Обманы Локки Ламоры

Двигаясь, как лунатик, Жеан пошарил под тюфяком и вытащил на свет своих Злобных Сестричек. Привычно распределил их по рукам, и уголки рта у него поползли вверх.

— Тебе нравится ими работать, Жеан? — новое движение пальцев, новый узор на серебряной паутине. — Нравится ощущать, как они входят в человеческую плоть? Нравится смотреть на брызги крови? О да, я тебя понимаю, Жеан Таннен. Не беспокойся, мое задание, несомненно, порадует тебя, — он указал на Локки правой рукой, в которой держал надписанный пергамент. — Убей Локки Ламору!

По телу Жеана пробежала дрожь. Он нехотя шагнул к другу, но замер в нерешительности, нахмурился и закрыл глаза.

— Я называю твое истинное имя, Жеан Таннен! — провозгласил контрмаг. — Я называю твое истинное имя, которое ты получил при рождении… имя твоего духа. Я называю твое имя! Убей Локки Ламору. Возьми свои топорики и убей Локки Ламору.

Жеан сделал еще один нерешительный шаг, топорики начали медленно подниматься. На лицо его было страшно смотреть: челюсти сжаты, в глазах мука, по правой щеке медленно ползет одинокая слеза. Он тяжело вздохнул и передвинулся еще на один шаг. Едва сдерживая рыдания, замахнулся Сестричками…

— Стой, — вдруг произнес Сокольничий. — Остановись. Подожди. Сделай шаг назад.

Жеан немедленно повиновался — отступил на добрый ярд и замер. Локки вздохнул с облегчением и вознес хвалу всем богам за то, что они избавили его от страшной участи. Однако радоваться было рано, поскольку контрмаг переключил свое внимание на него.

— Жеан, конечно, мягкий человек, — презрительно бросил он, — но ты, Локки Ламора, и вовсе тряпка! Ведь это ты умолял меня делать с тобой что угодно, лишь бы я оставил в покое твоих друзей. Ты молча позволил засунуть себя в эту проклятую бочку, хотя мог бы спастись — ценой предательства… Разве так поступает настоящий мужчина? Ничего, сейчас мы это исправим. Жеан Таннен, брось оружие.

Злобные Сестрички с глухим стуком упали на пол прямо у ног Сокольничего. Тот снова забормотал на своем непонятном языке, серебряный узор пришел в движение. С диким криком Жеан рухнул на землю и остался лежать, сотрясаясь в судорогах.

— Изменим расклад, — произнес контрмаг. — Думаю, будет гораздо правильнее, если ты убьешь Жеана, а не наоборот.

Вестрис издала громкий скрипучий крик — подлая тварь будто одобряла выбор хозяина и насмехалась над Локки.

«О черт! — лишь подумал он, не имея сил произнести. — Великие боги!»

— Мы, конечно, уже знаем, что твоя фамилия — не более чем пустой звук. Но знаешь ли, мне для моей магии и не требуется полного имени человека. Вполне достаточно небольшого, но истинного фрагмента. Вот увидишь, Локки. Обещаю, ты сам все увидишь.

Серебряная нить куда-то исчезла с его пальцев. Сокольничий снова взялся за перо и быстро что-то написал на пергаменте.

— Да, — удовлетворенно кивнул он. — Да-да, ты снова можешь двигаться.

В самом деле — таинственная сила, сковавшая Локки, куда-то испарилась. Он убедился в этом, пошевелив пальцами. Магическая паутина вновь материализовалась на руке контрмага, и Локки ощутил, как вокруг него сформировалось нечто — некое невидимое поле, давящее со всех сторон. Вновь написанные буквы на пергаменте ярко запылали.

— Теперь, — торжественно произнес Сокольничий, — я называю твое имя, Локки. Я называю твое истинное имя, полученное при рождении, имя твоего духа. Я взываю к тебе, Локки! — ударом ноги контрмаг подтолкнул к нему Злобных Сестричек. — Восстань! Восстань и возьми топоры своего друга. Восстань и убей Жеана Таннена.

Локки упал на колени, руки его сами собой потянулись к Сестричкам.

— Убей Жеана Таннена.

Дрожа, Локки взял один из топориков и пополз вперед, сжимая его в правой руке. Дыхание у него прерывалось, он не отводил взгляда от фигуры друга, который бессильно валялся на полу за спиной чародея. До него было фута три-четыре, при желании Локки мог разглядеть каждую черточку такого знакомого лица, перепачканного грязью и известкой.

— УБЕЙ ЖЕАНА ТАННЕНА!

Локки дополз до ног контрмага и замер. Он снова бросил взгляд на Жеана; губы того беззвучно шевелились, один глаз был приоткрыт, и в нем застыл смертельный ужас.

Неимоверным усилием Локки заставил себя встать на колени и поднять топорик. Из груди его вырвался натужный стон. Замахнувшись тупым концом топора с тяжелым набалдашником, он нанес удар — прямо в пах контрмагу. Тот задохнулся от боли, выронил нить и пергамент и, схватившись за свое мужское достоинство, рухнул на пол.

Локки тут же развернулся вправо, ожидая немедленной атаки со стороны скорпионьего сокола. К своему удивлению, он увидел, что птица — одновременно с хозяином — свалилась с насеста и теперь корчится на грязном полу. Крылья ее беспорядочно били по воздуху, из раскрытого клюва вырывались хриплые крики.

Сказочная картина! Локки поднялся на ноги. На губах его играла улыбка, заставившая бы отшатнуться самого отъявленного душегуба.

— Вот оно как, да? — проговорил Локки с той же ужасной усмешкой, снова замахиваясь тупым концом топора. — Ты видишь ее глазами… и каждый из вас чувствует то же, что и другой, верно?

Ох, какое торжество ощутил он, произнося эти слова! Однако они едва не обернулись для него бедой. Сокольничий умудрился как-то собраться и сотворить очередное заклинание: скрючив пальцы наподобие звериных когтей, он пробормотал что-то себе под нос. Локки задохнулся от боли и отпрянул, едва не выронив топорик. Ему показалось, будто два раскаленных кинжала одновременно пронзили его почки. Боль была такая, что он потерял способность думать, не то что действовать.

Сокольничий попытался встать, но тут внезапно очнулся Жеан Таннен. Перекатившись к своему мучителю, он схватил его за грудки и так встряхнул, что тот снова осел. Глаза у него закатились, и контрмаг рухнул навзничь, изрядно приложившись лбом о грязный пол. Боль, скрутившая внутренности Локки, исчезла, а Вестрис издала еще один пронзительный крик.

С этой тварью следовало разобраться немедленно.

Размахнувшись, Локки обрушил тяжелый набалдашник на крыло птицы. Раздался противный влажный звук.

Сокольничий завопил и энергично засучил ногами и руками — того и гляди, вырвется из захвата Жеана. Вцепившись в его запястье, он продолжал кричать, в расширенных глазах плескалась боль. Не раздумывая ни секунды, Локки со всей силы ударил контрмага по лицу, и тот отлетел назад. Из его разбитого носа брызнула кровь.

— У меня к тебе только один вопрос, ты, грязная тварь! — обратился к нему Локки. — Ты верно подметил, что Ламора — не настоящая моя фамилия. Пока ты мне не объяснил, я даже не знал, что она означает. Такую кличку дал мне один торговец жареными колбасками, которому я вроде бы нравился — в Огневом районе, еще до эпидемии. Я был слишком мал, чтобы докапываться до смысла, мне просто понравилось, как это звучит. Но какого хрена ты решил… как вообще в твою долбаную башку закралась мысль, будто ЛОККИ — мое истинное имя, то самое, которым меня назвали при рождении?!

Он снова вскинул топорик — на сей раз лезвием вниз — и с силой рубанул по шее птицы. Голова Вестрис отлетела в сторону.

Ее пронзительные скрежещущие крики оборвались, но их сменил дикий вопль Сокольничего. Он кричал, схватившись за голову и беспорядочно суча ногами. Нормальные люди не способны издавать такие звуки — это был вопль безумца, от которого у Локки с Жеаном по спине пробежала дрожь. Оба они вздохнули с облегчением, когда контрмаг наконец затих, провалившись в забытье.

Когда Сокольничий пришел в себя, то обнаружил, что лежит распластанный на полу все той же заброшенной дыры в Пепелище. В воздухе витал противный медный запах — запах крови Вестрис. Колдун закрыл глаза и тихонько завыл.

— С ним все в порядке, мастер Ламора, — доложил Ибелиус. В полной мере ощутив на себе жестокие чары картенского контрмага, несчастный лекарь не стал мучиться этической проблемой, хорошо ли связывать бесчувственного человека — им необходимо было обездвижить это чудовище.