Обманы Локки Ламоры

Порывшись в кучах мусора, они обнаружили несколько металлических кольев разной длины, которые и вколотили в земляной пол, затем изодрали на полосы простыню и с их помощью за руки и за ноги привязали картенца к заготовленным кольям. Теми же самыми полосами ткани они так перемотали пальцы колдуна, что он едва мог ими пошевелить.

— Отлично, — откликнулся Локки.

Жеан Таннен сидел на тюфяке и смотрел на распятого пленника тяжелым пустым взглядом. Зато в глазах Локки, стоящего в изножье, сверкала самая настоящая неприкрытая ненависть.

Ибелиус развел в стеклянной миске небольшой костерок и сейчас сосредоточенно прокаливал на огне лезвие кинжала.

— Вы полные идиоты, если решили убить меня, — выговорил Сокольничий между стонами. — Подумайте о последствиях. Мои собратья разыщут вас и заставят пожалеть о содеянном.

— А кто сказал, что мы собираемся убивать тебя? — возразил Локки. — Лично я готовлюсь поиграть в одну забавную игру. Назовем ее так — «Ори от боли или отвечай на вопросы». Как тебе такой вариант?

— Можете делать что хотите, — гордо отозвался контрмаг. — Наш кодекс исключает предательство интересов клиента.

— Вот тут ты ошибаешься, козел паршивый: ты уже не работаешь на своего клиента. И никогда больше не будешь работать.

— Все готово, мастер Ламора, — подал голос Ибелиус.

Судорожно вытянув шею, Сокольничий попытался разглядеть, чем занимается старый лекарь. Заметно было, что его упорство — не более чем поза. На самом деле он отчаянно трусил — без конца нервно облизывал губы, рыскал глазами по комнате…

— В чем дело? — поинтересовался Локки, осторожно принимая из рук Ибелиуса раскаленный докрасна кинжал. — Ты боишься огня? С чего бы? Огонь милосерден, — зловеще усмехнувшись, он пояснил: — Он не позволяет жертве истечь кровью.

Жеан покинул тюфяк и опустился на корточки рядом с левой рукой контрмага. Прижав его запястье, он кивнул Локки. Тот медленно приблизился, держа топорик в одной руке и раскаленный нож в другой.

— Э-э… позвольте мне удалиться, мастер Ламора, — попросил лекарь. — В теории я полностью одобряю ваши действия, но на практике…

— О чем разговор, мастер Ибелиус!

Парусиновая занавеска легко колыхнулась за спиной лекаря.

— Итак, — заговорил Локки, — я согласен, что убийство контрмага — это неудачный замысел. Мы и не станем убивать тебя, более того, отпустим тебя в Картен. Но так, чтобы это стало наглядным уроком твоим собратьям. На твоем примере все высокомерные, избалованные и злобные колдуны… все эти долбаные мерзавцы увидят, что случится с тем, кто посмеет поднять руку на Благородных Подонков из Каморра и их друзей.

Лезвие топорика просвистело и опустилось на оттопыренный мизинец колдуна. Раздался дикий вопль.

— Это тебе за Наццу, — жестко произнес Локки. — Помнишь Наццу?

Он снова размахнулся, и безымянный палец полетел в грязь следом за мизинцем. Брызнула кровь.

— А это за Кало.

Еще удар — и среднего пальца как не бывало. Сокольничий корчился и извивался в своих путах, мотая головой из стороны в сторону.

— И за Гальдо тоже, — продолжал Локки. — Вы ведь слышали все эти имена, господин контрмаг? Вы так любите истинные имена… Правда, для вас они — лишь слова, не более чем средства выполнения вашего хренова контракта. А вот для меня они ужасно реальны — это имена моих друзей. Теперь следующий пальчик — за Жука. На самом деле правильнее было бы посчитать за него мизинец… а впрочем, разница невелика!

Снова топорик поднялся и опустился — указательный палец контрмага присоединился к окровавленным обрубкам на полу.

— А остальные твои пальцы пойдут за нас с Жеаном.

Это была крайне утомительная работа. Каждый раз им приходилось заново раскалять кинжал, чтобы прижечь очередной отрубленный палец. К тому времени, как они закончили, Сокольничий находился уже на грани помешательства от боли и ярости. Он молча лежал, стиснув зубы и зажмурив глаза. В воздухе висел запах паленой человеческой плоти и жженой крови.

— Теперь настало время потолковать, — произнес Локки, усаживаясь на грудь поверженному врагу.

— Я не могу… — простонал контрмаг. — Не имею права выдавать секреты моего клиента.

— Расслабься, у тебя уже нет клиента, — усмехнулся Локки. — Ты больше не служишь капе Разо. Сам понимаешь, он нанимал на работу контрмага, а не беспалое дерьмо с дохлой птичкой в придачу. Удалив твои пальцы, я освободил тебя от всех обязательств перед Разо… по крайней мере, мне так кажется.

— Пошел к черту, — выплюнул Сокольничий.

— Отлично. Значит, ты решил выбрать путь потруднее, — Локки с усмешкой передал кинжал Жеану, который принялся снова прокаливать его на огне. — Если бы на твоем месте был любой другой мужчина, я бы взялся за его яйца и с удовольствием поучился бы делать евнухов. Но, полагаю, для тебя это не самое страшное наказание. Ты ведь не такой, как все мужчины, ты выше низменных желаний! Думаю, всего страшнее — так, чтоб проняло до самых потрохов — для тебя будет лишиться твоего поганого языка.

Контрмаг в ужасе уставился на Локки, губы его беззвучно шевелились.

— Пожалуйста, имей милосердие! — прошептал он наконец. — Во имя всех богов, сжалься. Мой орден существует, чтобы служить клиентам… я выполнял условия контракта…

— Ты превысил свои полномочия, как только твой контракт коснулся моих друзей.

— Прошу тебя… — простонал контрмаг.

— Нет! Я это сделаю — вырежу твой грязный язык, пока ты вот так лежишь и корчишься от страха. Сделать тебя немым — отличное решение. Полагаю, без пальцев ты еще смог бы творить кое-какие магические штучки, а вот как насчет языка?

— Пожалуйста!

— Говори. Расскажи мне то, что я хочу знать.

— О боги, простите мне мое отступничество! — всхлипнул Сокольничий. — Спрашивай. Задавай свои вопросы.

— Имей в виду, если я поймаю тебя на вранье, то все-таки отрежу сначала яйца, а затем язык, — предупредил Локки. — Не испытывай мое терпение. Почему капа Разо хотел убить нас всех?

— Из-за денег. Ему нужна была звонкая монета, которая хранилась в вашем тайнике. Однако это оказалось, так сказать, побочной выгодой, поскольку вначале мы ничего не знали о вашем богатстве. Я выяснил это лишь в ходе слежки за вами. Изначально Разо намеревался использовать расправу над вами в качестве отвлекающего момента, чтобы отвести глаза капе Барсави. Но когда открылось, сколько у вас награблено денег, Разо, естественно, решил присвоить их. Ему надо было расплатиться со мной — ведь мне предстояло еще месяц трудиться на него, чтобы довести дело до благополучного завершения.

— Так ты лишил жизни моих друзей и пытался убить нас с Жеаном из-за горстки металла, которая хранилась в нашем подземелье?!

— Мы понимали, что вы вряд ли смиритесь с потерей денег, — прошептал контрмаг. — Забавно, да? По сути, это была простая мера предосторожности: мы посчитали, что таких врагов лучше иметь мертвыми.

— Тут вы правы, — кивнул Локки. — Теперь насчет капы Разо, Серого Короля или как там еще величают этого гаденыша…

— Анатолиус.

— Это его настоящее имя? Лучано Анатолиус?

— Да. А откуда вы его узнали?

— Вопросы тут задаю я, Сокольничий. Значит, Анатолиус… И что же за дела у него были с Барсави?

— Все упирается в Тайный Договор, — пояснил контрмаг. — Как вы понимаете, подобное соглашение пришлось по вкусу не всем в городе. Не обошлось без войны и кровопролития. В то время жил один богатый торговец, который из своих источников выяснил, что именно замыслили Барсави и герцогский Паук. Поскольку сам он не принадлежал к знатному роду, ничего хорошего ему ждать не приходилось. В общем, старик очень сильно… расстроился.

— И Барсави убил его?

— Да. Этого человека звали Аврам Анатолиус, он был очень влиятельным купцом из Пояса Фонтанов. Барсави убил не только самого Аврама, но и его жену, а также троих младших детей — Лавина, Ариану и Маурину. Старшим же детям повезло — они бежали со служанкой, которая выдала их за своих детей, и укрылись в Талишеме.