Третья правда

— И все же вы сделали одну ошибку. Я имею в виду Пономарева.

— Да, в Нью-Йорке мы допустили серьезную ошибку. Мы хотели убить Аркадия Слободина… и я по ошибке застрелил Пономарева. Но откуда мне было знать, что это не Слободин? Тем вечером в Нью-Йорке я издали видел, как Слободин вошел в «Плазу», вышел через несколько минут и уехал на машине. Естественно, мы поехали за ним. Ночью устроили засаду за городом. Когда он возвращался в Нью-Йорк, Кристина дала мне сигнал, и я спустил курок. И только на следующее утро мы узнали об ошибке.

— Вы сожалели о том, что убили невинного человека?

— Не буду скрывать, я испугался. Убийц Пономарева должна была искать вся американская полиция, и нас могли поймать в любую минуту. Мы решили возвращаться во Францию, но сначала нужно было довести дело до конца. Из-за этой спешки мне пришлось пойти на страшный риск, чтобы убить Слободина. Той ночью весь наш план оказался под угрозой срыва. — Люко замолчал на несколько секунд. — Слободин умер, да? Я не видел в газетах сообщения о его смерти.

— Да, — кивнул Саундерс. — Аркадий Слободин мертв.

— Винтовка, из которой мы стреляли в Драгнера, Пономарева и Слободина, лежит на дне Гудзона. Если хотите, я могу указать точное место. В Нью-Йорке мы взяли напрокат машину. Через два часа после убийства Слободина мы уже возвращались на самолете в Европу.

— Но вы не прилетели вместе?

— Нет. Кристина полетела другим рейсом, через Брюссель. Я не хотел впутывать ее во все это и старался, чтобы она держалась от меня подальше.

— Вы и сейчас не хотите впутывать ее?

Жан-Марк Люко закрыл глаза и кивнул.

— Да, и сейчас не хочу.

Колокол на церкви пробил два часа.

Ночь превратилась в кошмар — труп за секретером, страницы, написанные человеческой кровью, наконец открытая страшная тайна и убийца весь в черном. Люко неподвижно стоял перед ним и абсолютно спокойно рассказывал об убийствах. И только глаза горели диким огнем.

У Джеффа Саундерса пересохло во рту и появился горьковатый привкус.

— Почему Кристина не полетела с вами в Израиль?

— Я не захотел, чтобы она была со мной в Израиле. Кристина не знала о моих отношениях со Львом Журбиным. Когда я нашел в рукописи его имя, то сначала не мог поверить своим глазам. Если бы он в ту минуту был рядом, я бы, наверное, хладнокровно убил его. Но позже я обо всем хорошенько подумал и захотел убедиться, что это тот самый Журбин. Поэтому я и попросил его адрес в «Централштелле». Когда я был уверен, что это он, то решил поехать в Израиль, все рассказать и объяснить, почему я это делал. Я мог рассказать Льву правду. И я знал, что он тоже расскажет мне правду.

— Вы все ему рассказали об убийствах?

— Все.

— И что он вам сказал?

— Он плакал. Он прорыдал всю ночь. Сидел рядом со мной, обнимал меня и рыдал, как ребенок. Он ни слова не сказал о моей мести и молча выслушал, когда я подробно описывал, как убивал всех по очереди. А после того, как я сообщил, что собираюсь покончить с жизнью, когда убью последнего в списке, Лев опять горько заплакал.

— Журбин рассказал, какое принимал участие в убийстве вашего отца?

Жан-Марк Люко кивнул.

— Пять человек прижали его к земле, и он не мог даже пошевелиться, а в это время остальные прикончили отца. В соседних бараках слышали страшные крики. Так вот, это кричал Лев Журбин. Мой отец не произнес ни звука. Смерть наступила мгновенно. Журбин сказал, что он уже умирал, когда они набросились на него.

— А как удалось уцелеть самому Журбину?

— Лев был русским офицером, поэтому русские узники побоялись его трогать и защитили от остальных. Он остался в 13-м бараке. Можете представить, в какую пытку превратилась его жизнь среди этих чудовищ после той страшной ночи! После той ночи Лев поклялся, что заменит мне отца. Мой отец рассказал ему обо мне. И он сдержал слово.

— Лев Журбин утонул позавчера в море.

— Нет, Лев не утонул. Это было самоубийство. Он не смог пережить потрясение. В ту ночь, когда мы проговорили до самого утра, он называл меня «мой сын». Я был его сыном — убийцей, мстителем. Я оживил страшные воспоминания, которые он старался забыть почти тридцать лет. Он не перенес такой удар.

— А как отнеслась ко всему этому Кристина?

— Кристина? Она ничего не знает. Кристина думала, что я поехал в Израиль убивать Журбина.

После недолгого молчания Джефф Саундерс спросил:

— Как вы узнали обо мне?

— От Кристины. Она увидела вас на лестнице, когда вы пришли обыскивать мою квартиру. Дождалась, когда вы выйдете из дома, и поехала за вами. Потом попыталась задержать с помощью аварии на Южной автостраде.

— Но зачем нужно было устраивать аварию? Ведь Лез Журбин был уже мертв, а вы вернулись в Париж.

Француз покачал головой.

— Нет, вы ошибаетесь. Кристина не знала, что Журбин мертв. Я сказал ей, что мне понадобится в Израиле три дня, и она сделала все, что могла, чтобы вы мне не мешали.

— Все равно не понимаю. Если вам были нужны три дня, зачем возвращаться в Париж через двадцать четыре часа?

— Я не возвращался в Париж через двадцать четыре часа. Смотрите.

Жан-Марк достал из кармана газетную вырезку.

— Из сегодняшней утренней «Судеттской газеты».

Джефф Саундерс посмотрел на вырезку и изумленно открыл рот.

Заголовок гласил: «Таинственное убийство в Мюнхене. Убитый, бизнесмен Ганс Фишер, оказался бывшим нацистским офицером и военным преступником Иоакимом Мюллером. Не исключается возможность мести кем-то из оставшихся в живых узников концентрационного лагеря».

Саундерс не стал читать дальше. Он посмотрел на Люко и медленно спросил:

— Значит, вы все-таки нашли его?

— Да. Я нашел и Мюллера.

Саундерс помолчал несколько секунд.

— Но у вас не было его адреса, когда вы отправились в Израиль?

— Не было.

— Вы нашли его в Израиле?

— Нет. Не знаю, все ли вам рассказал Шнейдер, но после моей последней поездки в Вену я звонил ему каждый день, чтобы узнать, не нашел ли он адрес Мюллера. И всякий раз слышал в ответ «нет». Но два дня назад, когда я позвонил ему из Тель-Авива, он очень взволнованно сказал, что вечером предыдущего дня из абсолютно надежного источника узнал адрес Иоакима Мюллера. Мюллер жил под именем Ганса Фишера в Мюнхене, по адресу: 17, Риззаштрассе. Я решил действовать немедленно. Попрощался с Журбиным, сел на самолет в Париж и вышел в Мюнхене. Сегодня утром я вернулся в Париж.

— И вы сделали все это без посторонней помощи? Неужели полиция до сих пор не вышла на ваш след? Неужели они не нашли вас?

— Вы нашли. Я вам уже сказал, что меня тревожил только вопрос времени. Я хотел одного: успеть убить всех в списке. После убийства последнего мне теперь на все наплевать.

— Вы считаете, что на самом деле поставили точку в этом деле?

— Что вы хотите этим сказать? — мгновенно насторожился Жан-Марк Люко.

— В вашем списке было пятнадцать имен. Вы нашли только шесть человек, не считая тех двоих, которые уже умерли.

— Неужели кто-то остался? — крикнул Люко, бросился к Саундерсу и схватил за плечи.

— Нет, — спокойно покачал головой американец. — Я просто хотел узнать, что случилось с остальными семью?

Люко отпустил его плечи и облегченно перевел дух.

— Вы напугали меня. Я испугался, что кто-то улизнул. Спасибо за заботу, но можете не беспокоиться, мистер Саундерс. Я хорошо поработал в архивах. Все остальные умерли в Дахау, сдохли, как собаки. Все пятнадцать человек мертвы. Ни один из тех, кто коснулся Роберта Люко в ту зимнюю ночь, не остался в живых. Слышите: никто!

— Вы сошли с ума, — спокойно заметил Саундерс.

— Да, я сумасшедший, но я сделал то, что хотел.

— Вы кое-что забыли. Остается Кристина де ля Малейн. Она говорила со мной вчера вечером. Кристина попросила передать, что не хочет вас видеть и что никогда больше не встретится с вами.

На этот раз удар достиг цели. Люко весь съежился и закрыл лицо руками.