Разбивая иллюзии

Первым не выдержал бывший дружок. Он нервно дернулся в сторону и отвел глаза. В руках он судорожно сжимал пакет из плотной серой бумаги.

- Мы договаривались, что этот пакет - последний, - мрачно заявил Овчаренко, выразительно похлопывая по оттопыренному карману светлых бежевых брюк.

- Пахан велел перевезти и этот. Последний, - хрипло парировал Корявый, щуря наглые холодные глаза.

Алексей неприятно улыбнулся, яростно сжимая кулаки. В этот момент, он окончательно осознал, что вляпался по самое не могу.

- Вы ведь так не уйметесь? Да? - прокричал мужчина, перекрывая низким голосом гудящий мотор его красного самолета.

- Это последний, - с нажимом проговорил Корявый и ухмыльнулся Алексею щербатой улыбкой, вкладывая в дрожащие руки пакет с “товаром”.

- Врешь, - устало заметил Овчаренко. - Вы же от меня никогда в жизни не отстанете.

- Нет, на этот раз все по-честному, - заявил Корявый. - Этот пакетик последний…

Между бывшими друзьями повисла многозначительная пауза. По спине Алексея пробежал неприятный холодок, кожа покрылась ледяным потом и легкая шведка неприятно прилипла между лопатками. Между слов, произнесенных сиплым спитым голосом Корявого, слышалась многозначительная угроза.

“Этот пакетик последний в твоей жизни”, - пронеслась в невероятно спокойной голове Овчаренко.

Алексей ощутил, как дрогнуло сердце. Пакет был обычным, но вместе с тем, более наполненным и плотным. Это показалось Овчаренко подозрительным. Длинные, как у пианиста, пальца придирчиво ощупали шуршащую упаковку. Под подушечками мягко проседал порошок “дури”. Алексей нахмурился, но виду не подал - насколько его насторожил этот странный пакет. Да, и глаза, черные омуты его бывшего друга, были невероятно настороженными, словно выжидали дальнейших действий.

- Тебе стоит поторопиться, - небрежно сказал Корявый и сделал шаг в сторону ожидающего джипа. - После заката Чернявый будет ждать тебя ровно час, а потом ты знаешь…

Алексей знал. Отлично знал, что скрывается за этой паузой. Стиснув зубы, он утвердительно кивнул и бросил прощальный взгляд на закрытый ангар. В душе было поразительно спокойно. Чувство вины перед Кариной отошло на второй план. Человек с двойной жизнью, преступник и обманщик - таким он не нужен ни Зое, ни своей дочери. Он навлечет на них лишь беду. Конечно, есть надежда, что все еще обойдется и Алексей вернется к своим женщинам. Хотя… Это невозможно. Карина больше не хотела его видеть. Это она дала ясно понять в парке. Зоя обняла свою дочь и увела. Овчаренко улыбнулся, зная, что они в безопасности. Пора платить по счетам.

Он резко кивнул замершему в двух шагах от него Корявому. Алексей спокойно развернулся, и деловито подошел к самолету. Голова была на редкость ясной и соображала быстро и четко. Когда очутился в кабине, захлопнул дверь с такой силой, что стекла жалобно зазвенели. Неприятное предчувствие судорожно сжало сердце. Неприятная ледяная рука в груди. Пакеты сунул под сидение, чтобы не мешались, надел шлем, пристегнул ремни и медленно вывел машину на старт. Упрямо сжав губы, он мысленно прокрутил свои последние действия после того, как нашел Карину в старом парке. Там, возле озера они частенько любили гулять, кормили уток. Но теперь это в прошлом. Они ошиблись, приняв родственное притяжение совершенно с иным чувством. Он-то любил, а Карина… Его девочка была так разочарована… Бедняжка… Он так перед ней виноват. Когда Алексей вернулся в свой офис за “товаром”, то успел написать письмо, так, на всякий случай, если он не сможет лично поговорить с Кариной, когда она остынет и будет готова слушать. Повторный звонок Корявого подтвердил опасения Овчаренко.

Дорога на аэродром пролетела как одна минута. Он даже приехал раньше, чем договаривался с Корявым. Мужчина даже отпустил механика пораньше и сам лично пересмотрел свои самолеты, любовно вытирая сухой тряпкой яркие фюзеляжи. Сердце сжималось от теснящейся в груди смеси страха и нетерпения. Он упорно гнал от себя неприятные мысли. Когда услышал фырканье мотора и на проселочную дорогу вырулил знакомый блестящий джип с тонированными окнами, Овчаренко даже вздохнул с облегчением и пошел в ангар - выводить самолет.

И вот теперь, набирая высоту над зеленым морем лесопосадки и бескрайними полями, Овчаренко засмотрелся на синее небо, словно вырезанное из глянцевой бумаги. В спину светили лучи вечернего солнца, заливая кипенно-белые облака багрянцем. Алексей на миг забыл зачем и куда он направляется. В сотый раз он был увлечен полетом, свободой. Словно сам стал беззаботной птахой, наслаждающейся полетом в бескрайнем небе. Мужчина открыл форточку и глотнул свежего ветра, наполняя грудь знакомым щекочущим чувством восторга. Он сделал круг, затем еще один, прислушиваясь к машине, становясь с ней одним целым.

Теперь аэродром был виден как на ладони. На сером асфальте замерла маленькая черная фигурка Корявого. Овчаренко был слишком высоко, чтобы понять, что в держит в руках его бывший друг. Что-то неприятное шевельнулось в груди Алексея. Инстинкт сработал быстрее мозга. Мужчина моментально развернул машину, положил на нужный курс и увеличил скорость. Своими маневрами он заставил усомниться Корявого и мог за это поплатиться. Аэродром плавно ушел вправо и скрылся из поля зрения. Овчаренко вздохнул с явным облегчением.

“Показалось! Карина, Зоя, я все-таки вернусь к вам!” - это были последние связные мысли мужчины. Затем яркая вспышка, грохот и темнота…

Алексей не знал, что в этот момент на аэродроме застыл его бывший друг. С яростным оскалом, он медленно и со смаком нажал на красную кнопочку на пульте управления.

- Вот тебе, гнида, - прошипел он. - Получай!

Спустя несколько секунд раздался оглушительный взрыв. Корявый растянул губы в жестокой улыбке и прошелся к кромке аэродрома, в ту сторону, где стоял джип. Запрыгнув вовнутрь, он поехал туда, где упали обгоревшие куски некогда красного самолета. Взрыв и падение самолета Овчаренко был заранее спланированной операцией. Пахан приказал ему убрать перевозчика и Корявый блестяще с этим справился. Бандит остановился на приличном расстоянии от места падения самолета и осторожно присмотрелся - дымящийся металлолом. Овчаренко разорвало на куски. На зеленую траву пролился расплавленный пластик. Корявый ухмыльнулся, завел мотор и резко сорвался с места. Он все выполнил, лишь только осталось доложить об этом пахану.

***

Карине лестница казалась бесконечной. Отчего-то лифт не вызывался и девушке пришлось шагать пешком на десятый этаж в офис Овчаренко. Сердце колотилось и сжималось где-то в районе горла. Ступенька, затем еще одна… бесконечная лестница. Карина задыхалась. Горло сжимали спазмы. Девушка остановилась на мгновение, тяжело опираясь на широкие перила. Черт ее дернул бежать в офис к Овчаренко. К ее бывшему жениху, а ныне родному отцу. Черт бы побрал этого “папочку”! Она его любила! Любила и безумно ненавидела. Вместо счастливого семейного гнездышка, любящего и любимого мужа - новоявленный родитель, обескураженный внезапно обнаруженной кровиночкой. Карина была зла на того шутника, который свел их вместе. Всевышний жесток. Любить родного отца - страшный грех. Выходит, Карина - грешница.

Вдох…

Выдох…

Безумная боль разрывает легкие…

“Надо было бегать по утрам, чтобы не было такой одышки”, - смешные мысли ей лезут в голову. Просто жуть. И ощущение непоправимой утраты.

Ну, почему так больно… Всего десять минут назад что-то в ней оборвалось, сильная боль разрывала грудную клетку, а в голове лишь одна мысль - Леша! Да, она никогда не будет называть Овчаренко - “папа”. Он навсегда для нее останется любимым.

Последняя ступенька… Хрипы в горле и надсадный кашель. Из желудка поднимается волна желчи. Она знает - беда… Она не стучится в дверь. Она уже на пороге, стоит в дверях и улыбается страшной улыбкой…

Карина помотала головой. Черт, ну и мысли в голову лезут! Жуть! Решительно тряхнув волосами, девушка решительно сжала губы, невольно подражая Алексею и спокойно зашла.