Любовь и месть

— Ты сломишь их дух!

— Что гораздо предпочтительнее, чем ломать им шеи. Уверяю тебя, я был очень близок к этому. — Дарос, довольный собой и своей победой, смеялся над ней.

Разозлившись, Антония отвернулась.

— Дэвид сказал, что спустится через несколько минут, — вставил Робби. Мальчик подождал, демонстрируя на удивление хорошие манеры, когда появится возможность ответить на вопрос дяди. — Идем к яхте? Он поймет, где мы. — Мужчина кивнул и зашагал прочь. — А тетя Тони может поехать с нами? — спросил пребывающий в нерешительности племянник.

Судовладелец твердо произнес, лишь слегка повернув голову:

— Твоей тете надо заниматься Луизой. У нее нет времени на морские прогулки.

Антония испепелила взглядом спину супруга, задыхаясь от гнева. Если бы только она могла найти способ сбросить Дароса с его пьедестала вниз, на твердую землю!

— Тетя Тони, где Робби? — Девушка повернула голову к Дэвиду, который появился из-за угла дома. — Дядя Дарос собирался взять нас с собой покататься на яхте, и, наверное, они уплыли без меня.

— Ничего подобного, — отозвалась та. — Буквально минуту назад они направились к яхте.

— А, спасибо!

Мальчик уже готов был убежать, но Тони быстро спросила:

— Вам вдруг очень понравился ваш новый дядя. Что произошло, пока я ухаживала за Луизой?

— Дядя Дарос был сначала очень жестоким, — заявил Дэвид драматично. — Но когда я расплакался, после того как он кричал на меня, я сказал ему, что хочу к маме и что ей грустно и одиноко, ведь папа умер… Тогда он заставил меня сесть рядом с ним, как только я перестал реветь, и рассказать ему все остальное. — Дэвид с тревогой поглядел на ворота. Яхту отсюда видно не было, и племяннику явно не терпелось уйти.

— Они не уплывут без тебя, — успокоила его Антония. — Что именно «остальное» он заставил тебя рассказать?

— О маме. Он спрашивал меня обо всем, — ответил мальчик. — Я объяснил ему, что ей приходится много работать и что у нас мало денег. И я сказал, что она иногда плачет, когда мы говорим о папе. Потом дядя поинтересовался, такие же мы непослушные дома или нет, и я произнес «да». А он спросил, не стыдно ли мне, и я ответил, что не знаю. А дядя Дорис сказал, что мне должно быть очень стыдно и что нам всем лучше исправиться… — Дэвид остановился, чтобы набрать в легкие воздуха, и опять с нетерпением посмотрел в сторону ворот. — Тогда он пообещал, что займется нами и мы вернемся домой гораздо более воспитанными детьми, чем приехали сюда. Могу я идти теперь?

— Да, беги.

Тони наблюдала, как ее племянник помчался к воротам, расположенным на краю садика. Проведя в раздумьях еще несколько мгновений, девушка неторопливо направилась к бассейну, откуда была видна яхта. Вскоре дети уже поднялись на борт, и их звонкий смех разлетался над песчаным побережьем. Антония погрузилась в собственные мысли, глядя на отплывающее судно. «Добрый» — назвала Джулия своего брата. Добрый…

Но разве не все греки одинаково добры к детям? Если ее супруг тратит немного своего времени, развлекая мальчиков Пэм, то это еще не прибавляет очков в его пользу. Любой другой мужчина в подобных обстоятельствах поступил бы так же. Она не должна позволить этому маленькому эпизоду изменить ее мнение о присущем мистеру Латимеру бессердечии.

Глава 5

Дедушка Дароса приехал в августе, на неделю позже, чем они ожидали. Тони была уверена, что их отношения с пожилым фанатиком будут довольно прохладными. Однако, к ее удивлению, старик приветствовал девушку с типичным для греков радушием. Словно драмы, которая развернулась в его доме, никогда и не было.

Мальчики к этому моменту уже были хорошенько вымуштрованы. Антония продолжала злорадно настаивать на том, что причиной метаморфозы были суровые дисциплинарные меры, к которым прибегал муж. Однако самой себе она признавалась, насколько далеки от правды такие утверждения. Дарос имел подход к детям — это и было объяснением потрясающих изменений. Мужчина вынужден был временами проявлять строгость, но он также доказал, что может быть чутким. Дарос быстро понял: мальчики на самом деле довольно симпатичные и смышленые дети. Допрос, который хозяин дома учинил Дэвиду, позволил ему понять, что происходило после смерти их отца. Мама работала. Ребятишки были предоставлены самим себе и, очевидно, избалованы, так как Пэм считала, что они страдают без отца. История не новая, ничуть, но Тони до сих пор изумлялась, что ее супруг взял на себя труд исправить ситуацию.

Луизе уже не надо было соблюдать постельный режим, и сразу, как только доктор разрешил ей выходить из дома, тетя отвела ее на пляж. Он был частным владением мистера Латимера, и мальчики уже были там. Они играли с мячом, их коричневые тела были прикрыты только шортами. Дедушка Дароса сидел в шезлонге, наблюдая за ними. Когда Антония и Луиза приблизились, старик поднял голову и улыбнулся им.

— Ваша племянница чувствует себя лучше?

Девушка кивнула и улыбнулась пожилому человеку. Странно, подумала Тони, но она не могла держать на него зла. Собственное намерение отомстить казалось старику правильным и справедливым, и девушке было легко простить его сейчас, когда опасность миновала. Но собственного мужа Антония простить не могла. В глубине души она продолжала надеяться, что однажды у нее появится возможность заставить его пожалеть обо всех пренебрежительных замечаниях, высказанных им в адрес англичанок.

Шанс представился скорее, чем Тони предполагала. Или ей показалось, что представился. Дарос принимал у себя деловых партнеров и их жен на следующей неделе, и девушка попросила у него денег на новое платье и прическу.

— Воспользуйся тем, что у тебя есть, — ответил мужчина резко. Его манеры сделали невозможным дальнейшее обсуждение вопроса.

Миссис Латимер задумалась об этом разговоре, сидя рядом со стариком. Луиза тем временем присоединилась к братьям, играющим в мяч.

Идея опозорить мужа пришла в голову Антонии неожиданно, и, когда Дарос появился на пляже, его супруга удовлетворенно улыбалась. Судовладелец тоже был облачен только в шорты, его коричневая кожа блестела, а мышцы под ней перекатывались. Он нахмурился, увидев Луизу, играющую в мячик вместе с братьями.

— Это слишком утомительно для нее. — Мужчина несколько удивленно посмотрел на жену. — О чем ты думаешь, позволяя ей растрачивать тот небольшой запас сил, который у нее есть?

Тони ощетинилась.

— Она моя племянница! Я сама знаю, что для нее лучше! — По щекам девушки разлился румянец, когда она поймала изумленный взгляд старого грека.

— Ты разрешаешь жене так с тобой разговаривать? — Вопрос бы задан на греческом языке.

— Я пока не до конца укротил ее английскую строптивость, — ответил внук. — Но я справлюсь.

Кровь прилила к лицу Антонии, но она вынуждена была хранить молчание. Она склонила голову, чтобы скрыть краску на своих щеках и не выдать себя.

— Еще одна англичанка, — покачал головой дед. — Ты должен был усвоить урок, Дарос. Девушка знает о твоей помолвке с Оливией?

— Я не видел причин упоминать об этом, — огрызнулся мужчина.

— Я иногда начинаю гадать, почему ты женился на ней. Твоя мама сказала, что ты влюбился в эту девушку. — Пожилой человек замолчал и помотал головой. — Или ты женился на ней, чтобы спасти ее от моей мести. Или назло Оливии. — Его внук никак не отреагировал на эти предположения, и старик продолжил: — Брак был очень неожиданным, Дарос.

Снова никаких комментариев не последовало. Судовладелец кинул взгляд на Тони и направился к детям. Луиза обнаружила, что ее взяли за руку, и удивленно посмотрела вверх.

— Но я хочу поиграть! — услышала ее протестующий крик Антония. — Я не пойду с вами!

— Лучше делай так, как велит дядя, — посоветовал Дэвид сестре предостерегающим тоном.

Луиза, однако, еще не испытала на себе сурового влияния дяди и попыталась вырвать свою руку. В результате Тони опять чуть не потеряла самообладание, так как без дальнейших церемоний Дарос поднял девочку и перенес к свободному шезлонгу, стоявшему рядом с шезлонгом ее тети. Луиза была аккуратно посажена на него. Рука грека, лежащая у нее на плече, удерживала девочку на месте, несмотря на ее сопротивление.