Страница 21 из 45
Потом он отстраняется, но все равно стоит ко мне так близко, что я чувствую каждую часть его тела. Чувствую его желание ко мне. Дыхание Кольта учащается, и я ощущаю его жар, скользящий по моей шее. Я разрываюсь между тем, чтобы спросить его, почему он ос-тановился, и ощущением радости, что он это сделал. Это новая территория. Как можно дви-гаться вперед, если твой план заключается лишь в том, чтобы переспать? Мы поговорим? Или просто займемся этим?
Хватит!
Ненавижу чувство, когда не знаешь, что делать. Сам того не осознавая, Кольт спасает меня.
— Ты танцуешь.
Мне интересно, откуда он узнал, но потом я вспоминаю про фотографию на комоде. Меня с моими подругами по танцевальной команде из средней школы. Мы только что вы-играли конкурс штата.
— Да.
— Е-мое, я общаюсь с чирлидершей, — смеется Кольт.
— Я не чирлидерша, я танцовщица. И кому какое дело, даже если я ею была?
Кольт смотрит на меня, отходит назад, чтобы его взгляд мог рассмотреть все части моего тела. Я вздрагиваю.
— Ты права. Зачем мне жаловаться?
Он снова подходит ближе. Так близко. Черт возьми, он потрясающий. Хотя я доволь-но умна, чтобы не говорить ему этого. Его джинсы сидят немного мешковато, как и всегда, ноги — по обе стороны от меня. Руки на моих бедрах, палец правой ладони дразнит мою кожу под футболкой.
— Как твоя мама? — спрашиваю я. Кажется правильным разговаривать с кем-то в та-кой ситуации, как эта. Я так думаю. Я не хочу подбираться к нему слишком близко, но дей-ствительно нервничаю и не уверена, как все это остановить. Говорить или целовать? И я знаю, что звучит приятнее.
Он слегка напрягается.
— Я не хочу говорить о своей матери. А ты?
Я качаю головой, потому что он прав. Разговоры слишком переоценивают.
Кольт стягивает футболку, переплетает один палец с моим и пятится назад.
— Какая кровать?
Ох, как он хорош. Определенно, он проделывал такое и раньше. Я смеюсь, потому что это была другая ситуация. Если бы я хотела большего, а он бы настолько не отличался от меня, то я могла бы увидеть, как рядом с ним девушка может потерять голову.
— Что смешного?
— Та, что справа, — скорее, говорю, чем отвечаю я.
Кольт ложится на кровать и тянет меня за собой. Я жду, что он примется за мою оде-жду, но вместо этого он снова меня целует.
— Одеяло, — между поцелуями бормочу я.
— Если тебе холодно, то я делаю что-то не так.
— Что, если вернется моя соседка?
— Слабачка, — дразнит он, но берет одеяло и натягивает его на нас. Я не знаю, зачем оно мне. Дело не в том, что мы раздеты, просто так я чувствую себя безопаснее — будто сей-час мы обнажены не так, как раньше.
Не уверена, что имею в виду одежду.
Кольт запускает ладонь в мои волосы и снова впивается в мои губы. Он исследует их медленно. От каждого прикосновения его языка меня накрывают небольшие волны удо-вольствия. Они как ластик стирают все мысли, о которых я не хочу думать.
Я удивлена, что он не заходит дальше. Это не должно быть какой-то прелюдией или чем-то еще, но он не торопится, и я благодарна ему за это. Хотя вряд ли когда-нибудь в этом признаюсь. И чем дольше он рядом, тем больше мне не приходится думать о чем-то еще.
Его ладонь снова и снова скользит по моей футболке, я дрожу. Все, о чем я могу ду-мать или на чем могу сосредоточиться, — это Кольт и то, что я чувствую, и мне так сильно это нужно. Все на моих условиях и при моем желании тогда, когда я сама этого хочу, и не важно, если я застану его с другой девушкой, или он уйдет, или что-то еще.
— Приподнимись.
Его губы спускаются вниз по моему телу, когда руки поднимают мою футболку вверх. Я подаюсь вперед, и Кольт продолжает тянуть, пока футболка не соскальзывает через голо-ву и не приземляется на пол.
Он губами покусывает мою грудь сквозь бюстгальтер, который расстегивает одной ру-кой. Внутри меня закипает удовольствие. У меня везде все болит, но это желанная боль.
— О, Боже, не могу поверить, что ты это делаешь лишь одной рукой. Меня это должно заставить убежать прямо сейчас.
Это отвлекает меня от того факта, что он впервые видит меня без футболки. Я хочу укрыться, но мне не приходится, потому что все под контролем, и я больше не схожу с ума.
— А ты хочешь сбежать, Шайен?
Я ожидаю услышать шутку или почувствовать его губы, но ничего не происходит. Те-перь он сверху на мне, и я смотрю на него.
У него такие голубые глаза, что небо не идет ни в какое сравнение с ними.
— Нет.
А потом появляется улыбка, и он опускает взгляд на мою грудь. Его палец касается одного из моих сосков и, как бы убого это ни звучало, я должна признаться, что ощущаю это единственное прикосновение везде.
— Чего ты хочешь?
Он наклоняется вперед, и его палец на моей груди заменяют губы. Он проводит язы-ком по самому кончику, и я выгибаюсь ему навстречу.
— Не знаю.
Ненавижу этот ответ. Я же должна знать. Должна сказать, но не могу. Я просто хочу чувствовать и отключиться от всего. Фотографии под матрасом, кошмаров, не дающих ус-нуть, и того, как я считала, что Грегори был важен, когда эта мелочь не должна была вообще иметь никакого значения в моей жизни.
И вдруг мне хочется разрыдаться. Но почему? Я качаю головой, закрываю глаза и сдерживаю слезы. Это не из-за Кольта. Боже, то, что он делает, так хорошо. Может, потому что это так хорошо, и я не знаю, должна ли чувствовать это прямо сейчас.
Когда его рот перестает двигаться, я моргаю, надеясь, что ни одна слезинка не скатит-ся.
— Это еще одна головная боль для тебя, и, возможно, я пожалею об этом позже, но ты так прекрасна, — говорит он.
Он даже не смотрит мне в глаза. Его взгляд решительно прикован к моей груди, и все это так нелепо и безумно, и именно то, что мне нужно, поэтому я не могу удержаться от сме-ха.
Наконец, он снова смотрит на меня, и его взгляд говорит, что ему известно, что не-сколько минут назад я себя сдерживала.
— Мне продолжать?
И когда я стала такой слабой? За всю свою жизнь меня никогда не баловали, а этому едва знакомому парню пришлось делать это снова и снова. А если бы кто-то сделал то же самое раньше? Приняла бы я?
— Если ты не продолжишь, то я очень рассержусь.
Кольт цокает языком.
— Но мы же этого не хотим.
А потом его губы снова оказываются на моих. От его прикосновений мои соски пока-лывает. Его ладонь скользит вниз. Под мои штаны и трусики. Я напрягаюсь, когда его палец входит внутрь — это приятное напряжение, потому что это так хорошо, что я не могу его вынести.
Я уже чувствую, что начинаю распадаться на части, когда двигаюсь с его рукой. Мое тело опаляет жар. Он был прав. Я точно не ледышка. Рука и губы Кольта продолжают свою борьбу за удовольствие, когда я сильно прикусываю губу. Меня пронзает взрыв удовольст-вия, когда он вводит еще один палец. Я не хочу кричать, но медленное шипение внутри ме-ня превращается в бомбу, готовую взорваться в любую секунду.
И когда это происходит, когда я раскрываюсь, взлетая выше, и меня накрывает еще большее удовольствие, чем я когда—либо испытывала, я начинаю снова опускаться на зем-лю. Когда Кольт снова скользит по моему телу, и я знаю, что он двигается так, чтобы можно было снять джинсы. Дверь резко открывается.
— Шайен! Ты никогда не догадаешься… ой. Ничего себе. Твою мать! — Энди даже не отворачивается.
— Энди! — кричу я.
Кольт находится сверху меня, и я закрыта, но все равно чувствую, как горят мои щеки.
— Черт, — бормочет Кольт, и я уже достаточно хорошо его читаю, чтобы понять, что это значит. На данный момент это все.
— Ты не против? — спрашиваю я, пытаясь все уладить. — Мы сейчас немного заняты.
На ее лице расплывается улыбка, и она подмигивает.
— Уже ухожу. — Дверь почти закрывается, когда ее голова снова высовывается. — Го-ряч. Я серьезно. Ты выглядишь гораздо лучше того парня.
А потом она уходит.
Кольт не двигается, и я — тоже. Наконец, он произносит: