Расставания, встречи...

– Знаю, что умеешь. Сегодня я это видел. – Он поднялся, взял бутылку и снова наполнил бокалы. – Но скажи мне, Элли, как долго вы с Чарли живете одни?

– Мой муж… – Воспоминания о том времени уже успели подернуться дымкой нереальности. – Мой муж Грег умер вскоре после рождения Чарли. – Лучше всего быть как можно ближе к правде, чтобы потом не ошибиться в мелочах. Не то чтобы она надеялась на это «потом»… скорее всего, никакого «потом» не будет.

– Для тебя это, должно быть, стало ударом.

Еще каким ударом! Она помнила, как трудно было жить без Грега. Сейчас, по прошествии времени, она не могла понять, почему ей так важно было оградить родителей от стыда… Отец узнал только часть правды, когда прилетел в Лондон, мать же услышала совсем уж приглаженную версию. Они оба простили и поняли ее.

– Да, было трудно. – Элли наконец вспомнила, что Бен ждет ответа. – Но если бы Грег выжил, то на всю жизнь остался бы инвалидом, а он ненавидел даже мысль об этом. – На глаза ей набежала тень.

– А Чарли? Она никогда не скучала по отцу?

– Ну, мы говорили о нем. Но она никогда не знала, что значит иметь отца, поэтому не особенно и тосковала. Ох! – Стон вышел из самой глубины ее сердца, и Бену было легко неправильно его истолковать. – Как же нам его недостает!

– Ты, должно быть, очень по нему тоскуешь. Ты никогда не думала снова выйти замуж? Один удачный брак может дать мужество попытать счастья еще раз.

Как он смеет давать ей такие советы? Какое он имеет право?..

– Значит ли это, что если ты неудачно женился, то уже никогда не рискнешь?

Прозвучало резко, и Бен посмотрел на нее угрюмо и немного осуждающе. Но когда заговорил, голос был спокоен и бесстрастен.

– Это должно быть влечение, с которым невозможно бороться. Но, думаю, ответом на твой вопрос будет «нет» – я пока не теряю надежды. Как там говорится о втором браке: «Триумф надежды над опытом»? – Он снова ухмыльнулся, лицо осветилось. – Хотя это и не совпадает с моим мнением.

Элли поднесла к губам бокал и, впервые услышав эту поговорку, улыбнулась ему, пряча улыбку под длинными ресницами.

– А… Дэвид Мериман никогда не вдохновлял тебя на повторную попытку?

Дэвид! Бокал со звоном опустился на стол. Какого черта он снова и снова повторяет это имя? И заставляет ее чувствовать вину за то, что она сейчас здесь, с ним, а не со своими друзьями и не за работой?

Когда она позвонила Дэвиду и сообщила о предстоящей поездке в Париж, он не слишком обрадовался.

– Не знал, что это путешествие – то, о чем ты мечтала, Элли. Иначе давно бы свозил тебя туда. – Примерно так прозвучали его слова.

Она повернулась к Бену Конгриву.

– Дэвид и Лиз – мои друзья с тех пор, как приехали в деревню три года назад. Я не имею ни малейшего понятия, хочет он снова жениться или нет. Мне не хотелось бы поднимать этот вопрос, тем более что я считаю, что это не мое дело. Я не знаю, был ли он счастлив с женой и очень ли горевал, когда она умерла около пяти лет назад. Многие люди живут без секса, и без любви. Так бывает.

Глаза ее метали молнии, слова срывались с губ сами собой, не давая времени задуматься. Воцарилась тишина – Элли ждала следующего хода Бена.

– А ты, Элли? – Он поднял бокал, придирчиво всматриваясь в содержимое. – Как ты считаешь, можно жить без секса?

После ее тирады вопрос был более чем естествен. Сердце у нее взволнованно билось, щеки заливала краска. Так вот что его интересует! Его, человека, из-за которого не только Чарли осталась без отца, но и она сама осталась без любви, которая была ей так нужна. Всегда. А теперь он спрашивает, может ли она жить без секса! Как он смеет?

Наконец она нашла соответствующий тон – ледяная надменность.

– То, как именно я живу, – только предположение с твоей стороны. Насколько я знаю, брак не является обязательным условием половой жизни. – Ей было приятно видеть, как выражение спокойствия у него на лице на мгновение сменилось самой неподдельной яростью. Потом он заговорил, обращаясь к ее гордому профилю:

– Ты права. – Бен и не дотрагивался до нее, но Элли вдруг занервничала и отодвинулась подальше. – Я несколько поторопился с выводами. Но я спросил просто потому, что мне интересно… но ты так старалась дать мне понять, что находишь мое общество неприятным… – (Элли издала неразборчивый звук.) – Ладно, лучше сказать – некомфортным. – (Теперь его близость волновала ее больше, чем все произнесенные слова.) – В тебе много такого, что мне кажется до странности знакомым. Я хочу узнать все о твоей жизни, найти ключ к этой странной связи между нами. Я уверен, она существует.

У Элли не было сил отодвинуться, когда он протянул руку и откинул прядку волос, свесившуюся ей на глаза. По телу пробежала дрожь, когда его пальцы легко коснулись щеки. Бен снова околдовал ее.

– Я почти уверен, что ты чувствуешь то же, что и я. Это… странное притяжение, но очень сильное.

Элли почувствовала, что должна прервать его, и она улыбнулась с точно выверенным снисхождением.

– Речь, достойная писателя. Ты все стараешься подогнать жизнь под законы литературного жанра.

– Это… – его рука мягко скользнула по ее предплечью, – не имеет никакого отношения к литературе. То, что с нами происходит, – часть твоей жизни. И моей. Но вот чего я никак не могу понять, Элли: если ты так меня не любишь, почему ты все еще здесь, а не в сотнях миль отсюда?

Эта фраза мгновенно вернула ее к реальности. Элли поднялась и стряхнула руку Бена.

– Почему я все еще здесь? – Ей показалось, что голос прозвучал пронзительно, даже истерично. Она постаралась восстановить спокойствие. – Зачем ты спрашиваешь? Я здесь потому, что ты уговорил мою дочь поехать. Только по этой, и ни по какой другой причине. – Она избегала смотреть ему в глаза.

– Слабая отговорка, Элли. – Бен широко улыбнулся. – Очень слабая. Во первых, Чарли услышала наш разговор случайно. Для меня, не спорю, это была счастливая случайность. Но ты сама понимаешь, что спланировать это я не мог. А кроме того, если бы тебе действительно не хотелось ехать и было противно мое общество, разве ты бы поехала? Так почему ты здесь?

– Потому что… – начала она в запале, – потому что я не могла разочаровать Чарли. Это было бы нечестно и жестоко.

– Ты могла бы легко поправить дело – сама отвезти девочку сюда. Наверняка кое-кто из твоих друзей был бы счастлив с тобой поехать.

– Если под «кое-кто из моих друзей» ты подразумеваешь Дэвида, почему бы просто так и не сказать?

– Боюсь, его имя застрянет у меня в горле, потому что я ревную тебя к нему.

– Ч-что? – В это трудно поверить, но он… – Что ты сказал?

– Ты все отлично слышала. Это новое для меня чувство, и мне трудно с ним справиться… Но не будем отвлекаться: так почему ты здесь?

Нельзя ответить на вопрос, когда ответа не существует. Если она расскажет правду, то все рухнет; а если солжет… Она молча пожала плечами.

– Разве это не странно? – Голос Бена звучал приглушенно и интригующе. – Ты сама не знаешь, почему находишься здесь. А вот я знаю четко: я здесь из-за тебя и Чарли. Именно здесь единственное место в мире, где я хочу быть. С Чарли все понятно – она достойна обожания; а что касается тебя… Все просто Элли: я хочу тебя. И потому я здесь.

Как-то так вышло, что, когда Бен потянулся к ней, она сама откинулась на подушки, будто ждала его.

В душе раздался ликующий крик радости и боли, когда его губы коснулись ее, унося назад, на пляж в Уиндуорде. Легкий теплый ветерок пробежал по разгоряченной коже. Она притянула к себе загорелое и бородатое лицо. Глаза сами закрылись, пальцы скользнули в темную шевелюру…

Но все кончается в этом мире. Особенно хорошее, сказала себе Элли, когда Бен отстранился и поглядел на нее сверху вниз, словно смеясь то ли над собой, то ли над ней.

– Только не говори мне, Элли, что ты не хотела ехать со мной в Париж, – этот поцелуй рассказывает мне совсем другую историю. Ты так же хочешь быть со мной, как и я с тобой. А дочка служит лишь предлогом – для нас обоих. Так что пойдем лучше спать: я так долго ждал ответов на вопросы, что подожду еще немного.