Юность

— Чего дёргаешься? Я уже в порядке. Лучше помоги одеться, и пусть мне завтрак несут. Есть хочу, как будто сто лет голодный просидел!

— Уже!

Воин улыбается, показывает за спину — там стоит накрытый покрывалом стол, от которого несутся ко мне, дразня ощущала, такие запахи… Торопливо натягиваю на себя висящие на стуле возле койки штаны и устремляюсь к еде. Плюхаюсь на сиденье, затем начинаю кидать в себя кусок за куском. Ароматное, свежезажаренное мясо прямо тает во рту, запиваю горячей наттой, и с каждым проглоченным куском ощущаю, как ко мне возвращаются силы и здоровье.

— Уф… Хорошо то как…

С сожалением смотрю на оставшееся, но внутрь уже не лезет. Глазами бы ел, да желудок уже полный!..

— Как ты, командир?

— Отлично!

Но пора приступать к обязанностям…

— Что с замком?

— Взяли. Вчера сдались, после того, как ты свалился.

— Вот и чудесно. Давай мы теперь делом займёмся. Зови сюда Грама.

Мужчина исчезает за пологом, и когда возвращается, ведя с собой моего зама по политике, я уже одет в обычную одежду:

— Садитесь, сьере офицеры. И — докладывайте: кого взяли, сколько пленных, что у нас с людьми и припасами…

Оба переглядываются, потом заговорщически подмигивают друг другу, Ролло вскакивает:

— Позвольте выйти на секунду.

Хм… Явно что — то приготовили. Интересное…

— Ладно. Давай, только недолго.

Парень снова выскакивает, и почти тут же возвращается. С ним — закутанная в покрывало фигура. Марг сдёргивает ткань, и моему взору предстаёт молодая женщина. Что — то знакомое сквозит в её чертах, хотя могу поклясться, что никогда раньше её не встречал. А главнокомандующий торжественно объявляет:

— Позволь представить, командир — маркиза дель Сехоро. Младшая. Собственной персоной.

От неожиданности я роняю бокал с наттой, который держу в руке, на земляной пол, и не веря своим ушам, переспрашиваю:

— Кто?!

— Маркиза дель Сехоро. С письмом от своего отца.

Лёгкий кивок головы Грама, и женщина лезет за пазуху. Я слышу треск рвущихся ниток, и передо мной на стол ложится клочок ткани, исписанный мелким бисерным почерком. От пота свинцовый карандаш поплыл, но разобрать слова можно, впиваюсь в них глазами: 'Атти дель Парда, сообщаю тебе, что у меня нет желания воевать против тебя. Потому что гибель людей играет лишь на руку врагам Фиори. Потому предлагаю тебе следующее — через две недели я соберу всех приспешников капитуляции нашего государства в замке Монро, что во владениях герцога дель Тохео. Если ты успеешь — то штурмуй, и ничего не бойся. Потому что я — на твоей стороне. Маркиз Оттон дель Сехоро.'

— Однако… Какой пассаж…

Я смотрю на младшую дочь маркиза. Затем спрашиваю:

— А как же его титул Тайного Владыки?

Женщина бледнеет:

— Откуда вы знаете?!

Молчу, потому что вижу — она испугана не на шутку. Обхожу молчанием её вопрос и говорю совсем не то, что она хочет услышать

— Допустим. Хорошо. Я подумаю. Пока отведите её куда — нибудь. Пусть за не присмотрят, но пока не обижают.

Графиню уводят, и мы остаёмся втроём, я, Марг и Ролло. Несколько минут я раздумываю над письмом — правда, или нет? Действительно дель Сехоро мне сочувствует? Точнее, моему делу? Мне, лично, вряд ли. Скорее всего, старый пройдоха просто почуял, что запахло жареным. И очень сильно. Вот и решил рискнуть. Если что — всегда можно свалить на дочь, на её самостоятельность. Ну а выгорит дело у молодого волка из Парда, всегда можно козырнуть данным письмом. Эх, знать бы, где упасть, так соломки заранее бы подстелил… Соратники почтительно молчат. Не мешают размышлять командиру над глобальными вопросами…

— Ролло, что скажешь?

— Я тут самый молодой. Почему с меня начинаешь, командир?

— Старая традиция. Всегда говорит первым самый младший. Что по возрасту, что по званию. Ну, в нашем случае, по титулу.

Парень вздыхает:

— Как всегда — я… По мне — маркиз дело предлагает.

Тянется к бокалу. Затем наполняет его наттой из термоса, делает большой глоток. И заканчивает мысль:

— Только я бы замок не штурмовал. Просто расстрелял бы его из пушек. Со всеми обитателями.

— Хорошая мысль. Убить всех, а Высочайший на небесах пусть сам разбирается, кто там прав, а кто виноват. Так получается?

Главком кивает:

— Вот чему поражаюсь, командир, как ты умеешь двумя словами выразить идею. Всё просто и понятно.

— Спасибо за доброе слово. Ну а ты, Грам? Твоё мнение?

Тот сопит пару минут, потом изрекает:

— Между маркизом и его коллегами-соправителями особой теплоты никогда не было. Это о многом говорит.

— Верно подметил. Ещё что?

— Ловушка.

— Совершенно верно. Мы обложим замок. А нам в спину ударят. Ну и заодно от свидетелей своего предательства избавится. Я же предательства не прощу?

— Точно сказал, командир!

— И я о том же… Короче, делаем так…

Я подвигаю к себе лист бумаги, пишу на нём пару предложений, затем показываю обоим парням. Те читают, затем кивают головами в знак согласия, а я сую лист в пламя светильника, дожидаюсь момента, пока чистый краешек, горя в воздухе, медленно опадёт пеплом на ковёр, которым застелен пол в шатре. Когда серый клочок вещества застывает, растираю его сапогом. Паранойя, конечно, но лучше, как говорится, перебдеть, чем твоё слово станет известным врагам…

— А что с прочими пленниками?

Грам спохватывается:

— Положили целую кучу венценосной сволочи. С десяток графов, полсотни баронов. Ну и герцога дель Крама до кучи. Последнего еле опознали — снарядом его разорвало. Только по доспехам и поняли, что это он.

— А семьи?

— В лагере. Под усиленной охраной. Почитай, полторы сотни душ, если детишек считать. Простых воинов мало взяли. Около тысячи. Прочие…

Он делает характерный жест, проводя рукой по горлу. Вздыхает:

— А ведь в сущности они и не виноваты. Силой же гнали. Подневольные…

— Если бы подневольно шли, то могли и сбежать. Не по пути, так перед битвой.

— Боятся они, командир… А ну как ты их под горячую руку…

Марг вздыхает. Понятно…

— Я когда простых людей трогал зря? Нет. Так что рядовому воину боятся нечего. Это пусть аристократы боятся. Они стали на сторону Тайных Владык. С них и спрос, вершители судеб…

Презрительно плюю на ни в чём неповинный ковёр. Оба парня вновь согласно кивают головами, словно болванчики из Азиатской Партократии. Пора заканчивать. Встаю, оба приближённых тоже вскакивают.

— Пойдём, глянем, что там у нас за добыча…

Выходим из шатра, и я едва рефлекторно не подаюсь назад, потому что на меня смотрят тысячи глаз — солдаты, свободные от дел, обступили плотным кольцом шатёр и жадно смотрят на меня. Нет, не жадно. С надеждой, облегчением, и — счастьем…

— Живой я, люди! Живой!..

… — Ваше Величество…

Сьере Ушур склоняется в поклоне. Не слишком низком, как раз для человека, знающего себе цену. Я поднимаюсь с кресла, в котором сижу и делаю приглашающий жест:

— Господин министр финансов, прошу вас…

Мужчина садится, смотрит на меня очень внимательно, затем вдруг улыбается, спокойно и радушно:

— Я рад, Атти, что мы понимаем друг друга с полуслова. Значит, отныне Фиори становится королевством?

— Совершенно верно, сьере. И никак иначе. Вина? Или натты?

— Натты, если можно, ваше величество.

Машу рукой в знак протеста:

— Для вас, сьере, Аттти. Естественно, когда мы наедине.

Звоню в колокольчик, симпатичная служаночка приносит нам уже готовый горячий напиток. Ну а поскольку повара у меня выше всяких похвал, то пару минут мы просто наслаждаемся напитком. Отдав ему должное, вновь завязывается разговор, и начинает его сьере Ушур:

— Значит, вы предлагаете мне должность казначея?

— Министра финансов, дорогой мой друг. Министра. Это значит…

Купец машет рукой:

— Атти…

Улыбаюсь:

— Да уж, кому бы объяснять, но не вам… Но будет кое — что новое.