Бизнес

Анатолий Азольский.

Бизнес

Сергей Петрович Иванов, крупный предприниматель, выехал по делам своей фирмы в Санкт-Петербург. Переговоры уже завершались, вымотанный ими партнер устно и письменно подтвердил условия намечаемой сделки, а затем, глянув обеспокоенно на часы, предложил:

— Поедем со мной, а?.. А то уже опоздал на день рождения одного деятеля, так сошлюсь, извиняясь, на дела, а тебя предъявлю как вещественное доказательство.

В Гостином купили галстук, запонки, рубашку, еще что-то и нагруженные подарками поднялись по широкой лестнице старинного дома, позвонили. Из-за бронированной двери слышался шум, какой бывает, когда много людей говорят вразнобой, комкая слова; все дружно заорали при виде опоздавших, хозяин полез целоваться, чуть потеснились, Иванов оказался перед тарелкой с диковинным салатом, а в фужер ему наливали многократную штрафную рюмку. Выпил, пожевал, начал осторожно присматриваться. Публика — вся своя, так называемый средний класс, одеты с достойной скромностью, в пятикомнатной квартире недавно произведен евроремонт, вилку-ложку все держать умеют, разговоры интересные, женщины хороши, можно отсидеть часа два и успеть на “Стрелу”. Приятным и полезным оказался визит в город на Неве.

Насытился, чуть захмелел и с некоторым удивлением обнаружил, что соседку слева вытеснили на другой край стола, а рядом уже сидит хозяйка, дама лет на десять моложе его, одетая и причесанная безо всяких современных прибамбасов. Очень хороша собою, очень даже — или в нем заговорили уже фужер и два бокала?

Он обрадовался соседству — и все же насторожился. Еще когда она открывала дверь, когда знакомились, он подумал, что женщину эту, хозяйку то есть, он видит не впервые, хотя мог и ошибаться: все красивые бабы на одно лицо, и, надо признаться, различаются и запоминаются только уродки.

— Асей зовут меня, если не забыли… Давно у нас? Я имею в виду Питер.

Минут пять назад какая-то женщина, сзади проходившая, положила руку на плечо его, будто в поисках опоры, и подержала ее недопустимо долго. Понятно теперь: той женщиной была хозяйка, Ася, особа с сексуально-озабоченными замашками.

— Третий день. Сегодня уезжаю. “Стрелой”. Так что, простите, времени у меня…

Простейшее бытовое обстоятельство — о времени — почему-то взволновало ее. Брошен взгляд на часы, голова опустилась в раздумье, тупой конец вилки водится по скатерти — хозяйка думала.

— А раньше бывали в Питере?

— Не приходилось. А вы в Москве не жили хотя бы некоторое время?

— В столице бывала только проездом… А вы там институт кончали?

— Да. Энергетический.

— Это значит — в году эдак… — Она остро глянула на него, определяя возраст. Высчитывала что-то, сменив вилку на нож, покачивая им. — В конце восьмидесятых, да?

Он подтвердил. Спросил, в свою очередь, где получала образование она.

— В Плехановском. Заочно, — уточнила она, и в глазах ее поигрывала

насмешка. — И все время после института работали в Москве?

Сказать, что в 1988 году его осудили на шесть лет, что он сбежал из лагеря и несколько лет мыкался по стране, пока не пошли другие времена, его оправдавшие? Да кто ж такое говорит в гостях у незнакомых людей, к тому же, догадывался он, ни разу у “хозяина” не побывавших? Во всесоюзном розыске числился, а житие в бегах прививает навыки скрытности да умение ускользать от вопросов.

— Да, работал. Там. В Москве. — Так было сказано. И понято: не очень-то верят ему. Совсем не верят.

— Так… — произнесла хозяйка с некоторым удовольствием. Выпрямилась и оглядела сидящих за столом. Она что-то нехорошее замыслила — это отчетливо понимал Иванов и был готов к любой неожиданности, к пакости даже.

А хозяйка, еще раз напомнившая, как зовут ее, обвела всех мужчин испытующим взором и со все более не нравящейся Иванову усмешкой.

— Мужики! Уж очень вы какие-то скучные!!! Танцульки не для вас, конечно. Так давайте организуем истинно мужскую игру. Армрестлинг. Недавно видела по телевизору — прелесть!

Кто-то выразил отказ, поскольку об игре этой слышит впервые. Хозяйка отмахнулась от его слов как от явной нелепости.

— Да слышали!!! И видели! И знаете! Двое мужчин садятся друг против друга за столик, обнажают правые руки, если правши, сцепляются ими, и кто чью руку положит на стол — тот и выиграл. Просто, наглядно, убедительно. Сразу видно, кто мужчина, а кто нет. И не надо спускать штанов.

Не дожидаясь согласия гостей, она очистила край стола от тарелок, но гости явно не торопились показывать бицепсы. Иванов молчал, ибо начинал догадываться, на кого вся эта бабская затея нацелена.

— Я поражена! — гневно оглядела гостей хозяйка. — По пути к первоначальному капиталу никто из вас не сиживал у параши, не полеживал на нарах, а на свободе не бахвалился наколками, разными там крестами, голыми бабами и прочей давно вышедшей из моды экзотикой… Ну а если у кого и будет на плече имя любимой пионервожатой, то прочту с пониманием… Молчите? — она оглядела стол. — Вот уж не ожидала! Никак смутились? Тогда я тоже буду участником соревнования, обнажу свою божественную руку… или длань? Ну?

Хотя в недавнем прошлом предприниматели не украшали свои тела рисунками, вокруг которых собираются на пляже толпы, идею армрестлинга они не поддержали — потому, возможно, что кроме рюмки уже ничего поднять сейчас не смогли бы. Угол стола вновь заставился тарелками, а Иванов ждал продолжения: это его обнаженные плечи хотела видеть красивая и не без сексуальных расстройств женщина, которую он — начинало казаться — некогда видел, мельком может быть, и очень давно. Но где, где?

Последующие слова хозяйки подтверждали догадку.

— Послушайте, Сергей Петрович, а почему вы сидите в пиджаке?.. Жарко ведь. Ну, ну, не стесняйтесь, снимайте, повесьте на спинку стула, здесь, учтите, не гардеробная в театре, здесь несут ответственность за пропажу дорогих вещей и документов… Ну, вот и хорошо.

Рука ее потянулась к бутылке, наполнила большие рюмки. Чокнулись, выпили, Иванов ждал дальнейшего.

А допрос продолжался.

— Женаты?

— Естественно.

— Сын? Дочь?

— Две дочери. Шесть и четыре.

Вновь подсчеты. И вывод:

— Значит, женились вы не раньше…

Итоги расчетов не были доведены до Иванова. А хозяйка думала, соображала. А за столом уже нет былой тесноты, молодежь потянулась в дальние комнаты на музыку и уединение.

Перехватывая инициативу, Иванов спросил:

— Что-то я ваших детей здесь не вижу… Или этот вопрос не к месту?

— Почему же?.. Очень даже. Сыну двенадцать, упрямый мальчик, в кого

пошел — сиди, гадай и вспоминай… Сейчас умчался к дружку в соседний подъезд, уроки вместе делают. А дочь у мужниной бабки, отвезла утром, подальше от этого шума, совсем она маленькая, поздновато я вышла замуж… Все чего-то ждала… С гостиницей рассчитались? Тогда нечего спешить, у вас часа полтора в запасе. Но кофе не помешает, как думаете? Я умею варить чудеснейший кофе! Не верите? Пойдемте на кухню, продемонстрирую, а заодно и мой вариант евроремонта.

Не кофе захотелось, а обмена опытом: он тоже делал ремонт, но кухню вместил в одну из комнат, а на место плиты вмонтировал душ.

Здесь было иначе, размеры квартиры позволяли и на этой кухне принимать гостей: длинный стол, обилие мебели. Запахло кофе, не арабика, не колумбийский, нечто смешанное. Пена дважды едва не переползала через края джезвы.

Он молчал. Потому что с каким-то потаенным умыслом хранила молчание и хозяйка.

— Вы знаете, как я познакомилась с мужем?.. Представьте себе: ночь, глухая станция, поезд Чита—Москва, у меня ни копейки, открываю своим трехгранником дверь, заглядываю в первое же купе и вижу мужчину, который отнесся ко мне поразительно галантно… Это было в 1989 году, представляете?

— Представляю, — сказал он, ничего не желая представлять. А хозяйка, еще раз напомнившая свое имя, разлила кофе.

— Слишком горячий, — сказала. — Пусть поостынет… Да будьте как дома, галстук снимите. Или приспустите. Вот так. И давайте все-таки поборемся… Ну?