Сара Бернар

«Я встаю рано, между пятью и шестью часами. И сразу — охота. В восемь часов я возвращаюсь, ставлю свое ружье и иду ловить креветок. С рыбалки я возвращаюсь в одиннадцать часов. Тут ванна, туалет и в половине первого обед. После обеда — обязательный отдых. Это полезно для здоровья. С момента пробуждения — это первые минуты моего физического отдыха, неподвижности, тишины. Мы ложимся в шезлонги, эти ивовые кресла, напротив форта, на защищенном от ветра с моря участке. Все должны молчать; каждый размышляет, читает или спит, по собственному усмотрению. Затем работа. В мастерской, которую я велела построить окнами к форту, у каждого есть свой угол; я читаю рукописи, повторяю или учу роли, занимаюсь скульптурой. В пять часов мы идем на теннисный корт. Затем мы ужинаем. Потом слушаем музыку. Потом ложимся спать. А дальше все начинается сначала…»

В сентябре она едет в турне по Франции, в основные провинциальные города: Тур, Анже, Нант, Ла-Рошель, Бордо, Руан, Тулуза, Безье, Марсель и Лион. И когда 5 ноября 1895 года Люсьен Гитри и Жанна Гранье с блеском сыграли в «Ренессансе» пьесу Мориса Донне «Любовники», Сара заявила, что ее театр имеет успех лишь в ее отсутствие. В «Дневнике» Жюль Ренар, который не всегда был мягок по отношению к ней, дает портрет актрисы накануне нового отъезда в Америку: «У Сары правило: никогда не думать о завтрашнем дне. Завтра может случиться что угодно, даже смерть. Она пользуется каждой минутой. Она не помнит, какая из виденных ею стран понравилась ей больше или какой успех сильнее всего взволновал ее. Она собралась играть „Кукольный дом“, но находит, что Ибсен — это слишком надуманно. Нет! От идеального она требует ясности. Она слишком любит Сарду, чтобы любить Ибсена. <…> Не такая притворщица, как другие, она говорит: „Я хотела делать все: писать, ваять. О! Я знаю, что у меня нет таланта, но мне хотелось испробовать все“. Из нее получилась бы отличная волевая наставница».

В январе 1896 года она снова едет в Америку, чтобы собрать необходимые деньги для финансирования давнишней театральной мечты — «Лорензаччо» Альфреда де Мюссе, пьесы, считавшейся непригодной для постановки с момента своей публикации в 1833 году. Вернувшись в Париж, Сара возобновляет «Даму с камелиями», зрители в восторге, и вместе с тем она работает с Арманом д’Аруа над текстом Мюссе, чтобы сделать необходимые купюры, сократив второстепенные интриги, дабы не мешать пониманию основной фабулы. 3 декабря 1896 года Сара создает образ Лоренцо Медичи, вспомнив свое пристрастие к травести. Афиша Мухи была великолепна в своей лаконичности: Сара с короткими темными волосами, закутанная в тяжелую черную ткань, размышляет с книгой в руках и кинжалом за поясом, а сверху на нее взирает дракон, раскрыв грозную пасть. Пьеса одновременно романтическая и шекспировская, и Сара, последняя романтическая актриса века, убеждает даже самых непримиримых своих хулителей. Жак дю Тийе писал в «Ревю блё»: «Она вдохнула жизнь в персонаж Лоренцо, к которому до нее никто не осмеливался подступиться; на протяжении пьесы она выдержала этот сложный и нерешительный характер, все его оттенки она передала с поразительной глубиной и подлинностью». В «Ревю де Пари» Анатоль Франс анализировал ее игру:

«Сила, вот самая поразительная черта ее последней постановки. Госпоже Саре Бернар удалось создать образ Лорензаччо с безупречной основательностью. Она вылепила, высекла свою собственную личность, как бронзовую статую Бенвенуто, как могучего Персея. Мы знаем, какое произведение искусства эта великая актриса умеет из себя делать. Тем не менее в этом новом перевоплощении она всех удивила. Из своей собственной субстанции она создала задумчивого молодого человека, наделенного поэзией и жизненностью. Она сотворила живой шедевр точностью жеста, трагической красотой поз, взглядов, усиленным тембром голоса, мягкостью и широтой речи, наконец, даром тайны и ужаса».

Для парижан Сара вновь стала Великой, Божественной. Комитет из представителей от литературы и артистического мира решил выразить ей официальное признание родной страны, организовав 9 декабря в «Гранд-отеле» «День Сары Бернар». Это был воистину апофеоз под председательством министра изящных искусств, президент Пуанкаре и принцесса Монако присутствовали среди пятисот гостей в вечерних туалетах: давнишних друзей, таких как Коппе, Коклен, Сарду, Галеви, Монтескью, Клэрен и Аббема, и вновь появившихся, вроде Ростана и Леона Доде. За несколько дней до этого события Жюль Уре попросил Сару «воскресить в памяти свои переживания, борьбу и успехи» для читателей газеты «Фигаро», и вот ее письмо, опубликованное в канун великого дня:

«Вот уже двадцать девять лет я отдаю зрителям трепет моей души, биение моего сердца, слезы моих очей. Я сыграла сто двенадцать ролей, создала тридцать восемь воплощений, из которых шестнадцать произведения поэтов. Я боролась, как не боролось ни одно человеческое существо. По натуре независимая и не приемлющая ложь, я нажила себе яростных врагов. Тех, с кем я соглашалась сражаться, я победила и простила. Они стали моими друзьями. Грязь, которую в меня кидали другие, обратилась в пыль, высушенную жгучим солнцем моей веры и моей воли.

Я хотела, страстно хотела добраться до вершины искусства; пока я не добралась, а жить мне остается гораздо меньше того, что я прожила, но это не важно! Каждый шаг приближает меня к моей мечте! Время, которое улетело вместе с моей молодостью, оставило мне мое мужество и мою веселость, ибо цель моя все та же, и я иду к ней.

Я пересекла океаны, унося с собой свою мечту об искусстве, и гений моей нации восторжествовал. Я вонзила французское слово в иностранную литературу и горжусь этим. Благодаря усилиям моего искусства французский язык стал разговорным языком молодого поколения. <…>

Наконец, закончив проверку своей совести, я обнаружила еще один маленький поступок, говорящий в мою пользу: пять месяцев назад я отказалась от миллиона франков за гастроли в Германии. Если опечаленные умы сочтут праздник, который хотят мне подарить, не соответствующим моему таланту, скажите им, что я воинствующая старейшина захватывающего, грандиозного искусства, нравоучительного искусства! Я преданная жрица поэзии! Скажите им, друг, что никогда французская учтивость не проявлялась с такой очевидностью, ибо, желая воздать почести искусству исполнения и возвысить исполнителя до уровня других художников-творцов, она выбрала женщину».

Во время праздничного банкета речи и поздравления следуют друг за другом, затем все вновь встречаются в театре «Ренессанс», где Сара играет первый акт «Федры» и четвертый «Побежденного Рима». День завершается чтением сонетов в ее честь, а сама она в покрывалах Федры, окруженная цветами, царственно восседает на сцене своего театра, хрупкий и неприкасаемый образ Нового искусства. Лучшим был признан сонет Ростана, «милого поэта», который и остался в памяти потомков:

28

Перевод Л. Гроссмана.