Страница 201 из 279
— Они советуют мне вернуться. Они за меня боятся, — осторожно ответила Лена.
— Он тебе говорил, что туан полковник — бандит? — И Сени засмеялся, уверенный в том, что Вася именно так и говорил.
— А разве кто-то так думает?
— Разные люди думают, — ответил Сени. — Господин туан очень много может и много знает. Он будет маршалом.
— Мне повезло, что я его встретила.
— Если ты будешь хорошо себя вести, то повезло.
— Разве я могу себя плохо вести?
— Господин туан не знает. Он не знает, чего тебе нужно. И я не знаю тоже. Я бы не стал выбирать себе такую женщину.
— Судьба, — сказала Лена.
— Судьба, — повторил Сени. Каждый из них имел в виду свое.
— Жалко, что ты ничего не купила, — сказал Сени, когда они вернулись в бунгало.
— Почему?
— Туан приказал мне платить за все. Но я сэкономил деньги туана. — Эта мысль окончательно развеселила Сени.
Он сообщил Лене, что вернется через десять минут, и велел никуда не убегать. Лена обещала.
Как только он ушел, Лене стало не по себе.
Казалось бы, день еще не завершился, рядом дорога, по ней проезжают машины, сбоку большая веранда — там звенят ножами и вилками, слышны голоса
— накрывают к вечеру столы. Солнце пробивает листву горячими лучами… Все равно страшно. Особенно сейчас, в шаге от цели. Скорее бы приходил Сени, а еще лучше — полковник.
Но пришел Аскольд.
Он вошел с веранды, он был спокоен.
— Здравствуй, Лена, — сказал он, — давно не виделись.
Здесь, в Таиланде, его глаза были к месту — здесь много своих тигров. Аскольд загорел — наверное, был в отпуске. Одет он был легко и элегантно. Видный мужчина.
— Здравствуйте, — сказала Лена.
— У нас немного времени, — холодно произнес Аскольд. — Так что без околичностей. Я прошу тебя отказаться от своей глупой затеи и отправиться домой. Немедленно.
— Садитесь, — сказала Лена. Она старалась показать, что не испугалась, а на самом деле страшно перепугалась. Ведь он может свободно убить ее и тут же уйти — в лес, в горы. Ну кто его найдет, если у него все наркобароны в друзьях?
— Спасибо, я постою, — сказал Аскольд и быстро оглянулся. Значит, не совсем уверен в себе.
— Я ничего не замышляла, — сказала Лена.
— Ты прилетела сюда, чтобы испытать опытный образец поппифага. Видишь, от меня нет секретов. Ты надеешься, что это средство погубит посевы мака и в мире наступит благодать.
— Я так не думаю.
Но он ее не слушал.
— Ты решила, что я связан с наркотиками, — сказал Аскольд. — Я могу дать тебе честное слово офицера и гражданина, что я борюсь с наркотиками, с наркомафией. Это моя работа, это мой долг.
— Тогда почему вы с ними?
— Я понимаю, что тебе хочется отомстить этим подонкам за смерть сына и мужа. Это очень тяжело. Но ты никому не отомстишь, кроме бедных крестьян. А им и без тебя плохо.
Лена продолжала упорствовать.
— Я вас не понимаю.
— Ты меня отлично понимаешь… Представь себе: вдруг — это лишь один процент вероятности — это средство будет работать. И ты, как сеятель со старого червонца, будешь ходить по полям и поливать их из бутылочки, которую таскаешь в сумке, если, конечно, твой новый друг не подменил жидкость.
— Вы кого имеете в виду?
— Полковника Наронга, местного разведчика, тесно связанного с мафией. Его называют черным полковником, даже его сообщники. Это страшная личность.
— Для меня он не страшнее вас, — уверенно ответила Лена.
Воздух неподвижно повис над верандой.
Лена поняла, что надо сделать.
Она подошла к двери и уверенно отстранила Аскольда. И оказалась на веранде. Там она остановилась, оперлась спиной о столб, и Аскольд был вынужден последовать за ней. На веранде было тяжело дышать, потому что воздух был абсолютно неподвижен.
— Допустим, — продолжал Аскольд: он торопился выговориться прежде, чем вернется Сени. — Допустим, что действует. Что произойдет? Крестьяне лишатся куска хлеба, но спрос на наркотики во всем мире вырастет и цены поднимутся тоже. Будет нарушен политический и экономический строй, порядок, причем во всем мире. Ты понимаешь, что такое баланс сил?
— И вы говорите, что боретесь с наркотиками.
— Конечно, борюсь. Но борюсь разумно. Мы можем сократить поступление наркотиков в страну, мы можем ловить дельцов и перехватывать транспорты. Но мы способны кого-то спасать и кому-то мешать только потому, что существует определенный порядок! Ты его хочешь нарушить? Ты будешь способствовать перемене торговых путей, страшной войне за перераспределение доходов и, главное, — ты толкаешь преступный мир к изобретению и разработке новых наркотиков, химических, куда более страшных, чем несчастный героин, на который ты подняла дамскую ручку.
Ее обидела эта «дамская ручка», и если она склонна была прислушаться к нему и чему-то поверить, то после этого выпада он стал ей противен.
— Я тебя не убедил?
— Нет.
— Если ты отдашь мне поппифаг, то я гарантирую тебе благодарность всей России. Мы будем и дальше бороться…
— И не мечтай…
По дорожке шел Сени, он издали поднял руку, но Аскольда пока не видел.
— Пойми, Лена, я лично ничего против тебя не имею, — быстро сказал Аскольд, — но твое сближение с черным полковником меняет суть дела. Если раньше мы могли быть уверены, что тебе не добраться до маковых полей, то теперь — кто знает… отдай!
— Нет.
— К сожалению, тебя придется убить, — сказал Аскольд.
— Вы?
— Ну что ты! Разве я похож на исполнителя? У каждого в жизни своя роль. До этого с тобой можно было говорить, и говорил я. Теперь разговоры кончились.
Аскольд повернулся и пошел прочь. На ступеньках веранды он встретился с Сени, улыбнулся лейтенанту, и лейтенант улыбнулся Аскольду, а когда поднялся и подошел к Лене, спросил:
— Это еще один твой знакомый?
— Это мой враг, — сказала Лена. — Он хочет меня убить.
— Что ты говоришь! — Сени обернулся к кустам, срывая с плеча автомат. Это была запоздалая демонстрация чувства долга.
Что, видно, ему и сказал возвратившийся полковник. Он не кричал, он был отвратительно строг.
В результате Сени обиделся на Лену. Словно это она нажаловалась начальству.
Полковник закурил свою сладкую сигару, уселся на стул — спина прямая, — сказал:
— Теперь тебе пора сознаться. Для твоего же блага. Я здесь кое-что могу сделать.
— Они убили моего мужа, — сказала Лена. Она предпочла говорить правду, хотя и не всю. — Теперь они нашли меня здесь. Они думают, что у меня есть бумаги и расчеты мужа. Но это не так.
— Он был атомный физик?
— Нет, биолог.
— Ясно, — сказал полковник. — Генетика.
Он опередил ее, поэтому так и не узнал правды, хотя Лена готова была признаться.
— А я уж подумал, — продолжал Наронг, — что ты связана с наркотиками. А это плохо.
— Я не связана с наркотиками.
— Я верю, — сказал полковник, — я понимаю людей. Я знаю, когда они говорят неправду.
Он был самоуверен.
— Но я хотела бы посмотреть, как разводят мак и как делают опиум.
— Зачем это женщине?
— А ты видел?
— Видел, и не раз. Ничего интересного.
— Я любопытная.
— Посмотрим, — сказал полковник. — Это будет зависеть от твоего поведения.
И усмехнулся. Лене не понравилась усмешка. Полковник был хорошим, добрым, щедрым, и в то же время в нем таился и другой человек, хуже первого.
— Пепел Клааса стучит в моем сердце, — произнесла Лена по-русски, как бы заколдовывая себя. В сущности, она была еще нестарой женщиной, и ей хотелось жить, а она себя сделала смертницей. Смертницей или смертником? Интересно, это слово имеет женский род?
— Собирайся, — сказал полковник. — У нас с тобой есть дело.
— Дело?
— Через пять минут мы выходим. Жду в машине.
Он сбежал с веранды — он был легкий и жесткий. Он ей нравился — нравилось смотреть на него.
Лена проверила, хорошо ли выглядит — выглядела она плохо, — и пошла за полковником.