Страница 29 из 50
– Я надеюсь, что здесь никто не услышит, – сказал Порейко. – Хотя я продолжаю думать – неплохо бы закрыть окно.
– И не думай, – воспротивился генерал.
Порейко вернулся к окну. Он смотрел вниз, словно кто-то мог подобраться к дому и подложить бомбу. Он курил, и, когда затягивался, его лицо становилось оранжевым от разгоревшегося уголька.
– Я рассчитывал на большее количество живой силы, – сказал генерал. – Моя статистика показывала другие величины.
Наверное, он был генералом по интендантству. Хотя в политику обычно уходили генералы из политорганов.
Я ощутил вечернюю тишину. И запах листвы. Где-то далеко залаяла собака. Вечер был безветренным, парным, и каждое слово, сказанное в комнате, мне было слышно, будто я сидел среди собеседников.
– В общей сложности, – ответил Порейко, отвернувшись от окна и возвратившись в комнату, – мы достигнем нужного числа. Добавим со стороны.
– Ни-ни! – возразил Рустем. Перед ним стояли в ряд несколько банок с пивом «Хейникен», он открывал их по очереди, слизывал пену и потом высасывал банку до дна. – Никакой самодеятельности. Мы мобилизуем наших людей, спецконтингент. Мне надоели объяснения. К тому же, по некоторым сведениям, к нашей деятельности проявляет интерес департамент Мясоедова.
– Это в МВД? – спросил Порейко. Теперь к окну подошла Александра.
– Ты куда? – спросил Порейко.
– Душно у вас, накурено, – сказала она.
Нас разделяла пропасть в десять метров; если бы она смотрела прямо на меня, наверняка бы углядела в листве.
Я замер, превратившись в сук. Сук был не очень убедителен, но она меня не заметила.
– В МВД, – сказал Марков и почесал убегающий подбородок, – но у нас к ним хода пока нет. Пока.
– Как же так, с вашими-то деньгами, с вашим влиянием?
– Я тоже удивлен, – сказал генерал. Он пил кефир, расплывшись на стуле, видно, спине привычней было опираться на прямую твердую доску.
– Это дело времени. Департамент невелик – одно слово, что департамент. Но они решили, что чем меньше людей, тем меньше утечки. Купим. Обязательно купим.
Я подумал, что разговор идет о департаменте полковника Миши. Мне хотелось, чтобы существовал департамент, куда еще никто не смог залезть, купить, развратить и уничтожить.
– Это опасно, – сказал генерал. – Поймите, что я обладаю высокой репутацией. Если что-то просочится в продажную прессу, моей репутации будет нанесен непоправимый ущерб.
– Непоправимых ущербов не бывает, – Рустем открыл еще одну банку пива, – все забывается. На этот счет есть поговорка, но я ее забыл. – Он говорил без акцента, но жестко произносил согласные.
Он сыто засмеялся, словно забыл поговорку нарочно, чтобы подшутить над собеседниками.
– Так, и что же? – спросил Порейко. – Что им известно?
– Им известны предыдущие мобилизации, – сказал Рустем. – Они уже вычисляют, что произошло, и даже, мне сообщили, просили прикрытия для того, чтобы послать агентуру в пункты, где могут произойти новые казусы.
– К нам тоже? – Александра отвернулась от окна и кинула вопрос в густую полутьму комнаты. Им бы свет зажечь. И, как бы услышав мою мысль, генерал произнес:
– Совсем ничего не видно, я этого не выношу. Даже в блиндаже у меня всегда было освещение проведено. Я помню, сидели мы в Грозном под вокзалом, и я говорю ребятам: «А ну-ка сделайте мне свет!» Сделали, черти полосатые!
Генерал врал. Не был он в Грозном под вокзалом, потому что и в прошлом, и в позапрошлом году ему было все те же восемьдесят лет. Такой генерал годен только для митингов.
– Значит, к нам прислали агента? – спросила Александра.
– Вот именно это и я хотел спросить, – произнес Порейко.
Александра зажгла торшер. Его уютный свет как бы сплотил людей, словно на полотне Рембрандта, – остальной мир перестал существовать, растворившись в теплой темноте.
– Не исключено, – сказал толстый. – Мясоедов отличается методичностью.
– А если у нас возникли подозрения? Даже без ваших предупреждений. Что нам делать? – спросил Порейко.
– В двух словах попрошу изложить суть дела, – приказал генерал.
– Недавно у нас в городе появился человек лет двадцати пяти. По биографии и документам – ветеран. Но что меня смутило с самого начала – он остановился в доме у некоего Аркадия Полухина, личности подозрительной и, по нашим сведениям, тайного сотрудника органов.
– Какие основания? – спросил Марков. – Я спрашиваю, чтобы призвать вас к осторожности. Наши товарищи в других местах часто ударяются в подозрительность. А излишняя подозрительность так же опасна, как излишняя доверчивость. Мы можем оттолкнуть, а то и погубить хорошего, преданного идее человека. И главное – привлечь к себе внимание органов. Учтите, не все у нас еще куплено, не все еще нам подвластно. Мы стремимся к этому и в центре, и на местах. Но работа нелегкая, ох нелегкая.
Марков подвигал козырьком и с тоской посмотрел, как уменьшается ряд пивных банок. Перед ним оставалось три или четыре.
Александра перехватила взгляд и, улыбнувшись, сказала:
– Мы можем нашего человека послать. Он всегда киоск откроет.
– Киоск не надо! – предупредил Порейко. – Киоски контролируются враждебной нам группой.
– И вы допускаете?.. – удивился генерал. Он постучал донышком кефирного пакета о столик, стук получился авторитетным и даже строгим.
– У каждого свои проблемы, – сказала Александра. – Вы не можете навести порядок в Москве, а мы не можем разобраться со всеми противниками в маленьком Меховске. Чувствуете сходство ситуации?
– У вас молодые, сильные, смелые ребята! – рассердился генерал. – Поднимите их, направьте, дайте цель, лозунги, и пускай они все сделают.
– Командарм, – сказал Рустем, – ты требуешь от ребят невозможного. Сам говорил, что они нам могут выделить слишком мало людей, а хочешь, чтобы они схватили весь город. В Меховске действует параллельная организация?
– Действует, ох как действует! – поспешил с ответом Порейко. – Союз ветеранов Афганистана во главе с неким Мельником. Мы не наладили с ними связи.
– И не надо, – согласился Марков. – Это не наши люди. Но если вам удастся оттянуть от них в свою структуру отдельных ребят, сделайте это. И если завтра вы позовете на дело кого-то, мы только скажем спасибо.
– Понимаю, как не понять, – согласился Порейко. – Но все не так просто, как кажется.
– А мне ничего не кажется, – сказал Марков. – Ваше дело подчиняться, а наше – принимать решения.
– Вам хорошо оттуда рассуждать, – пытался сопротивляться Порейко.
– Вы лучше скажите мне о шпионе, – сказал генерал. – Многие операции, должен вам сказать, срывались оттого, что в ряды наших сил внедряли их разведчика. Так что, попрошу вас, по порядку, а мы уж будем принимать решения.
– Юрий, – сказал Порейко, – Юрий Иванович Старицкий.
– Хорошая фамилия, – сообщил генерал, – из столбовых дворян.
– Я у него изъял паспорт, а он его у меня потом выкрал, – сказал Порейко.
– Как выкрал? – спросил Марков.
– Честно говоря, не знаю. И это мне тем более не нравится. Я у него изъял паспорт для проверки и регистрации, положил в стол, а когда хотел вечером изучить – нет паспорта! Где паспорт?
– Мало ли куда вы его сунули!
– Он сам признался, что украл.
– Это еще не аргумент, – сказал генерал. – Давайте нам другие аргументы.
– Мне не понравилось, что он сразу же пошел искать Александру.
– Кого? – спросил генерал.
– Меня, – сказала Александра.
– Как так пошел искать?
– Я работаю официанткой в кафе, – сказала Александра. – А он пришел в то кафе завтракать.
– И много у вас в городе кафе? – спросил Чулков. – Есть выбор?
– Есть еще на станции буфет и ресторан, в котором мы сидели.
– Ясно, – сказал Рустем. – Значит, если человек хочет поесть, то ему лучше всего пойти в кафе, где работает Александра. Что же подозрительного он совершил?
– Мне он не понравился, – сказала Александра. – Представляете, он предложил мне с ним позавтракать.