Страница 73 из 215
– Простите, – сказала Кора, понимая, что ватный чиновник прав. Если ты просишь людей рассказать о себе, откройся сама. – Зовут меня Кора Орват. Я студентка…
– Погоди! – прервал ее чиновник. – Что за фамилия такая? Был у нас в уезде один венгр, но его звали Хорватом.
– Говорят, что я родом из поляков, – покорно ответила Кора. – Но вообще-то я русская, у меня бабушка под Вологдой живет, в деревне.
– Значит, будешь из крестьян? Отец что делает? – спросил чиновник.
– Еще чего не хватало! – вдруг возмутился молодой человек со шрамом. – У нас здесь не выборы гласных, а вы не полицмейстер.
– Нужен порядок, – буркнул чиновник, но настаивать на более подробном отчете не стал.
– Я студентка, – продолжала Кора, – учусь в Суриковском институте.
– Это еще что такое? – спросил человек со шрамом.
– Художественный институт, – пояснил инженер Той.
– Как сюда попала? – спросил чиновник.
– Я здесь на каникулах. Отдыхаю со своей подругой. В Симеизе. И вот нечаянно упала из Птичьей крепости.
– Нечаянно?
– Я могу подтвердить, – сказал Миша Гофман. – Я присутствовал.
– Значит, как и все, – заметил молодой человек со шрамом.
– Я записываю? – спросила помощница Коры.
– Погодите, – вмешался в разговор пожилой человек в толстых очках, отчего его зрачки казались громадными. – Вы не могли бы сообщить нам, Кора, когда этот… инцидент произошел с вами?
– Вчера, – ответила та. – Вчера, 27 июля 2094 года.
– Спасибо, – ответил человек в очках. Кора снова отметила для себя, как красиво и четко у него очерчены губы.
– Чепуха, – сказал чиновник. – Получается, что мы сюда попали в одно и то же время, а вот у себя живем – в разное время. Это для меня загадка, неразрешимая загадка.
– Ну что, мы переходим к опросу? – спросила помощница Нинеля.
– Не-е-е-ет! – пропел чиновник. – Так не пойдет. Мне желательно о тебе знать. Туманная ты личность. И сейчас спешишь на меня разговор перевести, чтобы тебя забыли.
Все стали разглядывать помощницу Коры, будто увидели впервые. Та совсем не была смущена общим вниманием. Даже выпрямилась, чтобы и без того пышная упругая грудь туже натянула ткань халата.
– Я сюда попала из далеких военных времен, – сообщила помощница. – По паспорту я Нинель Иосифовна Костяникина. Друзья зовут Нинеля. Русская, член партии с 1939 года.
– Какой такой партии? – спросил чиновник. – Партий у нас много, одна другой хуже.
– Браво! – воскликнул человек со шрамом. – Очень точное наблюдение.
– Партия у нас одна! – вдруг рассердилась Нинеля. – Так было, и так будет всегда. С другими мы, слава богу, разделались.
– Вот они говорят, – пожаловался чиновник Коре, – даже объясняют, а для меня все это – невозможное крушение основ.
– Прошли твои времена, управа, – огрызнулась Нинеля.
– Простите, – снова заговорил мужчина в очках. – В каком году вы перешли с Земли в этот мир?
Почему-то этот простой вопрос Нинелю возмутил. Она даже топнула толстой крепкой икрястой ногой и сжала руку в кулак.
– Как так перешла? – спросила она. – Что вы подразумевали, а?
– Ничего. Кроме календарной даты.
– А вот этого я тебе не скажу! Я своему долгу не изменяла. Если бы не обстоятельства, я бы с такими, как вы, иначе разговаривала.
– Скажи, скажи, – вдруг вмешался в беседу чиновник. – Твой долг оставь при себе. Я понимаю, что Эдуард Оскарович хочет точно разобраться, ты ему не мешай.
– Ну ладно, ладно, – вперив в пространство желтые пуговицы глаз, буркнула Нинеля. Почему-то она не хотела признаваться, когда и при каких обстоятельствах покинула Землю. – Меня сбросили на парашюте в помощь партизанам. Но меня выдали. Немцы скинули меня с обрыва. Летом сорок третьего года. Вот я и здесь.
– Какие такие немцы? – спросил чиновник.
– Надо историю учить!
– Как же он будет учить, – сказала Кора, – если он, может быть, жил раньше.
– Они меня пытали, – сказала Нинеля, – но числа я не помню.
– Мне большего не нужно, – сказал Эдуард Оскарович. – Тысяча девятьсот сорок третий год. Разброс значительный.
– Все? – спросила строго Нинеля. Коре казалось, что она видела ее прическу и тонко нарисованные дугами брови в каком-то историческом фильме.
– Все, – согласился чиновник. – Все ведет к умопомешательству. Неужели России это суждено?
– Ваша очередь, – сказала Нинеля, – давайте поговорим про вас, гражданин Журба.
– Это слово мне, Нинеля, не нравится. Так вам и скажу.
– А какое же нравится? – спросила Нинеля.
– Можно – ваше превосходительство, ибо имею чин статского советника.
– Мамонт! – сказала Нинеля, обращаясь к Коре за поддержкой. – Он до революции жил.
– А разве вы об этом раньше не разговаривали? – удивилась Кора. – Вы же вместе живете здесь две недели.
Вместо Нинели, которая затруднилась с ответом, заговорил мужчина в толстых очках:
– Во-первых, мы сюда прибыли в разное время, в различных обстоятельствах. Я должен сказать, что некоторые находились в ненормальном состоянии – слишком сильной оказалась травма.
– Старик прав, – сказал человек со шрамом. – Я был убежден, что нахожусь на том свете. Честное слово.
– А что сказать? Конечно же, я думал, что в ад угодил. Или в рай, считай как знаешь, – сказал чиновник. – Тем более что всю неделю сидел в отдельной комнате или камере – понимай как знаешь. Никого не видел, кроме этих мясников.
Кора поняла, что он имеет в виду медсестер.
– Мы только в самые последние дни соединились, – пояснил инженер Той.
– Почему? – спросила Кора, не ожидая, что ей ответят. Но мужчина в толстых очках сказал:
– Они сами не знали, что делать. Они же не верили Гарбую. До конца не верили, что есть контакт с Землей. А теперь они оказались в положении мальчика, который вгрызся в слишком большой пирог. Отступать некуда, а наступать невозможно. И пока они не выяснят отношения между собой, наша судьба тоже не решится.
Тогда, охваченная сомнениями, Кора спросила:
– А все здесь знают, куда попали?
– Я постарался всем объяснить. Но не уверен, что все меня понимают.
Нинеля толкнула Кору в бок.
– Так мы до ужина проваландаемся. Давай, майор.
– Как?
– Ладно, пошутила. Но своих всегда угадываю.
– А у вас был чин? – спросила Кора.
– Сержант госбезопасности, – ответила Нинеля. – И не думай, что это чепуха.
– Я не думаю.
– Тогда веди допрос, раз я тебе инициативу отдала.
Кора обратилась к чиновнику. Тот ответил сразу:
– Всю эту абракадабру про параллельные миры я, конечно же, не принимаю, как иудейские штучки. Но нахожусь в недоумении, почему и стремлюсь к порядку. В настоящее время убежден, что попал в неволю к каким-то из наших соседей. Может, к немцам или к туркам. Точно не скажу.
– А когда вы родились? – спросила Кора.
Чиновник попытался затянуть халат потуже на пузе. Он продолжал:
– Я имел честь родиться в светлый день освобождения крестьян в государстве Российском, а именно 19 февраля 1861 года от Рождества Христова.
Чиновник обвел всех взглядом, в котором Кора неожиданно прочла гордыню: чиновник всю жизнь полагал себя отмеченным перстом Божьим.
– Дальше.
– Крестили меня Власом, Власом Фотиевичем, и в последнее время, до несчастья, имевшего место двадцать третьего июня 1907 года, я трудился на ниве управления государством, пользуясь почетом и уважением сограждан города Бабиловичи Могилевской губернии, где состоял полицмейстером.
– И что же случилось? – подбодрила его Кора, видя, что чиновник загрустил.
– А случилось то, что, отдыхая в Ялте, в пансионе «Марина», было решено посетить Байдарские ворота, где встретить восход солнца с возлияниями и весельем. Мы взяли с собой дам, наняли экипажи… Господи, неужели все это было только вчера?
– Когда же это было? – спросила Кора.
Нинеля записывала. Быстро, мелко, подложив под лист бумаги квадрат фанеры из стопки, лежащей у стены, – видно, до появления пришельцев здесь намеревались начать ремонт.