Чемпионат

***

Этот недельный цикл тренировок в Предновогоднюю неделю отличался даже от последних месяцев. На каждом занятии теперь присутствовал Олег. Лера моталась между базой и Радиозаводом. Они что-то там меняли и выискивали какие-то «крохи» в идее Ганжи. Не всё получалось сразу, как он задумал, возникали неизбежные сложности. Проблем хватало, времени нет. Поэтому вечером Юра ухаживал за ней, уставшей, готовил и кормил, делая массажи и убаюкивая в тёплой постели. Морозы, хоть и отпустили, но оставались всё же непривычно крепкими – кутаться в тёплые вещи было приятно и постель была самым уютным местом для «встреч» супругов.

И Юра, и Лера стали несколько напряжены после событий игры в Лондоне и расслаблялись только будучи друг с другом.

- Лерка, как же я был без тебя эти месяцы, не понимаю.

- Вот и я не понимаю, как ты был без меня, - она смотрела в потолок, привычно устроившись на его груди и перебирая его пальцы, и улыбалась.

- А это связано, что ты вернулась, когда мы снова какую-то «движуху» затеяли?

- Кто знает, кто знает… - задумчиво протянула Лера.

Юра вскинулся и притянул её лицо к себе:

- Это что же, ваше «колдовство» опять было?! Всё подстроено?! Я, значит, как последний опешивший от горя юнец, чуть ли головой об стенку не бился, а вы сами провоцировали эту ситуацию?!

- Ну, что ты милый, что? – Лера схватила его голову и начала целовать. – Как выдумаешь небылицу, готов за неё порубить в капусту всех. Мы с Ганжой точно не лезли в наши с тобой неурядицы, можешь не переживать. Но вот возникшее желание всё вернуть, оно в нас, возможно, и было спровоцировано ситуацией. Эта внутренняя тяга так возникла или спровоцировано чем-то внешним, сказать не берусь. После того, как открыли мы Систему – я слабо верю в случайные совпадения. Да и вообще, в естественность всяких событий. Но конкретно могу сказать лишь, когда мы проследим цепочку или, тем более, влезем сами и запустим что-то. Но в нашем с тобой случае я ничего такого не видела. Кто знает, может, это наша любовь чем-то движет, а не наоборот, – она глядела в его глаза почти вплотную. Так, что заболело в голове. – Тьфу ты! Как-то пафосно получилось! Но, по сути, я так и думаю…

Юра всё молчал и лишь сдавил крепче Лерины пальцы в широких ладонях, заставив её зрачки расшириться. Она не понимала его состояния и была немного растеряна этой неясностью.

- Ну что ты молчишь? Что тебя тревожит? – она умоляюще продолжала заглядывать к нему в глаза.

Он отвёл взгляд и упал на подушку.

- Да просто поразился глубине твоих глаз и тому, как ты сильно меня любишь, - улыбнулся он, как после удачного розыгрыша.

- «Гад ты, Костя Федотов!» - Лера схватила подушку и треснула ею мужа. Тот неуклюже прикрылся руками. – А я тут распинаюсь, чуть слезу не выдавила, испугавшись твоего непонятного состояния. А он здесь всё шутит, да провоцирует. На, тебе! - она продолжила дубасить мужа, но он перешёл в наступление и их борьба быстро перешла в портер, а потом и под одеяло – отопление даже в этих «хаусовских» квартирах не справлялось с низкой температурой за бортом, и дома было прохладно.

Проскурин на тренировках выглядел каким-то поникшим, его толстячковая бодрость куда-то исчезла, в движениях сквозила усталость. Занятия он проводил без задора, по шаблону и, не отходя от прежнего плана ни на йоту.

- Анатолич, ты чего захандрил? – Поинтересовался после очередной явно нудной тренировки Юра. – Ребята взвоют от такой скукотищи.

- Да… - махнул рукой Валентин. – Как-то вдруг обрыдло всё. Причём разом, после «Челси». Показалось всё предсказуемым и скучным. Да, да, я знаю, что ты замашешь на меня руками, начнёшь убеждать и приводить доводы. Только эти доводы я сам тебе ещё недавно приводил. И себя ими же пытался образумить. Ан нет! Логика отступает перед прямо-таки всеобъемлющей тоской. Будто стержень подрубили, и не на чем стало мне держаться.

- Ну, ты же в курсе, как там всё перепуталось после наших проделок?

- Да, с Ганжой имел беседу, всё своё видение он мне изложил. И что, ты думаешь, на меня лично повлияли вот эти изменения в Системе?

- А что, разве ты не заметил общего изменения настроений практически у всех. Вот и на тебя повлияло.

- Вроде на поверхности объяснение, только мне нелегче от этого. Если честно, вдруг , будто меня окунули вновь в эти ощущения тогдашние. Десятое апреля меня накрыло с головой. Только тогда у меня появилось желание отомстить и преодолеть тоску назло и вопреки. А сейчас накрыло пустотой и просто неимоверной тоской по жене. Куда деться не знаю, все методы не работают, тону в болоте. Получается, и вас с собой тяну, - он замолчал, уткнувшись глазами в пол. – Вот такая вот исповедь. Может, ты доделаешь работу? Осталось три дня всего, ты лучше меня многое знаешь... А?

- Да дело не в том, что кто кого будет тренировать. Нам нужно и твоё участие. Именно твоё! И не только потому, что в хандре этой тебя нельзя бросать. Ты нам не чужой. Это всё понятно. Но ведь тебе должен был Ганжа и это объяснить – без тебя может не случиться нужного положения, не попадём в нужный узел и пролетим, как фанера… Меня самого эта идея не очень вдохновляет, но Серёге я доверяю, как себе. А он сказал, будет так. Значит, будет. Больше того, иногда и меня воротит от такого сценария, но больше я хочу что-то изменить в этом вялом затухании. Если уж не получиться, то пусть в тартарары лететь, чем и дальше влачить жалкое существование. Шанс есть, нужно рисковать. Либо пан, либо…

- Но не могу я, Юра! – чуть не вскричал Валентин. – Я душу себе выворачиваю, выходя на тренировку. Выгоняю себя плетью! Но силы кончились, сейчас пойду, зубами к стенке. Или напьюсь. Да, лучше напьюсь, - и он, устало ссутулившись, стал удаляться.

- Валя! Валентин! – в отчаянии позвал его Юра – в ответ ему Проскурин лишь вяло отмахнулся.

Юра быстро снарядился на Радиозавод. Ворвался к Ганже в кабинет.

- Беда, Серёга, беда! – запыхавшись, ринулся он к развалившемуся на «гравитухе» Ганже.

- Опять ты шумишь! Не шуми и не паникуй. Чего стряслось? - тот повернулся к нему, думая параллельно о чём-то «высоком».

- Из Проскурина будто душу вынули, он скис и растормошить его невозможно. Ушкандыбал прямо с тренировки к себе, не желая ничего.

- А, знаю я. Это всё было понятно. Эта такая жертва Системе. После перезагрузки, она всякие нелогочиности стремится изжить. А та катастрофа была нелогичностью и горе Проскурина им же сами преодолённое ещё более нелогичным. И коли уж былого не вернуть, то преодоление горя можно исключить. Вот Система стержень из него и вынула. Тут сейчас ничего не сделаешь.

- Да ты что говоришь?! Надо же что-то делать! Ведь гибнет же человек! А если это тебя мало волнует, то вот рациональная причина – ты же сам говорил, что он нужен для участие в твоих махинациях.

- Ты же понимаешь, что те мои мысли не являются незыблемым постулатом. За эти дни концепция немного поменялась. И, к сожалению, Валентин пал жертвой. Главное, чтобы с ними физически ничего серьёзного не случилось, а там либо все мы в счастливый конец этой истории попадём (и он тоже), либо сгинем тоже вместе. Система крутит и становится всё более непредсказуемой. Но сейчас нужно под неё подстраиваться или слегка наблюдать, но точно уж не перечить ей. Эдакий фатализм.

- Погоди, а ты упомянул Катастрофу. Это что же, выходит, нас с Лерой тоже должно «накрыть» чем-то?

- А вот здесь Лера как раз разбиралась. И тут всё сложнее – вам роль отводится гораздо серьёзнее. За счёт вашего участия в этом Клубке, который ожидается тридцатого, Система стремиться уничтожить под корень всю ту несообразность, что из-за катастрофы произошла. Проскурни ей на этом пути мешается со своими волевыми усилиями, вы же являетесь главными действующими лицами. Как так получилось – пока не разобраться. То ли речь твоя причинно в двадцать девятом году, то ли общая тенденция последних двадцати лет. То ли Вифлеемская звезда какая-то…