Страница 21 из 27
В 1917 году Дэниелс улучшил содержание заключенных в военно-морской тюрьме в Портсмуте. В 1919 году Рузвельт назначил комиссию для устранения аморальных явлений – гомосексуализма в центре военно-морских сил в Ньюпорте. Обе реформы, начатые с благими намерениями, вылились в грандиозный скандал: ФДР был прямо обвинен в конгрессе, что тюрьма больше не исправляет, нераскаявшиеся преступники идут служить на флот, а члены назначенной им комиссии в ходе работы предоставляют себя, в провокационных целях или нет, в распоряжение лиц с указанными аморальными склонностями, о чем знает заместитель морского министра.
По завершении всестороннего расследования сенатским подкомитетом, где в большинстве были республиканцы, 20 июля 1920 г. «Нью-Йорк таймс» вышла с аршинным заголовком: «Вина за скандал во флоте возложена на Ф. Рузвельта. Подробности не годятся для печати». Негодующий ФДР отверг возводимые на него поклепы. Он объявил монументальное творение подкомитета плодом межпартийной борьбы, а друзьям в совершенно необычном для него тоне сообщил: «Тем, кто позорит меня, полностью воздастся по заслугам за грязные дела, когда после смерти они перейдут в другой мир». Большего он не мог сделать в американских политических джунглях.
Подоспели другие осложнения – конгресс перевоевывал выигранную войну. Морское министерство обвиняли во многих промахах. Внимание расследователей, впрочем, привлекало не прошлое, а будущее – наживался политический капитал для выборов. Как бы то ни было, Дэниелс пометил в своем дневнике: «ФДР больше не persona grata у Вильсона». Президент, однако, теперь не имел большого веса.
Политический триумф по возможности
I
В 1919–1920 годах демократическая партия находилась в разброде. Ее кумир – Вудро Вильсон, еще недавно национальный лидер не только по должности, но и в духовной жизни, – был низвергнут с пьедестала и разбит параличом. В спальне Белого дома доживал последние месяцы тяжело больной старик, общавшийся с внешним миром через жену и врача – адмирала Грейсона. На его совести были непростительные деяния, и хотя в них были повинны правители США в целом, тем не менее они связывались с именем В. Вильсона.
Выступая с широковещательными декларациями о том, что в войне США ищут укрепления демократии, Вильсон оказался соучастником удушения прогрессивных движений во всем мире. Он послал американских солдат в нашу страну воевать против советских людей, и народный комиссар иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерин с полным основанием в то время писал в ноте на имя В. Вильсона: «Мы имели дело с президентом архангельского набега и сибирского вторжения»1.
В самих Соединенных Штатах администрация Вильсона запятнала себя гнусными «пальмеровскими облавами». В первый день нового, 1920 года в США было схвачено полицией 6 тыс. человек Подобного полицейского произвола страна еще не знала. Хотя стопроцентные патриоты кричали, что только так можно спастись от «большевизма», а М. Пальмер даже полагал, что сыскная работа обеспечит ему президентское кресло в Белом доме, американский народ с нараставшим отвращением относился к запятнавшей себя демократической партии.
Люди искали выхода, который, в соответствии с традициями двухпартийной системы, им с готовностью указала республиканская партия. Правящие круги США считали, что на Парижской мирной конференции державы Антанты обделили Соединенные Штаты, а Вильсон якобы по своей профессорской близорукости, ослепленный мечтой об «американском веке», способствовал этому.
В конце 1919 года сенат отверг ратификацию Версальского мирного договора. Вильсон объявил, что президентские выборы 1920 года явятся «торжественным референдумом» по поводу ратификации. Он по-прежнему настаивал на вступлении США в Лигу Наций. Республиканцы – против. Разгорелась словесная дуэль. ФДР, внимательно следивший за развитием событий, не тешил себя надеждами, что его партия преуспеет. Тем не менее он был верен ей.
Выступая в 1919 году на банкете национального комитета демократической партии в Чикаго, он произнес, по существу, свою первую большую политическую речь. Рузвельт попытался внести в межпартийную борьбу дух, созвучный времени. Он не стал тратить время на экскурс в область международных дел, а объявил, что республиканцы – «любимчики крошечной группы предпринимателей» и пекутся только о том, чтобы «облегчить участь тех несчастных, кто получает в год свыше миллиона долларов». Между тем «в условиях нынешнего кризиса демократическая партия остается партией… либерализма, идеализма, здравого смысла, созидания, прогресса и всего остального».
Усилия ФДР не пропали даром, о нем заговорили как о восходящей звезде, но он не мог изменить крен избирательной платформы демократов в сторону внешней политики. ФДР попытался выправить дело, взяв кандидатом в президенты от демократической партии Г. Гувера, который публично выступил за то, чтобы не делать Версальский договор предметом партийной борьбы, ратифицировав его с оговорками. К этому времени Гувер был широко известен в США как организатор американской помощи Европе. «Он просто чудо, и мне бы хотелось, чтобы его сделали президентом США. Лучшего президента не сыскать», – отзывался ФДР о Гувере. Гувер, однако, наотрез отказался.
Теперь Рузвельт очень мрачно смотрел на исход выборов и в начале 1920 года не собирался принимать сколько-нибудь заметного участия в них. Он писал одному из своих обожателей: «Откровенно говоря, грядущей осенью я не хочу превращаться в раннего христианского мученика в год, который несет успех республиканской партии». Решение оказалось преждевременным.
В конце июня 1920 года конвент демократической партии собрался в Сан-Франциско. В числе делегатов был Рузвельт. С первого же дня он оказался в центре внимания. Во время хорошо подготовленной стихийной демонстрации в зале в честь Вильсона делегация штата Нью-Йорк осталась на месте. Демонстранты, заполнившие проходы, стыдили ньюйоркцев, но, послушные воле Таммани, те оставались на местах.
ФДР бросился к судье Дж. Махони, державшему знамя штата, и схватился за древко. Судья крепко держал знамя, но где пожилому толстяку было совладать с мускулистым ФДР. В начавшейся потасовке обоим бойцам подоспело подкрепление; судья и заместитель морского министра обменялись крепкими тумаками. ФДР, изрядно помятый, выбрался с трофеем и торжественно понес знамя штата. С тех пор историческая реликвия с надлежащей надписью красуется в кабинете дома в Гайд-парке. Эпизод этот не повредил отношениям с Ч. Мэрфи, ФДР на конвенте сидел рядом с ним, ведя дружеские беседы.
Только на 44-м туре голосования был избран кандидат в президенты – губернатор штата Огайо Дж Кокс. Делегаты устали, и им, собственно, было безразлично, кто будет предложен на пост вице-президента. Коксу назвали несколько фамилий, среди них Ф. Рузвельта. Хотя Кокс лично не знал ФДР, он остановил выбор на нем, исходя главным образом из того, что кандидат был из штата Нью-Йорк. Перед тем как представить кандидатуру конвенту, Кокс все же посоветовался с Ч. Мэрфи. Последний отлично понимал, что шансы на успех демократов невелики, и заявил посланцу Кокса: «Я не люблю Рузвельта. Его не слишком хорошо знают в стране, однако в первый раз кандидат в президенты от демократической партии оказался вежливым в отношении меня. Поэтому я готов поддержать и дьявола, если этого хочет Кокс. Скажите Коксу, что мы проведем Рузвельта при первом же голосовании»2.
Перед закрытием конвента ФДР был утвержден кандидатом в вице-президенты. Он был выдвинут в значительной степени случайно и, возвратившись в Гайд-парк, сказал правду: «Я лично не имел никакого представления о том, что буду выдвинут, за тридцать секунд до этого».
Оставалось завершить дела в морском министерстве. Это отняло около месяца, а затем короткий отдых в Кампобелло. ФДР отправился туда из Бостона на эсминце «Хатфилд» и сам провел его через опасные воды. ФДР гордился рекордно коротким рейсом, запамятовав, что предвыборная кампания уже началась. Херстовская газета «Нью-Йорк джорнэл» оповестила, что кандидат в вице-президенты использовал военный корабль как собственную яхту и, чтобы доставить 165 фунтов своего живого веса в Кампобелло, сжег столько угля, сколько нужно для отопления домов 50 семей в течение целой зимы. ФДР не мог не вспомнить в этой связи Дэниелса: старик неоднократно порицал его за использование служебного положения. Члены семьи Рузвельта привыкли быть бесплатными пассажирами на военных кораблях.