Бизнес

Как ее зовут — он знать не желал. И вместе с ней пробираться через тайгу тоже не хотел. Судилище в заводском клубе избавило его не только от обязательств перед властью, оно заставило его остерегаться всех, себя даже, — там, в клубе, его поливали грязью друзья по отделу и цеху, подбитые на ложь дирекцией. Уроки извлек он из клубного чистилища, они помогли ему позднее, когда начинал делать деньги, хватая оказавшееся бесхозным государственное добро.

Так и разбежались в разные стороны. В августе 1989 года было это.

А наколку ему сделали в первый год службы, в Севастополе, по собственной дурости согласился. Во флотском экипаже, когда еще определялось, кого на какие корабли, а кому в учебный отряд, — в экипаже сосед по койке, уже отслуживший и ожидавший дембеля, свой родной корабль выколол, двухкорпусное судно (катамаран) “Волхов”. “Ну что тебе там крейсер или тральщик, — уговаривал он, — их полно на морях, а катамаран у нас — один на все военно-морские силы!” Потом уж, в бегах, он сообразил: выколотый катамаран занесен милицией в особые приметы, с крейсером или якорем еще можно кантоваться по Руси, а катамаран выдаст его немедленно. И вытравил его, не знал причем, для каких надобностей диковинный этот корабль построен.

На Ленинградском вокзале его встретила жена.

— Как там, в Питере?

— Нормально…

Но вечером потянуло к компьютеру, стал во всех поисковых системах находить катамаран “Волхов”, он же “Коммуна”. Вытянул приличную фотографию, прогнал ее через цветной принтер, повесил на стенке.

А потом вспомнил, чем малолетний тезка его, известно почему названный именно Сережей, украшал комнату свою, — и скотчем приклеил к стене диск CD. “На счастье, — объяснил он жене. — Вроде бы подкова…”

Еще что-то висело в конуре мальчика Сережи…

Что?

Да клюшка же!

И клюшку купил, принес ее домой, сидел перед компьютером, в руках клюшка, посматривал на катамаран и гадал: к чему эту хоккейную принадлежность приладить?

Жена застала его за этим глубокомысленным занятием.

— Хочешь записать дочерей в детскую хоккейную команду?.. Давно хочу спросить тебя: что за чудо-юдо изображено? — Она пальцем ткнула на стену.

О многом, конечно, догадалась еще раньше, при встрече. Но помалкивала и глухо молчать будет — для того она и выбрана в жены, найдена в дюжине претенденток, из грязи вытащена, из ларька, где торговала бананами, запахом которых и сейчас пропитана.

— Вспомогательное судно. Катамаран. Двухкорпусное. Почти боевая единица. Спасатель подводных лодок.

— Очень интересно, — согласилась жена.

— Славное прошлое, не одну лодку со дна моря поднял… В строю российского флота с 14 июля 1915 года, в этот день положено корабельный праздник справлять…

Банановая женщина глянула еще раз на катамаран.

— Праздник справлять будем в Питере?

Не в ней, жене, опасность: все стерпит. Другое грозит. Можно, конечно, объявиться отцом мальчугана Сережи, о чем душа просит, да ведь тогда весть о его судимости и побеге пойдет гулять по тому деловому миру, в котором фиктивный отец Сережи — полноправный и заслуженный человек, и неизвестно еще, как отнесется он к прежде судимому дельцу. Там, в Санкт-Петербурге, с недавних пор создалась бизнес-группа нового типа, отвергая и не допуская в свои ряды тех, кто был с законом не в ладах. Прослойка этих бизнесменов споры решает не толковищами, не стрелками, а исками, арбитражными судами, взаимными уступками, адвокатами. И как этим новоявленным пуританам объяснить уже никому не понятное дело о краже с целью сбыта электромоторов, которые не крались и не сбывались? Да никакой компьютер не осилит эту задачу неимоверной сложности, вся IT-индустрия собьется со счета! И для Сережи настоящий отец его навек останется бандитом.

Кроме того, дело пострадать может, его дело, его бизнес, на нажитое польстятся те, кто почует слабину в нем.

Так ехать или не ехать в Питер?