Страница 17 из 108
На самом же деле это был опытный, холодный и расчетливый разведчик, которого ценили в секретной службе Британии и который был уважаем также и секретной службой США… Хилл выполнял специальные задания МИ-6, был помощником разведчика Сиднея Рейли в заговоре посла Локкарта, после провала вовремя сбежал и получил назначение офицера связи при штабе генерала Деникина. Знаменитый дипломат-разведчик Роберт Брюс Локкарт отзывался о нем в тонах восторженных: «Он был столь же отважен и неудержим, как и Рейли».
С годами Хилл поблек, в 32-м распустил язык и в книге «Иди и шпионь» много наболтал о связи МИ-6 с армейской разведкой янки. Однако в свое время именно ему удалось подойти так близко к Председателю Реввоенсовета и наркомвоенмору Льву Троцкому, что последний взял Джорджа к себе советником по авиации (Хилл проходил подготовку в Королевском авиакорпусе).
Да, это был всем «кротам» «крот»! Жаль — недолго… Но успел Хилл немало, и тогда для англосаксов недурно постарался Троцкий… Его позиция на переговорах в Бресте в 1918 году с немцами сорвала возможность пристойного для России мира. Фронт русских быстро разваливался. Если бы условия мира были приняты Советами раньше, то не исключено, что немцы не поддались бы соблазну втянуться в интервенцию против Советской России, удовлетворились бы сепаратным миром с ней и навалились бы на Запад. Ведь их весеннее наступление 1918 года чуть не привело кайзера Вильгельма Второго в тот Париж, куда однажды уже приходил с Бисмарком кайзер Вильгельм Первый.
Тогда положение — пусть и не сразу — выправил Ленин со своим Брестским миром с Германией. Но благодаря провокации Троцкого немцы все же втянулись в продолжение войны на Востоке. И это привело их к поражению на Западе — что янки и требовалось!
Теперь планы Золотого Интернационала срывал уже Сталин со своей Брестской встречей с фюрером. И надо было срочно что-то предпринимать: дезинформировать фюрера, провоцировать фюрера… И относительно кандидатуры организатора кампании стратегической дезинформации Гитлера ни у Донована, ни у Даллесов разногласий не было.
Было ясно, что этим должен заняться шеф абвера контр-адмирал Канарис.
Глава 3. Меморандум Канариса
В начале 1941 года Фридриху Вильгельму Канарису исполнилось пятьдесят восемь лет. Родился он в семье директора крупного металлургического завода в Дуйсбурге и с пеленок впитал в себя элитарную психологию хозяина жизни. В годы его детства «мерседесов» в Германии еще не было, и в школу и из школы юного Вилли доставлял семейный экипаж. С кучером и с лошадьми у юного Канариса установились самые добрые отношения, и этот подход к малым сим — о двух ли, о четырех ногах — у него сохранился на всю жизнь. Он был к ним добр — но на свой, особый манер: пока «скотинка» знала свое место.
К марксизму Вилли, вышедший из среды промышленников, питал вполне объяснимое отвращение, зато всю жизнь он питал любовь к авантюризму — тщательно, впрочем, скрываемую.
Скрытность вообще была главенствующей его чертой — он любил, чтобы о нем говорили разное, и в представлении одних он был молчуном, в представлении других, напротив, — чуть ли не болтуном… Кто-то утверждал, что он, носивший военный мундир с 18 лет, терпеть не мог военную форму. А он форму любил — но тоже скрытно, тайно, не напоказ.
Спокойная карьера отца не привлекала тайно кипучую натуру Канариса-младшего, и он пошел на флот, причем служил с блеском, лихо! Он ведь имел талант авантюриста — пусть и скрывал его тоже талантливо, как и положено будущему шефу серьезной секретной службы. И если бы отец, рано умерший, мог понаблюдать за бурной биографией сына, то был бы изумлен донельзя! Фенрихом на крейсере «Бремен» Вилли участвовал в блокаде в 1907 году Венесуэлы, был вахтенным начальником на торпедном катере (там увальни не приживались), крейсировал на малом крейсере «Дрезден» в Южной Атлантике в Первую мировую, был интернирован в Чили, бежал через Кордильеры в Аргентину, добрался до рейха, получил разведывательное задание в Испании (с этой страной он позднее будет связан прочно)…
С ноября 1917 года его переводят в подводный флот — вначале командиром транспортной подлодки UC-27, которая обеспечивала в открытом море действия своих ударных «коллег», а в январе 1918-го Канариса назначают командиром U-34 и позднее — U-128. Командир подводной лодки в любом флоте — это высший офицерский класс, и капитан-лейтенант Канарис его подтвердил, отправив на дно три транспорта и заслужив Железные кресты 1-го и 2-го классов.
Рейх Вильгельма II рухнул. Мог рухнуть и родной для Вильгельма Канариса строй жизни. И Канарис принимает на себя обязанности по связи между морскими формированиями «черного» Добровольческого корпуса — контрреволюционного Фрейкора — и военным министром социал-демократом Густавом Носке. Бывший боевой офицер помогает подавить восстание военных моряков в Киле, а вскоре становится адъютантом Носке. До этого политикой не интересуясь, он с головой уходит в неё и примыкает к единственно приемлемому для него политическому направлению — крайне правому. Но и тут сказалась скрытность Канариса — он предпочитал роли хотя и значительные, но — тайные, теневые. И видимым образом все поздние «веймарские» годы Германии он был просто флотским офицером. В нацистском движении Канарис участия не принимал, однако фюрера как рейхсканцлера принял сразу, потому что Гитлер обрел власть при помощи «королей» тяжелой промышленности, и можно было надеяться, что новый рейхсканцлер будет действовать в русле политического «крестного отца» Канариса Носке, которого рабочие прозвали «кровавой собакой». Носке, к слову, от такого прозвища не открещивался и всегда рассматривал себя как слугу Капитала, а если и «демократии», то — исключительно буржуазной.
В 1935 году капитан цур зее (капитан 1 ранга) Канарис принял предложение тогдашнего начальника военной разведки рейха капитана цур зее Конрада Патцига заменить его на этом посту. Патциг не поладил с Гиммлером и быстро набирающим силу Гейдрихом, уходил в «почетную отставку» во флот, но хотел иметь преемником симпатичного ему человека. При содействии адмирала Редера новое назначение Канариса состоялось.
Придя в абвер, Канарис сразу заявил о необходимости тесной связи с НСДАП и со службой безопасности партии — СД. Он охотно участвовал в партийных съездах в Нюрнберге, щеголяя адмиральской формой и импозантной сединой, и не менее охотно помогал Гитлеру укрепляться. Ведь фюрер в глазах Канариса был в то время человеком Золотого Интернационала — как и сам Канарис.
Однако фюрер, не эволюционируя к марксизму, стал все же поднимать в рейхе престиж и роль Труда. Следующим этапом могло стать сближение — сказать страшно! — с русскими! В августе 1939 года такое сближение стало фактом.
И вот это для адмирала было уже неприемлемо.
КАНАРИС — в силу связей с элитой — особым патриотизмом никогда не отличался. Его воинские успехи стали результатом не столько осознанного служения фатерлянду, сколько результатом реализации флибустьерских наклонностей Вилли, скрывать которые по причине войны, молодости лет и незначительности статуса ему тогда необходимости не было.
Когда же пришла зрелость, то она принесла одно твёрдое убеждение, которым руководствовался когда-то и аристократ Шарль-Морис Талейран. Француз-расстрига считал, что в мире есть лишь две категории людей: те, кто стрижет, и те, кого стригут, и надо всегда быть на стороне первых против вторых. Так же мыслил и Канарис. И уже поэтому Вильгельм Канарис был склонен к такой линии внешней политики Германии, которая не конфликтовала бы с ведущей силой, «стригущей мир сей», — с англосаксами.
Ни — с англичанами, ни — с янки.
Адмирал много бывал за границей, много ездил, и его встречи с политиками и бизнесменами носили отнюдь не праздно-познавательный характер. Как и Донован, он зондировал общую мировую ситуацию в интересах своего класса — класса имущих, в преддверии могучих мировых потрясений.