Страница 34 из 130
— Осторожнее, Иваныч, у него очень высокая реактивность биополя, — Капитан кивнул на сидящих, — сейчас он прилагает все усилия, чтобы вы не включились в биосвязь. В малой степени вы ее почувствовали на склоне после встречи с медведем…
Капитан крепко пожал руки Сухорукову и Редозубову, сказав на прощание:
— Вы знаете, я счастлив. Потому что в полной мере познал цену жизни, которой не дорожил, считая себя пропащим человеком. Общество не принимало меня, и я не принимал общества. А таких, как я, отторгнутых, много. Вам еще предстоит разобраться в причинах такого вот их ухода. А тут моя жизнь заиграла новыми красками. — Капитан посмотрел на сидящих, увидел усилившуюся напряженность на лицах, и заторопился. — Человеческий мозг заработал во всю мощь! Люди еще узнают истинную свою цену. Мы постараемся помочь им. А пока — прощайте!
Сидящим в напряженных позах Вороновой и Смагину с каждой минутой становилось труднее. Пот градом катился по их лицам. Инопланетянам тоже доставалось, под невидимой тяжестью они жались к земле, оседали за бревном. Капитан быстро подошел к ним, сел и уже с места крикнул:
— Об инопланетянах вам придется забыть. Смагин не подойдет к вам, не ждите, ему стыдно быть самим собой…
Через несколько минут Сухоруков и Редозубов остались одни. Трое бывших землян и трое инопланетян попросту растворились в воздухе, исчезли. У оставшихся на время померкло сознание. Придя в себя, они долго смотрели на потемневшее вдруг небо. Поднявшийся ветер потянул почему-то прямо вверх, и осенние листья, ковром устилавшие землю, закружились вокруг и тоже пошли вверх, закручиваясь спиралью.
В газетах много писали о загадочном явлении, происшедшем среди белого дня в центре большого города. Мнение специалистов было единодушно — жителям Хабаровска посчастливилось увидеть шаровую молнию. Но мало кто обратил внимание на загадочное явление, связанное с появлением огненного шара…
Шар, пройдясь над тротуаром, вдруг резко увеличил размеры и яркость. В глазах людей потемнело на несколько секунд, а когда зрение восстановилось, все увидели, что шар исчез. А на том месте, где он только что был, торопливо шла молодая женщина в геологической одежде. Она убыстряла шаг, переходя на бег. Навстречу ей со скамейки медленно, неуверенно поднялся высокий парень, подхватил ее на руки.
— Рита, Рита… — повторял он, не в силах ничего больше сказать.
Опомнившись, Николай выпустил ее из своих объятий, долго смотрел на счастливое, заплаканное лицо.
— Я вернулась совсем, — тихо сказала Рита, — вернулась к тебе…
Поглядев на зевак, переключивших свое внимание с шаровой молнии на влюбленную парочку, она тронула Николая за рукав:
— Пойдем…
Они медленно пошли по проспекту вниз, к Амуру. Потом долго сидели в парке, на скалистом берегу Амура и… молчали. Разговорились только тогда, когда потерявший всякое терпение перепуганный Попов присоединился к ним. Вернее, он сел в сторонке, на безопасном расстоянии, но и чтобы не потерять их из виду. Время от времени, посматривая на Риту и Николая, Иван крестился.
Сухоруков сразу заметил, что Рита изменилась. Внешне она осталась той же, молодой и симпатичной женщиной, но теперь это был человек, уверенный в себе, обладающий всем тем, что дает только большой жизненный опыт, имеющий глубокие познания в различных областях науки, в том числе и такие, о которых люди еще и не догадывались, Сухорукову показалось, что между ними теперь пролегла глубокая пропасть. Рита сразу почувствовала его сомнения, улыбнулась своей прежней улыбкой:
— Я ношу опыт трех земных и трех инопланетных жизней. Даже четырех, если считать Его, «междупланетного». Но пусть тебя не пугает дистанция между нами. Она — временная… Мое возвращение — начало сотрудничества с планетой Руфа.
Насчет Смагина и Капитана Рита ответила не сразу:
— Смагин, прежний Смагин, не оставил на Земле ничего такого, что он искренне бы любил… Впрочем, нет уже прежних ни Смагина, ни Капитана, — Рита помолчала, вздохнула, — я им обязана своим возвращением… Пойти на такую жертву… В общем, в обычном облике вы их теперь не увидите…
Вернув на Землю Риту, они приняли на себя дополнительную нагрузку и потеряли возможность выходить из структуры полиразума даже ненадолго. Теперь это был единый, неразрывный организм. И он вскоре предстал перед людьми как сгусток энергии, в котором словно растворились и Капитан, и Смагин, и инопланетяне. Контакт с ним установили через его посредника, Риту Воронову. А он стал посредником между цивилизациями двух планет. Он не был привязан к определенной планете, его домом был безбрежный океан космоса. Для полиразума — пока первого и единственного — это было вполне возможно. Множественность связей привела к очередному, качественному скачку в развитии живой материи. Полиразум, как звездный лоцман, нес через космический океан мысли, чувства и чаяния двух народов — Земли и Руфы. Нес Контакт, сыном которого являлся сам.
Рита назвала его Капитаном…
Владимир Клименко
Конец карманного оракула
— Не смей лазить в гнездо! — испуганно кричала Мария Николаевна мужу.
— Еще чего выдумала, не смей, — одышливо огрызался тот, волоча расшатанную приставную лестницу к старой березе. — Еще как посмею! Воровка!
Последнее слово относилось уже не к Марии Николаевне. Чуть выше гнезда, похожего на лохматую кавказскую папаху, нервно стрекотала гладкая черно-белая сорока. Она возбужденно подпрыгивала на ветке и с ненавистью смотрела на Петра Егоровича, пытающегося поустойчивее прислонить длиннющую лестницу к стволу.
— Я тебе покажу, как чужие вещи таскать! — пыхтел почтенный муж, при каждом шаге наверх задевая объемистым животом за очередную перекладину. — Разорю все к чертовой матери!
Сорока стала сущим наказанием. Поселилась она на дачном участке, видимо, еще зимой и в марте радостным стрекотом встретила первых приезжающих. Свои преступные наклонности проявила сразу же, перетаскав у задумавшего весенний ремонт Петра Егоровича половину новеньких гвоздей из ящика с инструментами. Затем начались кражи похуже.
И вот сегодня, когда в ожидании гостей Мария Николаевна решила замесить тесто для вареников с клубникой и, сняв обручальное кольцо, чтобы не мешало, положила его на подоконник, сорока снова оказалась тут как тут. Ликующе треща крыльями, она взмыла над домом, не обращая внимания на причитания хозяйки, повертелась, красуясь, на коньке крыши, дабы бегающие внизу недотепы смогли полнее осознать горечь потери, а потом преспокойно перелетела в свое воровское гнездо, и долгое время из него торчал лишь ее хвост. Очевидно, она старалась понадежнее припрятать новое приобретение.
Вот тут терпение у Петра Егоровича лопнуло окончательно. Он потрусил к сараю за лестницей, а следом за ним, пытаясь отговорить мужа от опрометчивого шага, засеменила и Мария Николаевна, машинально на бегу вытирая мучные руки о полосатый фартук.
Сейчас она стояла у березы и умоляла Петра Егоровича быть поосторожнее. Как это часто бывает у супругов, проживших вместе немало лет, была она похожа на мужа не только комплекцией, но и чертами лица.
— Петя! — робко, но настойчиво предостерегала она, обняв основание лестницы, как некогда обнимали ноги коня провожающие на войну мужей казачки. — Петечка!
Петя, не отвечая, сопел наверху. Он стоял на самой последней перекладине. Обхватив одной рукой ствол березы, другой — пытался нашарить в гнезде злополучное кольцо. На лысину ему сыпался мусор, золотистые конфетные фантики и мелкие гвозди.
Нащупав наконец среди скопившегося за несколько месяцев хлама тонкий ободок кольца и еще что-то круглое и гладкое, он резко дернул рукой, отчего в гнезде образовалась дыра и сквозь нее на землю ручейком потекли различные предметы. Петр Егорович, сжимая в кулаке отвоеванное кольцо, пересчитал животом в обратном порядке все поперечины и очутился в объятиях Марии Николаевны.