говорит он скучным голосом и свертывает бланк, сует его в карман пиджака. — Бывайте, Константин Петрович. Физкультпривет!

Силантьев растерялся. Откуда у Алтунина это спокойствие и такой бодряческий тон? Дело-то ему поручено нешуточное и действительно срочное. Спросил все еще насмешливо:

- Ты что же, решил не выполнять задания?

- А то уж не ваша забота, Константин Петрович. Не волнуйтесь, жалобу на вас писать не стану, надоело.

- А как же выкрутишься?

- Вас интересует это? Извольте: замышляю покушение на ваши монопольные права.

- Во как! Просвети, будь ласков, к чему мне готовиться?

- В перспективе, очевидно, станет вопрос о том, чтобы иметь у нас, как на большинстве машиностроительных заводов, не один, а три инструментальных цеха. Одному поручить изготовление штампов, другому - прессформ и приспособлений, третьему - режущих и мерительных инструментов. Однако это дело будущего. А сейчас я решил написать заявку в производственный отдел такого примерно содержания: "Ввиду перегруженности инструментального цеха внезаводскими заказами прошу разрешения заказать нужные нам штампы в инструментальном цехе Второго машиностроительного завода". Вот и все.

Глаза у Силантьева округлились, стали зелеными, как незрелый крыжовник.

- Тю! Ты что, сдурел?! Чтоб мы заказывали штампы черт те кому... Да кто тебе это позволит?

- Не ваша забота, не ваша забота, Константин Петрович. Простите, мне некогда.

Но Силантьев уже ловит его за полу пиджака, понимает, чем обернется алтунинская заявка лично для него.

- Ладно, шут с тобой, — говорит он примирительно. — Давай бланк. Постараемся за полторы недели сделать.

- Пардон, пардон, Константин Петрович, — возражает Алтунин. — Не могу я каждый раз уламывать вас.

Он выдернул полу пиджака из цепких рук Силантьева и широкими шагами направился к двери.

- Стой, лешак! — закричал Силантьев. — Ладно, сдаюсь... Это же нужно додуматься до такого: заказ - на сторону, инструментальный цех - разделить. А централизация? Ты же за нее глотку дерешь!

Сергей остановился. Вынул бланк, вернул его Силантьеву.

- Надеюсь, не подведете, Константин Петрович?

- Не подведу, не подведу. Экий чертяка!..

...Да, живописная сцена разыгралась.

А рассказывать об этом Букрееву не хочется. Нельзя же без конца жаловаться.

Но Силантьев едва ли "сдался" всерьез, не тот он человек. Значит, надо, как договорились с Карзановым, ускорить разработку предложения о вспомогательных цехах...

Словно угадывая ход его мыслей, Букреев сказал:

- Карзанов познакомил меня с твоими соображениями о подчинении вспомогательных цехов производственному отделу. По-моему, это правильно.

- Карзанов назвал мое предложение перлом величиной с гирю.

Букреев рассмеялся.

- Официально это будет теперь называться "Пирамидальная схема управления заводом". Такое название придумано тем же Карзановым. Вы ведь собираетесь пересмотреть внутризаводское управление снизу доверху с тем, чтобы любое должностное лицо имело в непосредственном своем подчинении не более четырех-пяти структурных подразделений. Генератор у тебя, Алтуня, набирает обороты.

- У тебя тоже! — сказал Сергей, улыбаясь.

Да, он знал когда-то совсем другого Букреева: тот не был так дотошен, методичен, утончен в смысле проникновения в чужую душу. Тот был даже несколько замкнут, сторонился людей, а этот, кажется, ищет встречи с ними, готов выслушать каждого и притом не изображает из себя этакого всемогущего деятеля. В нем многое изменилось, но многое и сохранилось от того Олега Букреева, который столько лет работал крановщиком в кузнечном цехе.