Страница 72 из 215
Тут полковник позволил себе откинуть голову назад и немного посмеяться, а солдаты, стоявшие у стен комнаты, тоже посмеялись, но грубее, чем офицер. Сизолицый доктор Крелий ограничился улыбкой. Морской слон поморщился.
– А теперь садись, голубушка, за этот белый столик, возьми карандаш и бумагу и напиши нам свою биографию: где родилась, кто родители, – ответишь на все вопросы анкеты. Доктор, у тебя анкета есть?
– Есть, ваше постоянство.
– И медицинскую сторону объясни: чем болела, какие вирусы в себе носишь, к чему есть иммунитет. Нам не хотелось бы устраивать эпидемии из-за грязных пришельцев. И не спорь. Не зря же мы вас тут в карантине держим!
Кора не стала спорить. В конце концов, сведения, относящиеся к ее жизни на Земле, вряд ли принесут много пользы этому полковнику.
Вскоре полковник, пошептавшись с доктором Крелием, ушел. Анкета оказалась десятистраничной, половина вопросов были глупыми, а половина – очень глупыми. К тому же анкета была снабжена грифом «Крайне секретно. Разглашение влечет за собой наказание».
Что же удалось ей узнать за первые часы в параллельном мире? То, что здесь периодически низвергают кумиров, и, судя по бюсту президента, который глядел на нее из угла комнаты, этими кумирами были президенты или диктаторы. Значит, и ты, мой дорогой неизвестный друг, тоже скоро угодишь на свалку истории. Что еще? Да, здесь есть внутренние, и довольно острые, противоречия между неким неизвестным ей Гарбуем, который пользуется поддержкой президента и которому подчиняется доктор, похожий на морского слона, и военными в лице полковника и верного ему сизолицего доктора. Этого было мало… если не считать и грустной новости: неизвестно как попавший сюда раньше Коры Миша Гофман находится в опасности. Он разоблачен как земной шпион, и с ним могут жестоко расправиться. На чем он мог попасться?
– Пришелец Орват, – сказал доктор Крелий, – поторапливайтесь с анкетами. Не вечно же мне тут с вами сидеть, прохлаждаться. А то в столовой все сожрут.
– А вы не здесь живете? – спросила хитрая разведчица Кора.
– Я живу на севере, – туманно ответил доктор. – Я здесь в служебной поездке из-за вас. Свалились на нашу голову!
– Мы не валились, – возразила Кора, понимая, что доктор прав: она-то, конечно, буквально свалилась в этот мир.
– Свалились, и теперь с вами разбирайся, а тут Гарбуй палки в колеса ставит со своей чертовой наукой. Мы бы давно приняли меры, если бы не его саботаж.
– А кто такой Гарбуй? – спросила Кора.
– Спроси у Калнина, – таинственно ответил доктор Крелий. – У Эдуарда Оскаровича.
Кора беспрепятственно покинула четырехэтажное здание, где познакомилась с докторами и полковником Рай-Райи, и вышла на залитый солнцем плац, разделявший большой дом и длинный одноэтажный беленый барак, в тени которого на газоне, протянувшемся вдоль него, в вольных позах расположились, видно, в ожидании ужина, пришельцы с Земли. Слово «пришельцы» отложилось в памяти Коры – кто-то уже произнес его. Двоих из них Кора уже знала. По Земле. Вот сидит на корточках похудевший, словно месяц его не видела, серый лицом Миша Гофман, вчерашний шутник, трепло и записной весельчак. А рядом вытянулся во весь рост на траве и дремлет, смежив веки, инженер Той. Дальше – еще несколько человек.
Их всех объединяет странность – та, что как бы вводит Кору в их компанию: на них синие байковые больничные халаты, из-под которых виднеется грубое казенное белье. Будто все они – пациенты старинного сумасшедшего дома.
Кора остановилась, оглядывая пациентов. Пациенты разглядывали ее.
– Зачем они все это делают? – спросила Кора.
Так как она не обращалась к кому-либо конкретно, то прошло с полминуты, прежде чем ей ответила кухонным голосом коренастая, средних лет смачная полногрудая баба с толстыми ляжками, белеющими из-под короткого халата. Была та женщина крашеной блондинкой, но с момента ее последнего визита в парикмахерскую минуло немало времени, и ее волосы, отросшие неровно, были двухцветными: ближе к голове бурыми, а к концам белыми. Спереди волосы были закручены валиком, а пряди сбоку распрямились соломой.
– Все изучают, – сказала она. – А потом дадут вид на жительство или не дадут. Проверка идет.
– Свежо предание, Нинеля, – сказал Миша Гофман, – да верится с трудом. Мы им нужны для какой-то зловещей цели. Но я никак не могу их раскусить.
– Правильно. Верить им нельзя, – согласился молодой человек с уродливым шрамом. – Никуда от этих сволочей не убежишь.
– Я бы посоветовал вам держать ваши высказывания при себе, господин капитан, – произнес с угрозой пожилой мужчина, ватный сверху, широкобедрый снизу. Его халат упорно распахивался на животе, показывая несвежие кальсоны.
Кора окинула их взглядом – так вот они, гордые жители гордой Земли!
– Больше всего вы похожи на стадо коров, которое ждет у бойни, – сообщила Кора.
– Коров не спрашивают, – отозвался, не открывая глаз, инженер Той, – а нас все время о чем-то спрашивают.
– Но вы должны действовать!
– Как? – заинтересовался Миша Гофман. – Может быть, ты подскажешь?
– Сначала мы должны создать какую-то организацию, – сказала Кора, – а потом принимать общие решения.
– Каждый из нас сквозь это уже прошел, – сказал Миша Гофман. – Но все оказывается куда сложнее.
– Это оттого, что вы спасовали!
– Кора, – лениво отозвался инженер Той, – не надо недооценивать и упрощать. Ты здесь полчаса, а я – уже скоро месяц.
– Чепуха! – возмутилась Кора. – Ты попал сюда за день до меня. Я только повторила твой маленький подвиг.
– Не было никакого подвига. Был порыв ветра, шквал, случайность, и, слава богу, они меня подобрали. И случилось это, может, месяц, а может, тысячу лет назад.
– Инженер прав, – сказал человек со шрамом. Его сапоги высовывались из-под больничного халата. – Почти все сюда свалились месяц назад. Я делаю зарубки – как день, так зарубка.
– Этого не может быть, – решительно заявила Кора, – это нарушает все законы физики.
– Нет, гражданка, – ответила женщина Нинеля. – Не знаешь ты ни хрена законов физики. Не мы их придумали, не нам их менять. Но вот использовать их в интересах строительства социализма и борьбы с международной реакцией мы обязаны. Понимаете, гражданка?
– Хорошо, – сказала Кора, которая прогуливалась вдоль ряда сидевших у стены, – тогда я хочу познакомиться со всеми. Надеюсь, вы не возражаете. Вы ведь, как говорите, давно здесь и знакомы. А я – нет.
– Мы – по-разному, – тихо сказал Миша Гофман.
– Вот сейчас и разберемся, – с суровостью двадцатилетней богини правосудия заявила Кора.
– Замечательно, товарищ! – вдруг обрадовалась крашеная Нинеля. – Я тут у доктора Крелия лист бумаги сперла. А карандаш у Журбы взяла. Так что вы допрашивайте, а я буду фиксировать в письменном виде. Я давно ждала, что к нам пришлют руководящее лицо.
– Ну, не будем называть это допросом, – смутилась Кора, – я хотела побеседовать.
– Молодец, – сказал человек со шрамом, – называть мы, конечно, не будем. Но как ни назови, все равно полезай в кузов, точно?
Кора не ответила ему, а пошла к краю ряда отдыхавших людей, где лежал ватный в плечах толстобедрый человек с жирным тупым лицом, каковые создаются десятилетиями заседаний и застолий, подлых подсидок и доносов.
Почему-то Коре показалось, что этот человек откажется ей отвечать, но тот приветствовал начинание, даже приподнялся на локтях, отчего халат совсем разъехался.
Он так и сказал:
– А я, господа, приветствую ваше начинание. Во всем нужен порядок. Без списков мы не можем создать общество и организовать сопротивление врагам отечества, лишившим нас свободы.
– Тогда вы говорите, а вон та… гражданка будет записывать.
– Я готова, – сказала воинственная женщина Нинеля.
Кора обернулась к широкому человеку с тупым лицом, но тот был далеко не так туп, как казался.
– А мне бы, – сказал он, устремляя взор маленьких острых глаз к Коре, – хотелось сначала узнать, кто это меня допрашивает. И про тебя, Нинеля, неплохо нам узнать. А то и в самом деле получается беспорядок. Я не имею возражений против переписи, но в любом благом начинании должен быть порядок.