Страница 3 из 73
Какой бы точки зрения на роль магдебургского права в городах Великого княжества ни придерживались участники дискуссии[25], все они, по существу, не выходили за рамки юридического подхода, но самое главное — большинство исследователей были едины в том, что эти города, благоденствовавшие в древнерусский период, в Литовском государстве, а затем в Речи Посполитой пришли в упадок под влиянием «чуждых начал», будь то магдебургское право или «введенный» литовскими князьями феодальный строй[26].
Но не только в городской жизни Литовской Руси обнаруживали историки непримиримый антагонизм: политика и культура также представлялись им ареной борьбы противоположных сил, русского и польского «начал»[27]; В. Б. Антонович и его по-следователи писали даже о «русской партии», которая в XV — начале XVI в. пыталась сопротивляться литовским властям, отстаивала будто бы права православных перед натиском католицизма; действия этой «партии» усматривали и в заговоре князей против короля Казимира в 1481 г., и в мятеже Глинских 1508 г.[28]
Таким образом, в отечественной историографии второй половины XIX в. создалось представление о Великом княжестве Литовском как о каком-то противоестественном соединении разнородных элементов, нежизнеспособном образовании, раздираемом социальными и национально-конфессиональными противоречиями и уже с конца XIV в., со времени унии с Польшей, вступившем на путь упадка и гибели. Положение стало меняться с 90-х гг. XIX в., когда на основе начавшегося систематического освоения материалов Литовской метрики исследователи перешли от поиска абстрактных «начал» к изучению реальных процессов в Литовском государстве XV–XVI вв. во всей их конкретности. Капитальные труды М. К. Любавского, М. В. Довнар-Запольского, И. И. Лаппо, вышедшие на рубеже XIX–XX вв., стали классикой литуанистики.
Особое значение для нашей темы имеет первая монография М. К. Любавского, посвященная областному делению и местному управлению Литовского государства к началу XVI в. Исследователь пришел к важным выводам о «сохранении местной политической старины» отдельными землями (Полоцкой, Витебской, Смоленской и т. д.), известной самостоятельности в рамках Великого княжества Литовского, которому, по мнению М. К. Любавского, был присущ федеративный характер[29]. Вышедшая почти одновременно с исследованием М. К. Любавского книга Ф. И. Леонтовича касалась той же проблемы[30], но уступала ему в полноте собранного и изученного материала, точности наблюдений, масштабности выводов и обобщений. В определении статуса ряда князей Ф. И. Леонтович ошибся, смешивая крупные вотчины с удельными княжествами, на что указал в рецензии на его книгу М. К. Любавский[31].
Судьбы отдельных земель, входивших в Великое княжество Литовское, привлекли к себе с конца XIX в. внимание исследователей. Областные привилеи, регулировавшие отношения восточных земель с центральным правительством, стали предметом изучения М. Н. Ясинского и И. В. Якубовского, а в польской историографии этого вопроса коснулся С. Кутшеба в общем очерке государственного устройства Литвы[32]. Появились первые региональные исследования, но эта работа находилась еще в самом начале. Некоторые из них носили компилятивный характер — вроде книги И. П. Виноградова о Вязьме[33], другие же — как работы П. В. Голубовского о Смоленской и Северской землях, В. Е. Данилевича о Полоцкой земле, — были доведены только до конца XIV — начала XV в. Охватывали весь литовский период, хотя и далеко не исчерпывали своей темы, работы И. Побойнина о Торопце и Г. Бугославского о Смоленской земле[34]. Значительно полнее и тщательнее были выполнены исследования П. Г. Клепатского о Киевской земле и А. С. Грушевского о Пинском Полесье[35]. Перу последнего принадлежит также обстоятельный анализ положения городов в Великом княжестве Литовском XIV–XVI вв., их отношений к центральному правительству и местным властям[36]; эта работа и сегодня не утратила своей научной ценности.
Расширение источниковой базы, совершенствование методики исследования, наблюдаемые в литуанистике рубежа XIX–XX вв., коснулись и такой традиционной темы, как русско-литовские отношения. Работа Е. И. Кашпровского, посвященная перипетиям борьбы за Смоленск в начале XVI в. и основанная на всей совокупности сохранившихся источников, включая материалы Метрики, долго оставалась наиболее обстоятельным исследованием «смоленской эпопеи»[37].
В начале XX в. внимание исследователей вновь привлекло правовое положение православных в Великом княжестве, но теперь эта проблема анализировалась на значительно более высоком уровне. Подробнее результаты этой дискуссии, в которой приняли участие и русские, и польские ученые[38], мы рассмотрим в первой главе данной работы. Польские историки конца XIX — начала XX в. внесли заметный вклад в изучение и других сторон жизни Великого княжества Литовского, в частности, генеалогии. Здесь нужно прежде всего назвать капитальный труд Юзефа Вольфа о литовско-русских князьях[39]: по богатству собранного в нем материала (прежде всего из книг Метрики) он до сих пор не имеет себе равных. Проблемы внутренней и внешней политики Литовского государства в конце XV — первой половине XVI в. стали предметом изучения в монографиях Ф. Папэ, Л. Финкля, Л. Коланковского, О. Халецкого[40]. Всесторонний анализ положения Великого княжества в указанный период (включая отношения его с Русским государством), большой фактический материал, почерпнутый в архивах Польши и других стран, — все это придало высокую научную ценность названным работам, а очерк русско-литовской войны 1534–1537 гг. в книге Л. Коланковского до недавнего времени оставался единственным обстоятельным исследованием этих событий. Ход военных действий между Литвой и Россией с 1490-х по 1530-е гг. проанализировал Т. Корзон[41].
Достижения отечественной и зарубежной литуанистики конца XIX — начала XX в. были обобщены в курсе лекций А. Е. Преснякова по истории Западной Руси (опубликованном лишь тридцать лет спустя, в 1939 г.), содержавшем множество оригинальных и ценных наблюдений, и в «Очерке истории Литовско-Русского государства» М. К. Любавского[42]. В дальнейшем, в 20-е гг. нынешнего столетия, объем литуанистических исследований в нашей стране заметно сократился, а в 30–40-х гг. они практически прекратились. Между тем в Польше продолжали выходить статьи и книги по истории Великого княжества Литовского. Вероятно, под влиянием советско-польской войны 1920 г. прошлое отношений с Россией вызывало особый интерес. В 1922 г. вышла работа Я. Натансона-Леского о восточной границе Литовского государства в XIV–XVI вв.[43] В монографии тщательно прослеживалось изменение русско-литовской границы на фоне политических взаимоотношений двух держав, определялись территориальные потери Литвы в результате войн рубежа XV–XVI вв. Интересно, однако, что позиция местного населения, проживавшего в зоне боевых действий, не стала предметом изучения польского ученого: под его пером оно выглядело как безгласная и пассивная жертва московской агрессии. Это же относится и к работам коллег Я. Натансона-Леского — З. Скопиньской, Ф. Конечного, В. Бяловейской, исследовавших отдельные аспекты русско-литовских отношений второй половины XV в.[44]
25
Об этой дискуссии см.: Дворниченко А. Ю. Русские дореволюционные историки о городском строе Великого княжества Литовского // Генезис и развитие феодализма в России. Л., 1983. С. 90–96.
26
Беляев И. Д. Рассказы из русской истории. Кн. IV. Ч. 1. История Полотска, или Северо-Западной Руси… М., 1872. С. 145, 151 сл., 154–155; Бестужев-Рюмин К. Н. Русская история. Т. II. Вып. I. СПб., 1885. С. 98–108; Стукалич В. К. Белоруссия и Литва. Очерки из истории городов Белоруссии. Витебск, 1894. С. 4, 12, 17, 58, 60, 62; Леонтович Ф. И. Сословный тип территориально-административного состава Литовского государства и его причины // ЖМНП. 1895. Июнь. С. 373–376; Грушевський М. С. Історія України-Руси. Т. V. Ч. 1. Львів, 1905. С. 17, 228, 233–235, 237–240 и др.
27
Беляев И. Д. Рассказы… Кн. IV. Ч. 1. С. 272–273, 275–277 и сл.; Бестужев-Рюмин К. Н. Русская история. Т. II. Вып. 1. С. 52–53, 186, 134 и сл.
28
Антонович В. Б. Монографии по истории Западной и Юго-Западной России. Т. I. Киев, 1885. С. 231, 240–244; Дашкевич Н. П. Борьба культур и народностей в Литовско-Русском государстве в период династической унии Литвы с Польшею // Дашкевич Н. П. Заметки по истории Литовско-Русского государства. Киев, 1885. С. 101–160 (о «русской партии»: с. 152–154); Грушевський М. С. Історія України-Руси. Т. IV. Київ — Львів, 1907. С. 265–292.
29
Любавский М. К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания Первого литовского Статута. М., 1892. С. 61–62.
30
Леонтович Ф. И. Очерки истории литовско-русского права. Образование территории Литовского государства. СПб., 1894.
31
Любавский М. К. К вопросу об удельных князьях и местном управлении в Литовско-Русском государстве // ЖМНП. 1894. Август. С. 349–350.
32
Ясинский М. Н. Уставные земские грамоты Литовско-Русского государства. Киев, 1889; Якубовский И. В. Земские привилеи Великого княжества Литовского. Ч. II. Критический разбор текстов областных привилеев // ЖМНП. 1903. Май — июнь. С. 245–303; Kutrzeba S. Historya ustroju Polski w zarysie. Т. II. Litwa. Lwów, Warszawa, 1914. S. 41–44.
33
Виноградов И. П. Исторический очерк города Вязьмы с древнейших времен до XVII в. (включительно). М., 1890.
34
Побойнин И. Торопецкая старина // ЧОИДР. 1897. Кн. 1. С. 1–92; Бугославский Г. Смоленская земля в литовский период // Смоленская старина. Вып. 3. Ч. 1. Смоленск, 1914. С. 1–104.
35
Клепатский П. Г Очерки по истории Киевской земли. Т. 1. Одесса, 1912; Грушевский А. С. Пинское Полесье XIV–XVI вв. Исторические очерки. Киев, 1903.
36
Грушевский А. С. Города Великого княжества Литовского в XIV–XVI вв. Старина и борьба за старину. Киев, 1918.
37
Кашпровский Е. И. Борьба Василия III Ивановича с Сигизмундом I Казимировичем из-за обладания Смоленском (1507–1522). Нежин, 1899.
38
Беднов В. А. Православная Церковь в Польше и Литве (по Volumina legum). Екатеринослав, 1908; Любавский М. К. К вопросу об ограничении прав православных князей, панов и шляхты в Великом княжестве Литовском до Люблинской унии // Сборник статей, посвященных В. О. Ключевскому. М., 1909. С. 1–17; Czermak W. Sprawa równouprawnienia schizmatyków i katolików na Litwie (1432–1563 r.) // RAU. Wydz. hist.-fil. Ser. II. Т. XIX. Kraków, 1903. S. 348–405; Kamieniecki W. Ograniczenia wyznaniowe w prawodawstwie litewskim w XV–XVI wieku // PH. T. XIII. Zeszyt 3. Warszawa, 1911. S. 268–282.
39
Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od końca czternastego wieku. Warszawa, 1895.
40
Papée F. Polska i Litwa na przełomie wieków średnich. Т. I. Kraków, 1904; Finkel L. Elekcja Zygmunta I. Kraków, 1910; Kolankowski L. Zygmunt August wielki książę Litwy do r. 1548. Lwów, 1913; Halecki O. Dzieje Unji Jagiellońskiej. Т. I–II. Kraków, 1919–1920.
41
Korzon T. Dzieje wojen i wojskowości w Polsce. Epoka przedrozbiorowa. Т. I. Kraków, 1912. S. 243–258.
42
Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. Т. II. Вып. 1. М., 1939; Любавский М. К. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. Изд. 2-е. М., 1915.
43
Natanson-Leski J. Dzieje granicy wschodniej Rzeczypospolitej. Cz. I. Granica moskiewska w epoce jagiellocskiej. Lwów — Warszawa, 1922.
44
Skopińska Z. Traktat 31 sierpnia 1449 roku w świetli polityki Litwy i Moskwy w latach 1440–1453 // AW. R. V. 1928. S. 108–150; Koneczny F. Litwa a Moskwa w latach 1449–1492. Wilno, 1929; Białowiejska W. Stosunki Litwy z Moskwą w pierwszej połowie panowania Aleksandra Jagiellończyka (1492–1499) // AW. R. VII. 1930. S. 59–110, 726–785.