Страница 9 из 56
— Это бы вдоволь доказало вам мое мужество?
— Игра? — спросила Спаркс, и ее волосы заискрились от волнения.
Эмбер опустилась на его плечо и прошептала ему на ухо:
— Но правила определяем мы.
Глинт взлетела на ветку перед его лицом и позвала сестер. Когда головы трех фей
склонились друг к другу, их волосы начали светиться как единый огонь еще
светлее. Наконец, Глинт отделилась от остальных.
— Ты должен излучать свет, который бы светил ярче, чем мы вместе.
— Понятно, — согласился Оливер без промедления.
Феи посмотрели друг на друга. — Эти глупые люди, — сказала Эмбер. — Они же
не могут светиться.
— Что ты дашь нам, если выиграем мы? — захотела узнать Спаркс.
Оливер задумался. — Все мои тайны, — объявил он торжественно. — Все до
единой.
Волшебницы захлопали в ладоши и молния рассекла воздух.
— Сначала я, — защебетала Глинт и начала порхать, после чего светящийся
ореол вокруг нее разрастался.
Лес на расстоянии шести стволов деревьев ненадолго погрузился в свет, прежде
чем снова потонуть в темноте.
— Начинающая, — поддразнила ее Эмбер. Она быстро обернулась вокруг своей
оси, причем она расправила крылья как у вертолета, и уже теплое сияние
бронзового цвета окружило Оливера.
Как и у Глинт ореол распространялся все дальше, на этот раз свет охватил десять
стволов деревьев, затем снова погас.
— Теперь вы можете поучиться у меня, дамы, — предложила Спаркс. Она
свернулась в комок и стала такой маленькой как головка булавки, чтобы затем,
внезапно раскрыться, распустив вокруг золотой венок лучей.
Сияние было горячим, ярким, даже по сравнению со светом Глинты и Эмбер, но
тоже быстро угас.
— Твоя очередь, — сказала Глинт и подняла при этом тонкую, серебряную бровь.
— Подожди. А если выиграю я, — возразил Оливер, — Я хочу узнать правильное
направление.
Феи, которые беспрерывно моргали, шептались друг с другом. — Правильное
направление, — согласились они.
Оливер покопался в сумке на седле у Сокса и вытащил пакет, который
королевский повар дал ему перед отъездом. В нем лежали два яйца сваренных в
крутую, кусок сыра и буханка хлеба.
Кроме того маленький мешочек с пряностями.
Оливер открыл мешочек и мягко подул на щепотку перца, так что образовалось
облачко, которое окутало фей.
Глинт, Спаркс и Эмбер одновременно чихнули, в этот момент фейерверк из
светлых вспышек осветил весь волшебный лес.
— Ну, — сказал Оливер и снова уселся в седло. — Это обозначает только одно,
что я...
Но прежде чем он успел договорить, Сокс тоже был вынужден чихнуть. Он встал
на дыбы и случайно ударил копытом Глинт, которой пришлось защищаться.
Снова Оливера охватил смертельный страх, в то время как жеребец кинулся в
волшебный лес. Наконец, они вломились в чащу, и как раз вовремя Оливер
заметил, что они приближались к утесу. И на огромной скорости.
— Тпрууу! — заорал он и натянул поводья.
Два метра до края утеса. Метр.
Полметра. Каким— то чудом Сокс остановился на самом краю.
— Слава Богу, — проговорил Оливер.
Его слова прозвучали слишком рано.
Так как Сокс остановился, а Оливер нет.
Он перелетел через голову лошади, и полетел вниз с утеса прямо в бушующий
океан.
Глава 5
Оливер.
Есть только одна страница в книге, на которой я один, где нет никого из других
персонажей, на которой только я должен что— то делать или говорить.
Я там я иногда испытываю, свои границы до того как читатель начинает читать.
Например, я пою во все горло.
Или вместо того, чтобы забираться по скале, сижу на земле до последнего
момента, пока книга не затаскивает меня в самый последний момент на утес.
Иногда я пытаюсь попасть на край утеса, туда, где можно прыгнуть со скалы, так
как кто— то согнул страницу много лет назад.
При случае я забираюсь на самую высокую точку, чтобы заглянуть за край
иллюстрации в расплывчатый мир.
Все это не имеет никакого смысла, так как никто не замечает, что я делаю, и
почему меня каждый раз затаскивает в водоворот сказки.
До сегодняшнего дня.
Как только я заметил, что Делайла увидела шахматную доску на песке, которая
вообще не упоминается в истории, я задумался, могла ли она быть той самой,
которая...
Той самой, которая могла замечать вещи, которые не являлись частью истории.
Прежде всего, меня.
По меньшей мере, я не мог позволить упустить это мгновение и не попробовать.
Поэтому я нацарапал "Помоги мне" на скале, и она увидела это. Я совершенно
уверен, что она видела.
Я цепляюсь за скалу и перестаю дышать, так как боюсь, что она просто
перевернет страницу также, как и другие.
Но она этого не делает.
— Как? — спрашивает она, и я медленно поворачиваюсь так, чтобы посмотреть
прямо на нее.
Я откашливаюсь и пытаюсь громко говорить. Проходит вечность пока мой голос
доносится до читателя, и разговор стоит огромной концентрации для кого— то, кто
не приучен к этому.
— Ты можешь... можешь меня слышать? — спрашиваю я.
Она дышит с трудом. — Ты — англичанин?
— Прости?
— У тебя акцент, — говорит он. — Я никогда не слышала акцент во время
чтения... — внезапно ее глаза
расширяются. — О святые небеса! Я схожу с ума. Книга не только меняется, она
еще и говорит со мной...
— Нет, это я тот, кто разговаривает... — мое сердце неистовствует, и все мысли в
голове перемешиваются. Эта девочка, эта Делайла, только что ответила на мой
вопрос. Она услышала меня.
Она делает глубокий воздух. — Прекрасно, Делайла, теперь возьми себя в руки.
Наверное, у тебя температура. Надо принять пару таблеток парацетамола, и все
пройдет... — она хочет закрыть книгу, и я кричу, собрав все свои силы.
— Нет! Не делай этого!
— Ты не понимаешь этого, — говорит она. Ее щеки краснеют, а взгляд становится
диким. — Персонажи из книг не реальные, — она ударяет себя по лбу. — Почему
я вообще говорю все это вслух?
— Потому что я довольно реальный, — умоляю я. — Такой же реальный как и ты,
— я встречаюсь с ней взглядом. — И ты единственная читательница, которая
заметила это.
Затем Делайла слегка приоткрывает губы. Я замечаю, что ловлю себя на мыслях
об этих губах, какие они мягкие и сладкие и гораздо более достойные для
поцелуев, чем у Серафимы.
Она отклоняется назад, так что я могу рассмотреть не только лицо, но и ее темные
волосы, розовую рубашку и страх.
— Пожалуйста, — говорю тихо я. — Дай же мне шанс.
Я замечаю, что она не может решить, захлопнуть ли ей книгу или просто слушать.
Поэтому я прыгаю с края скалы вниз.
— Как ты это сделал? — пыхтит она затаив дыхание.
— Где твои батарейки?
— Батарейки? Что это такое? — говорю я и с трудом поднимаюсь на ноги.
— Ты двигаешься, — обвиняюще говорит она и указывает на меня пальцем.
— Ты тоже, — отвечаю я и решаю сделать маленький тест, бегу в бок к краю,
чтобы сделать там сальто. — Ты видела это?
— Да, но...
— А как тебе это? — я держусь за утес и забираюсь наверх как обезьяна. Наверху
раскачиваюсь, прыгаю и обвиваю руками крючок буквы "у".
А потом начинаю раскачиваться туда— сюда.
— А сейчас ты продолжаешь это делать, — говорит Делайла.
Я улыбаюсь. — Окажи мне любезность, — прошу я.
— Могла бы ты повернуть книгу на бок?
Она делает это, и я отпускаю руки, так что с легкой проворностью приземляюсь на
длинном краю страницы, и спускаюсь вниз по иллюстрации.
— Не понимаю, — шепчет Делайла и снова ставит книгу прямо. — Как ты