Страница 190 из 245
Так они молчали, пока не доехали до окружной дороги.
– Дальше куда? – спросил Сева.
– В Шереметьево, – сказал Рома. – Тебя не поставили в известность?
– Поставили, только я забыл, – признался Сева.
Утро уже было в самом разгаре. В низинах дотаивал туман, тени становились все короче, вдоль дороги стояли корявые умирающие березы. Севе всегда их было жалко – они не могли убежать от выхлопов машин и гадкой химии, которой поливают зимой асфальт. Вот и умирали. Надо будет поговорить с волшебниками, подумал Сева, может, они знают какие-нибудь заклинания.
Минут через двадцать Сева попрощался с Ромой, который тут же помчался обратно, сказав, что Севу будут ждать у табло отлетов.
«Наверное, я здесь единственный человек, – рассуждал Сева, – который не несет чемодана и даже сумки. И зубная щетка осталась в лагере, и трусы, и майки. Как быть?»
Он не успел расстроиться, как к нему подошла его бабушка.
– Доброе утро, детка, – сказала она.
Сева обрадовался было, что видит ее, но вспомнил, что эта бабушка ему только кажется, и потому спросил:
– А на самом деле вы как выглядите?
– Что тебя беспокоит, внучок?
– Давайте говорить как взрослые люди, – ответил Сева. – Я уже понял, что мы имеем дело с гипнозом.
– Ты стараешься казаться взрослым и умным, а это ошибка, – ответила бабушка. – Лучше скрывать свой ум и свои догадки. Слово «гипноз» медицинское и не имеет отношения к нашему делу. Но я признаюсь – мне лучше казаться твоей бабушкой, чем незнакомым тебе человеком.
– А какая вы на самом деле? – спросил Сева.
– Всеволод, – сказала бабушка, – мне сейчас некогда играть с тобой в угадалки. Твой самолет отлетает через час, а ты еще не получил паспорт и билет, не прошел контроль и вообще даже не начинал улетать.
– В Лапландию?
– Разумеется.
– Какой же мой самолет?
– Вон тот рейс. Москва – Хельсинки.
– Вы полетите со мной?
– Сам долетишь, – ответила бабушка. – К сожалению, мне придется остаться.
В голосе бабушки прозвучала тревога.
Что-то случилось.
Сева проследил за внимательным взглядом бабушки…
Ну конечно же! Маска, я тебя знаю! По залу быстро шла неопрятная старуха в камуфляже, которую Сева увидел в первый же день по дороге в лагерь. Она крутила лохматой головой, выискивая кого-то.
Бабушка сделала шаг вперед и прикрыла собой Севу от взглядов старухи.
– Кто она? – спросил Сева.
– А ну быстро! – велела бабушка. – Иди к стойке шесть, таможню проходи по зеленому коридору. Держи билет и паспорт. Когда тебя спросят на таможне, почему ты один, скажи, что отец прошел раньше, а ты прощался с бабушкой. Ясно? А теперь беги. Только не бегом. Беги так, чтобы никто не догадался, что ты спешишь.
Сева быстро пошел к барьеру, куда двигались все пассажиры, потому что понимал – бабушка не шутит. Близка настоящая опасность!
Сева еще не успел понять, какая опасность ему угрожает и будет угрожать, но он был не дурак и понимал, что лучше не спорить с теми людьми или волшебниками, которым согласился подчиняться.
Он не оглядывался, пока не дошел до прохода, над которым была зеленая табличка, что означало, что он не везет никаких запрещенных товаров или ценностей. Ведь он ничего не вез.
Таможенница была молоденькая и веселая.
Увидев Севу, она спросила:
– А ты куда собрался? Потерялся, что ли?
– Вот, – ответил Сева и положил свой паспорт на столик перед ней. И билет.
Девушка открыла паспорт, посмотрела на Севу, потом на билет и спросила:
– Что-то не похоже, что тебе уже шестнадцать.
«Ну что же бабушка забыла меня предупредить!» – мысленно возмутился Сева.
– У нас в семье все маленькие, – сказал он, – даже дедушка. У меня еще акселерация.
Таможенница все продолжала рассматривать паспорт, будто надеялась отыскать в нем таракана или золотую монету.
Но тут ее исследовательскую деятельность прервал отчаянный крик из зала.
Сева тоже обернулся.
И увидел, что страшноватая старуха в камуфляжном костюме рвется к Севе, а другая женщина, правда, не очень похожая на его бабушку, старуху не пускает.
– Это мой мальчонка! – кричит старуха. – Отдайте мне детку!
Сева испугался, но догадался отвернуться от этой драки.
– Мне можно идти? – спросил он.
– Это не тебя ищут? – спросила с подозрением таможенница.
– Что вы! – ответил Сева. – Мой папа раньше прошел, он хотел выпить кофе в буфете.
Сева, конечно же, не знал, есть там, за таможней, буфет или нет, но надо было говорить убедительно и спокойно.
Таможенница вернула ему паспорт, но все ее внимание было приковано к битве бабушек.
Поэтому Сева спокойно пошел к стойке, где регистрировали билеты, от нее до драки было далеко, и он понял, что вряд ли злобная старуха в камуфляже сюда прорвется.
Интересно, кто та старуха? Зачем она его преследует?
Пограничница тоже спросила его, неужели ему исполнилось шестнадцать? И долго изучала страничку на компьютере. Но, видно, волшебные жители все подготовили как следует. В конце концов она с сожалением вернула его паспорт.
Битва старушек, видно, закончилась.
Никто не преследовал Севу.
И он пошел искать 22-й выход, словно всю жизнь летает по заграницам и ничему не удивляется.
Странно, мама с Катюшкой сейчас только-только позавтракали и думают, что Сева загорает на речке или пьет кефир. А их любимый ребенок направляется к выходу номер двадцать два, откуда начинается посадка на самолет, следующий рейсом 765 Москва-Хельсинки.
Так не бывает.
А с другой стороны – почему бы такому не случиться?
Глава четвертая
Верхом на птице
– Простите, пожалуйста, – произнес вежливый тонкий голосок под локтем Севы. – Не вы ли будете господин Савин?
Сева посмотрел вниз и увидел, что рядом с ним идет знакомый карлик – бородатенький лагерный домовой. Он тащит в руке слишком большую для него сумку. Сумка волочится по полу, и видно, как лагерному тяжело.
– Я буду господин Савин, – ответил Сева, стараясь не улыбаться. – А у вас память короткая?
– У меня? Короткая память? – Маленький бородач был возмущен настолько, что отбросил ремень сумки, сверкнул глазами и прорычал, как маленький львенок: – Держите свой багаж! Я вас в жизни не видел и не намерен видеть впредь!
– А вы разве не домовой? – удивился Сева.
– Если я и домовой, это не дает оснований меня оскорблять!
– А разве не вы меня провожали до машины?
– Чтобы я? Провожал? Хулигана? До машины? За кого вы меня принимаете?
– Но разве вы не домовой?
– Домовой.
– Лагерный?
– Я домовой, но не лагерный, не палаточный, не инкубаторный, не прогулочный. Прекратите меня оскорблять. Я самый обыкновенный аэродромный домовой! Я служу домовым на Шереметьевском аэровокзале столицы. Ясно?
– А вы так похожи на нашего лагерного домового. Он тоже красивый.
Последние слова Севы примирили домового с ним, и тот смилостивился.
– В конце концов, – заявил он, – каждый имеет право на ошибку. Люди неопытные и недалекие склонны порой путать нас. Хотя, конечно же, мы сугубо индивидуальны.
– И много вас? – спросил Сева. – Я имею в виду специальности.
– Мы не какие-нибудь служащие. Мы свободные домовые, и если есть дом, о котором надо заботиться, – мы тут как тут. И я вам скажу, молодой человек, что нам приходится все время осваивать новые места. Полвека назад аэропортных и аэродромных домовых попросту не существовало. А теперь уже появились вакансии и космодромных домовых. Вы представляете?
– С трудом, – признался Сева.
– Порой приходится совмещать две, а то и три работы. Мой знакомый вокзальный домовой освоил специальность автобусного домового, представляете? Каково ему – то в порт, то на вокзал, то на автостанцию…
– А что вы здесь делаете? – спросил Сева.
– Я? Я занят буквально круглые сутки.
Аэропортный выпятил грудь, и Сева вдруг понял, что он одет в синий мундир летчика, а на голове у него фуражка с золотым орлом. Когда он успел переодеться?