Страница 98 из 179
Поскольку сомнения в законности недавних постановлений все еще оставались, для того, чтобы внести в вопрос ясность и успокоить принца, было необходимо убедить короля отказаться от короны в пользу сына, тем самым продемонстрировав, что он санкционирует решение Парламента. И вот 16 января новая депутация из тридцати особ, возглавляемая Орлитоном[115] и представляющая все сословия и институции страны, была направлена в Кенилворт, чтобы довести решение народа до Эдуарда II и убедить его согласиться на формальное отречение. По просьбе королевы из списка делегации исключили францисканцев, чтобы им не пришлось присутствовать при сообщении столь болезненных известий королю, который всегда был очень благосклонен к ним.{1326} Эта подробность выказывает лживость тех историков, которые уверяют, будто Изабелла к тому времени очерствела и растеряла все добрые чувства; этот случай вполне согласуется с более ранними примерами ее доброты и показывает, что даже в тех обстоятельствах она еще испытывала какое-то сострадание к мужу.
Депутация прибыла в Кенилворт к 20 января{1327}, когда Орлитон, Стратфорд и Бергерш имели предварительную частную встречу с Эдуардом, которого привели к ним, «одетого в черное». Он явно был в возбужденном, эмоционально неустойчивом состоянии, но Орлитон не отказал себе в удовольствии проявить свою ненависть к королю в потоке грубых оскорблений.{1328} Обращаясь к Эдуарду, он гневно перечислил весь перечень его преступлений, «пригласил» отречься и предупредил его, что народ может отказать его детям в праве наследовать и обратиться к другому роду, не королевской крови, если он проявит упорство; подразумевалось, что Парламент вполне может избрать королем Мортимера. Однако, продолжал он, если король уступит, его сын будет наследовать ему, а он сам сможет впредь жить в почете.
Очевидно, Эдуард был слишком расстроен или слишком глуп, чтобы сообразить, что Изабелла никогда не позволит лишить принца наследства, и угроза была попросту блефом; впрочем, даже если он это и понял, в его положении рисковать не приходилось. Горько плача, он сдался без дальнейших пререканий ради будущего своего сына.
Затем ему настало время выйти в общий зал, встретиться лицом к лицу с Ланкастером и другими депутатами и сообщить им о своем отречении. Появившись перед ними весь в слезах, он, казалось, был на грани обморока. И он действительно потерял сознание, но, «сколь бы жалостно и удручающе ни было это зрелище, оно не пробудило сочувствия среди посланцев королевы».{1329} Ланкастеру и Стратфорду пришлось спешно прийти на помощь Эдуарду; они бережно обняли его, подняли и сделали все возможное, чтобы привести в чувство. Но как только король очнулся, Орлитон резко потребовал, чтобы он тотчас отрекся от короны, как только что обещал. В «новом припадке рыданий» король покорно подчинился и сказал, что
«понимает, отчего сие наказание ниспослано ему — из-за многих его прегрешений, и посему просит присутствующих сжалиться над ним в таком бедственном положении. Он сильно горевал оттого, что вызвал ненависть своего народа, но был рад тому, что его старшего сына принимают так благожелательно, и благодарил за то, что они избрали его своим королем».
На следующий день сэр Уильям Трассел «от имени всего королевства» официально объявил об отмене вассальной присяги нации низложенному монарху. Затем сэр Томас Блаунт, мажордом королевского двора, символически сломал жезл — знак своей службы — подчеркивая, что служба всего двора закончилась. Бывшему королю сообщили, что отныне он «станет таким же человеком, как и все прочие» и будет именоваться «лордом Эдуардом, некогда королем Англии». Затем депутация поспешила вернуться в Вестминстер, везя с собою корону и королевские регалии.{1330}
В Британской библиотеке хранится библия из Холкхема, датируемая XIV веком; в ней есть картинка, изображающая королеву, которая крутит колесо Фортуны. Наверху виден король в короне, со скипетром; слева стоит человек, протягивающий ему корону. Но на правой части рисунка видно, как король падает вниз головой, теряя корону и уронив скипетр, а внизу он лежит простоволосый и обнаженный, прикрытый лишь плащом, и печально смотрит вверх, на прежнюю свою ипостась. Почти наверняка под королевой, поворачивающей колесо, подразумевалась Изабелла, и вся композиция представляет собой комментарий к падению Эдуарда II. В анналах британских царствующих домов редко случалось, чтобы политические последствия неудачного брака проявились столь наглядно.
К 24 января Изабелла уже поселилась в Тауэре. Утром этого дня, когда она ехала через город к Вестминстеру, члены цехов, одетые в наилучшие свои шапки и плащи, поспешили приветствовать ее. А вечером, когда она возвращалась, ей предшествовали герольды — они прошли по улицам, возвещая об «отречении сэра Эдуарда и мире нового короля».{1331} Вскоре Изабеллу окружили толпы ликующих, радостных горожан.
Правление Эдуарда III формально началось со следующего дня, 25 января 1327 года.{1332} Однако король был несовершеннолетним, а потому действительными правителями Англии стали Изабелла и Мортимер.
9. «Заговоры и военные хитрости»
В конце января 1327 года Изабелла и Мортимер энергично занимались устройством нового правительства. Большая печать Англии была вручена Эдуарду III 28 января, и в тот же день Хотэм был назначен канцлером, а Орлитон — казначеем. 29 января новый король официально объявил об отречении своего отца и произвел назначение новых судей и служащих Казначейства. В эти дни Изабелла выплатила половину своих долгов банкирам Барди.{1333}
1 февраля 1327 года Эдуард III был коронован в Вестминстерском аббатстве архиепископом Рейнольдсом; ему ассистировал епископ Стратфорд, а Бергерш, Хит и Эйрмин пели литании. Перед началом церемонии четырнадцатилетний король был посвящен в рыцари Ланкастером, как самым старшим мужчиной в королевском доме. Корона святого Эдуарда Исповедника «была большая по размеру и тяжелая» — но Эдуард III «носил ее, как взрослый мужчина».{1334} Изабелла проплакала весь долгий ритуал коронации{1335}, но, согласно Уолсингему, несмотря на то, что лицом и повадками она напоминала скорбящую вдову, все это было лишь притворство. Возможно, это правда, так как у нее были все причины для ликования, ведь все задуманное ею удалось. Но следует учесть эмоциональное напряжение, не оставлявшее ее несколько лет, а также тот факт, что женщины часто плачут также и от радости.
Ее торжество разделял возлюбленный Мортимер. Он был весьма заметной фигурой на коронации, в ходе которой новый король посвятил в рыцари троих его сыновей.{1336} После церемонии простому народу роздали памятные золотые монеты с изображением детской руки, подхватывающей падающую корону — любопытный образчик пропаганды.
Похоже, что при создании рисунка для Большой печати Эдуарда III Изабелла также сказала свое слово: фигура короля показана сидящей на троне, выполненном в орнаментальном стиле, причем отчетливо видны две гербовые лилии, напоминающие о родстве его с королевским домом Франции через Изабеллу; историки заметили сходство с печатью ее брата, Людовика X.[116]
115
Найтон; Бейкер. Рассказ Бейкера о миссии этой делегации основан на сведениях, полученных им от своего начальника, сэра Томаса де ла Мор, который был одним из ее членов и очевидцем этих событии.
116
Печать Эдуарда III от 1327 года в настоящее время является собственностью собора в Дареме.