Страница 89 из 92
Как ни странно, но сексуальная свобода не стала всеобщей радостью и не принесла ожидаемого счастья, а знания широчайшего диапазона возможностей в секторе эротики и секса не решили избитых проблем, в основе которых лежит неспособность любить. «Занятие любовью вырождается в механический процесс и идет рука от руку с отчуждением, чувством одиночества и обезличиванием… Если в Викторианскую эпоху человек искал любви без секса, то современный человек ищет секса без любви», – такими словами один из основателей гуманистической психологии Ролло Мэй подводит справедливую черту под анализом интимной сферы современного мира.
Разрушающее действие раздражителей просто наступает на семью по всему фронту. Разводов становится больше, чем заключается браков, а многие люди предпочитают браку привычное одиночество, боясь впустить в свою жизнь любовь, а вместе с ней и переживания от эмоционального напряжения. Вот уже, как раскаты грома, слышатся призывы к полигамным отношениям. «Борьба за право на полигамию станет следующим этапом битвы за гражданские права», – говорят ее нынешние сторонники. Некоторые политики и эксперты уже высказали свое мнение на этот счет, увязывая расширение сексуальной свободы в единую цепь: легализация гомосексуализма заложит основы для легализации двоеженства, полигамии и инцеста.
В последние десятилетия произошла трансформация восприятия и самих пороков: то, что раньше вызывало возмущение, в начале XXI века уже никого не шокирует. Кажется, мы живем в обстановке свального греха. Когда-то американский психоаналитик Вальтер Лангер обнаружил и отметил пристрастие фюрера к порнографии, ненасытное желание которого просматривать непристойные фильмы и журналы вызвало волну возмущений. Через пятьдесят лет после смерти Гитлера такие пристрастия перестали рассматриваться как пороки, а к началу XXI века стали явлением едва ли не повсеместным. Когда у сына Саддама Хусейна Удея после смерти были обнаружены тонны порнографических изданий, этому уже мало кто удивлялся. Но что это, если не признание деструктивных ориентиров в качестве неотъемлемых составляющих жизни современного человека? Не означает ли это, что не только отдельные личности приобщаются к деструктивному мышлению, но и все планетарное сообщество стремительно деградирует, обрекая себя, как некогда великая Римская империя, на вымирание.
Пока еще поиск общего и индивидуального порогов раздражения выглядит слишком туманной перспективой, и до сих пор нет ясности, когда именно многократное повторение фильмов со сценами насилия сформулирует четкое желание зрителя самому проявить агрессию в том или ином виде. Или когда многократные путешествия по порносайтам окажутся неодолимым стимулом испытать некие запредельные ощущения, кажущиеся запретным плодом. До сих пор нет четкого мнения о допустимых гранях, за которыми заканчивается то, что трактуется обществом как снятие психического напряжения и стресса, и начинается поиск более сильного раздражителя в виде самостоятельной проверки уровней агрессии и насилия. Скорее всего, это и станет одной из ключевых задач будущих исследователей деструктивного в человеке.
Конечно, первостепенное значение имеет персональный уровень восприятия каждым виртуальных или реальных событий, на который большое влияние оказывали семья и окружение на ранних стадиях формирования личности. Однако так же очевидно, что роль общества и государства в эпоху глобализации и так называемой «развитой демократии» приобретает особое значение. Склонность человека поддаваться манипулятивным воздействиям и следовать за наиболее мощными раздражителями резко возросла и приняла угрожающую форму. Уже давно не вызывает сомнения, что деструктивные раздражители обладают более мощными импульсами, чем призывы к терпению и любви, поскольку воздействуют на животное, инстинктивное начало в человеке. Страх, смерть, секс все еще управляют миром и каждым человеком в отдельности. Кроме того, созидание – это всегда огромные усилия и подчас неимоверный труд, отважиться на который готов далеко не каждый представитель современного мира. Зато большинство обитателей планеты легко согласятся жить в искусственно сконструированном мире, который можно назвать (если следовать мнению Маргарет Тэтчер) обществом всеобщего благоденствия. Это то общество, которое может легко стать теплицей для взращивания пороков, а если человеку не за что бороться, он становится на путь поиска новых ощущений. Это говорит о притупленном стремлении современного человека к самореализации и самовыражению на фоне растущих деструктивных желаний, что делает картину мира начала XXI века если не удручающей, то достаточно сумрачной. Продукты цивилизации и научно-технического прогресса с высоким уровнем социальной защиты определенно развратили человека, как богатое наследство, оставленное родителями своим ленивым детям. В результате запороговые проявления деструктивного стали слишком частым явлением в мире, претендуя на верховенство права. И очень хочется верить, что всю эту многообещающую цивилизацию минует судьба Древнего Рима, который, по словам Гюстава Лебона, превратился в «великий постоялый двор с мертвой душой».
Управление деструктивным. Формирование обновленного коллективного и индивидуального разума
Чтобы понять, можно ли на самом деле управлять деструктивным в человеке, необходимо честно и объективно ответить на вопрос: как могло произойти, что многие деструктивные личности, разрушители, насильники и откровенные убийцы были признаны широкими массами? И не является ли их приход в мир скрытым отражением наших общих ожиданий?
Всесторонне исследуя личность Гитлера, американский ученый Вальтер Лангер сделал следующее замечание: «С научной точки зрения, мы вынуждены считать фюрера не просто дьяволом в своих действиях и философии, а неким выражением состояния ума, присущего миллионам людей не только в Германии, но, в меньшей степени, во всех цивилизованных странах». Действительно, иногда кажется, что природа масс такая же садомазохистская, как и природа части людей, ибо массы легче поддаются негативному влиянию, чем вдохновляются на какое-нибудь выдающееся дело. Часто осуждаемое обществом иррациональное является не чем иным, как детонацией желаний и ощущений тех, чьи первичные биологические потребности подавлялись на протяжении многих тысячелетий. Именно отсюда проистекает подсознательная готовность масс вершить прикрываемое идеологией или государством насилие, о чем достаточно было сказано выше.
Цивилизация едва ли не с самых первых шагов развития пытается противостоять темным силам внутри человека. Но, сдерживая инстинкты человека, цивилизация тем самым частично лишает его свободы и счастья. И если культура, как отмечал философ нового времени Герберт Маркузе, является методическим принесением в жертву либидо, его принудительным переключением на социально полезные виды деятельности и самовыражения, тогда возникает резонный вопрос: что перевешивает на чаше весов – свобода выбора отдельного индивида или безопасность общества? Четкого ответа на этот вопрос, увы, не существует. Ибо кто возьмет на себя смелость стать Богом и судить человека? Другими словами, порой мы сталкиваемся с устойчивым мнением, что бесов, которые гнездятся в каждом из нас, иногда необходимо дозированно выпускать, предоставляя им возможность порезвиться. Чтобы уже в следующий момент загнать их в клетку, взяв под контроль. Но те, кто считает возможным такой компромисс, занимаются опасным самообманом: еще никому не удавалось в игре с бесами одержать победу.
Нельзя не бороться с мрачными сторонами человеческого естества. Так же как нельзя не заглянуть в глубину природы деструктивного, чтобы соизмерить иммунитет, созданный современной культурой, систему внешних и внутренних ограничителей с массивом деструктивного. И хотя опыт подавления и вытеснения желаний не принес обывателю внушительных побед, опыт мудрецов, трансформировавших животные импульсы в энергию, направленную на достижение положительных целей, является достойным внимания. Существует и внешняя система противовесов, которая при всей своей противоречивости и двусмысленности может использоваться обществом, если последнее сумеет добиться равной ответственности каждого его члена перед законом.