Страница 23 из 45
Обычно я не прихожу домой с девушками. Деена бывает рядом, но только потому, что она все время со всеми тусуется.
Я действительно всем этим не проникся. Тусовкой с Шайен и своими друзьями. От этого мы чувствуем себя не теми, кто мы есть, но я сижу здесь и ем свою еду, пока она делает то же самое, а Адриан, внезапно проснувшись, разговаривает с ней.
Раздается стук в дверь, и я знаю, что вот-вот все станет гораздо хуже.
Я смотрю на Адриана, который не двигается с места, поэтому встаю.
— Придурок, — обзываю я его и открываю дверь. Входят Джек и Оскар.
— Какого черта тут происходит? — кричит Оскар.
Он все время ведет себя как идиот, чем сводит меня с ума.
— Пиво отстой. У меня есть текила. — У него в руке коричневый бумажный пакет. Я закрываю дверь и продолжаю стоять.
— Черт. А ты кто? — спрашивает Джек, подходя к Шайен.
Я делаю шаг, чтобы сказать ему проваливать. Сказать, что она со мной и чтобы он держался от нее подальше. Но я этого не делаю, потому что она не моя. Между нами нет ни-каких обещаний, да я и не хочу. Поэтому я сажусь, чтобы посмотреть, как она справится со всем этим.
За нее это делает Адриан.
— Она девушка Кольта. Отвали.
Его слова меня бесят. Да, я был готов сказать то же самое, но она не моя, и я этого не хочу. По крайней мере, не совсем. Но я также не хочу, чтобы они пытались к ней приставать, поэтому ничего не говорю.
— Ух ты. Девушка Кольта, а? Я этого не знала. — Она смотрит на меня и подмигивает мне.
— Давайте сыграем в стрип-покер, — говорит Оскар.
Моник и Шайен обе бросают на него взгляд.
— По четыре? — спрашивает Моник.
Ни она, ни Шайен не сказали друг другу ни слова. В этом плане девушки безумны: все время присматриваются друг другу, но ни одна из них не хочет говорить, пока первой не за-говорит другая.
Я ожидаю, что Шайен скажет «нет», но она пожимает плечами, будто это забава. Что, может, неплохая идея, потому мне, очевидно, нужно выпить, чтобы расслабиться.
Мы передвигаемся к кухонному столу, все толпятся вокруг него. Моник снова на ко-ленях у Перри, сотни ее маленьких косичек свисают через плечо.
Адриан достает свою трубку и травку, и все вокруг стола, кроме меня и Шайен, курят, а потом ставят бутылки на середину и наполняют стаканы.
Я не знаю, что вынуждает меня это делать, но я наклоняюсь к ее уху и прикусываю мочку зубами.
— Если ты напьешься, то я с тобой не справлюсь.
Я вижу, как ее обнаженное плечо покрывается мурашками. Черт, как же это сексу-ально. Я хочу поцеловать их. Провести языком по ним, но здесь целый стол людей, и я не делаю ничего такого. Проявление своих чувств на публике — для пар, а мы не пара. Из того, что мы делали с Дееной, довольно многое мы делали наедине. Да, все это знали, и мне было наплевать, но я также не шептал ей всякую чепуху на ухо.
Я откидываюсь на спинку стула, чтобы между нами было пространство.
Шайен поворачивается ко мне и улыбается.
— Не волнуйся. Со мной все будет в порядке.
Мне хочется сказать, что я не хочу, чтобы она была в порядке. Но вместо этого я на-клоняюсь вперед и наливаю себе в стакан еще текилы.
***
Я так облажался. Не помню, когда в последний раз я столько пил, но за одной игрой последовала другая. Было безумием наблюдать Шайен с моими друзьями. Они настолько разные, но она всю ночь покатывалась со смеху, и они с Адрианом обменивались такими взглядами, что если бы я не хотел только затащить ее в постель, то был бы очень зол.
Только что все ушли. Я прислоняюсь к кухонной стойке и подзываю ее к себе паль-цем.
— Подойди сюда, — говорю я.
Шайен встает между моими ногами, а у меня чертовски кружится голова, но я все равно умудряюсь ее поцеловать. На вкус она как текила, и мое тело, наконец, кричит, пото-му что это то, чего я хотел всю ночь, но потом мне приходится ухватиться за стойку, чтобы удержаться на ногах.
— Ты просто в хлам. Разве не ты мне говорил слишком не напиваться? — Она улыба-ется, но мне не до улыбок. Я снова пытаюсь ее поцеловать, но она отклоняется. — Кольт, ты слишком пьян. Мне лучше уйти.
— Дай мне несколько минут, и я буду в порядке.
На несколько секунд она замолкает, а потом говорит:
— Мне лучшей уйти.
Но в ее голосе не слышно, что она хочет уйти, и я абсолютно уверен, что не хочу этого, поэтому просовываю свой палец в петлю на ее джинсах и тяну в сторону своей комнаты. Она смеется, но следует за мной. Я захлопываю за нами дверь, снимаю футболку, скидываю бо-тинки и вылезаю из джинсов.
— Мне просто нужна пара минут.
Комната вращается. И какого черта я пил так много? Я забираюсь в постель в трусах и, опираясь на локоть, смотрю на нее.
— Ты боишься, моя Маленькая Танцовщица? — спрашиваю я.
Как я и предполагал, она скидывает обувь. Я наблюдаю за тем, как следующими идут джинсы, и вот она уже стоит передо мной в ярко-фиолетовых трусиках на коже цвета кара-мели.
— Хотела спросить, есть ли у тебя что-нибудь, что я могла бы надеть, но это кажется слишком официальным, да? Я в твоей одежде?
Она ухмыляется. По крайней мере, мне так кажется.
— Тебе не понадобится одежда.
Она пожимает плечами, выключает свет и ныряет ко мне в постель.
— Всего несколько минут, — я снова говорю. Я закрываю глаза, чтобы комната пере-стала раскачиваться. Чувствую ее рядом с собой. — Сделай мне одолжение.
Мои губы возле ее шеи. Я лижу ее кожу, потому что мне нужно чувствовать ее вкус.
— И какое?
Она кажется сонной. Или, может, это я. Не знаю.
Какое одолжение?
— Моя мама. — Я пытаюсь снова поцеловать ее в шею, но у меня нет сил. Мой мозг го-ворит мне заткнуться, но мое пьяное внутреннее «я» не слушает. — Мне нужно, чтобы ты пошла к ней со мной.
На несколько секунд Шайен затихает. Но я слишком пьян, чтобы беспокоиться об этом.
— Конечно… да. Хорошо. Я могу.
И больше ничего.
Глава 20
Шайен
Мой сон непрерывен всего лишь второй раз с тех пор, как я узнала о маме. Так хоро-шо спать всю ночь. Не быть преследуемой и страдающей от кошмаров, которые ослабляют меня. Или воспоминаний, которые я не могу изменить, и вопросов, на которые у меня нико-гда, возможно, не будет ответов.
Не могу поверить, что Кольт попросил меня пойти с ним навестить его маму. Инте-ресно, это ли он имел в виду? Это могла быть одна из тех вещей, о которых люди говорят, когда слишком пьяны, и после пытаются забыть. Это я и предполагаю. Не знаю, что я чувст-вую по этому поводу, но, в любом случае, мне было бы проще, если он забудет.
Хотя приятно, когда тебя просят. Интересно, почему он это сделал? Я знаю, что это не то, чего бы он хотел, похоже, его мама откуда-то знает обо мне. Что он ей сказал? Что я — причина, почему он в тот день опоздал? Какая-то ненормальная девчонка, с которой он встречается?
Но это не так. Я — девушка, с которой он должен веселиться, хотя мы делали не так уж и много.
Мою талию обвивает рука Кольта и сжимает ее. Не слишком крепко, но достаточно сильно, чтобы я знала, что он здесь. Что он проснулся. Мое сердце ускоряется, и я дышу с трудом.
— Никаких больше игр. Я хочу тебя, — говорит он мне на ухо. Его дыхание теплое. Он всем телом прижимается ко мне сзади. Я чувствую его эрекцию, когда он трется об меня.
— Перевернись, Шайен.
Я делаю, как он просит, и его губы накрывают мои. Этот поцелуй более настойчивый и жадный, чем все наши поцелуи, вместе взятые.
— Я думала, что на следующий день пиво оставляет не очень приятный вкус, — сказа-ла я, когда его губы спускаются к моей шее.
— Нет времени.
Кольт облизывает мою ключицу, а потом всасывает губами мою кожу. Я постанываю и выгибаюсь ему навстречу.
Он снова возводит барьеры. Я знаю это, но мне все равно. Они нужны нам, чтобы мы оба точно помнили, из-за чего все это.
Чтобы мы оба могли забыть.