План Б

— Я… Да. — Столь ясное осознание своих желаний все еще было для него непривычным: он совсем недавно избавился от искажений сознания, навязанных ему подготовкой агента. В этом ему помогли Мири — и удача. — Возможно, что опасность исходит от Департамента Внутренних Дел, — сказал он. — В конце концов, — он изящным жестом обвел аккуратный кораблик, окружавший их, — Департаменту удалось найти нас и отправить за нами агента — а ведь мы так дивно потерялись!

— Ну, толку им от этого было мало, — заметила Мири, имея в виду агента, умершего на ярмарке и оставшегося далеко внизу, на поверхности планеты.

— Им от этого чуть было не был толк, — с жаром возразил Вал Кон, имея в виду рану, которую она получила, и то, что задание агента чуть было не завершилось успехом.

— Угу, да… — Она повернулась и снова взяла его за руку. — Ты ведь вроде говорил со своим братцем Шаном…

По незаметным изменениям ее песенки Вал Кон понял, что это ее беспокоит, и мягко сказал:

— Я не эксперт в мысленных беседах. По правде говоря, она стала возможной только благодаря умению Шана. Я ему ничем не помог. Я не могу мысленно окликнуть даже тебя, Мири, — и это при том, что между нами такой тесный контакт!

— А ты пробовал? — Она ухмыльнулась. — Но разве твой брат не сказал, что это за опасность?

— Он сказал только, что «План Б» введен в действие.

— Психодурь! — пробормотала Мири.

Вал Кон укоризненно покачал головой, но невольно рассмеялся.

— Вспомни: в тот момент ситуация была несколько непростой. За мной охотился агент, мы с тобой разделились, и вдруг Шан заговорил у меня в голове, и притом так раздраженно! Мы еле успели назначить встречу — и контакт прервался.

— Так вы назначили встречу! — На ее лице отразилось одобрение. — Где?

Он сделал глубокий вдох и посмотрел ей прямо в глаза.

— В доме твоей семьи, Мири.

— Моей се…

Она уставилась на него, выронила его руку и попятилась. Ритм ее песенки рассыпался потрясением. Ее ноги наткнулись на кресло второго пилота, и она неловко плюхнулась в него, не отрывая широко открытых глаз от его лица.

— Послушай, босс, — проговорила она наконец. — У меня нет семьи. Моя мать умерла. Она умерла через год после того, как я стала наемником. А если Робертсон жив, то мне очень жаль, потому что не хотелось бы убивать его самой.

— О! — Он почувствовал печаль. Да уж, клан и родство! Он присел на подлокотник ее кресла. — Говоря о семье, я имел в виду Клан Эроб.

Ее рука легла на кошель, составлявший часть широкого ремня.

— Клан Эроб, — глуховато проговорила она, — понятия не имеет обо мне. Я же тебе говорила!

— Говорила. А я тебе сказал, что Эроб от тебя не отвернется. Тебе… сколько? Двадцать восемь стандартных лет?

Она кивнула, не скрывая недоверия.

— Так что, — решительно заявил Вал Кон, — пора тебе познакомиться со своим кланом и представиться своему Делму. Теперь, когда ты узнала о своих родственных связях, было бы непростительно невежливо игнорировать свои обязанности.

— И потом, ты сказал, чтобы твой брат встретился с тобой именно там, так что разговор окончен. Разумно отправиться туда первым делом. — Мири бросила на него возмущенный взгляд. — Надеюсь, ты знаешь, где это. Я-то уж точно не знаю.

— Я совершенно точно знаю, где это, — ответил Вал Кон. Он взял Мири за руку и тепло ей улыбнулся. Мири вздохнула, но не ответила на пожатие его руки.

— Почему это меня не удивляет? — спросила она.

— Нет! — твердо сказала Мири, сжимая чашку внезапно похолодевшими пальцами.

— Шатрез…

— Я же сказала — нет! — Она возмущенно посмотрела на него поверх чашки. — Это ты придумал, лиадиец, а не я. Если ты хочешь навещать кучу незнакомцев и выпрашивать у них снисхождение, то сам и бери гипноуроки для этого!

— Я бы и без них справился, — сухо ответил Вал Кон. — И, уважаемая сударыня, ты не просишь снисхождения, а занимаешь свое законное место на основе родства. Доказательства будут представлены должным образом — они имеют вид…

Мири со стуком поставила чашку.

— Кусочка эмали, который моя бабка наверняка слямзила у какого-нибудь пьянчужки в темном переулке — вместе со всем содержимым его карманов!

— … генной карты, — договорил Вал Кон, словно ее вспышки и не было.

Она судорожно вздохнула, борясь с тошнотой.

— Чтобы получить генную карту, разговаривать не обязательно. Да и потом я немного могу говорить. Ты учил меня низкому лиадийскому. Почему бы тебе не обучить меня и высокому, чтобы я тебя не опозорила?

— Мири…

Он со вздохом откинул со лба упрямую прядь волос. Мири прикусила губу: она не сомневалась, что он почувствовал ее волнение с той же определенностью, с какой она ощутила его досаду. И он понял, что ее волнение слишком велико — если принять во внимание суть его просьбы, их доверие и их любовь.

— Речь идет не о том, чтобы ты меня не опозорила, — сказал он. — Мы — спутники жизни, Мири: я почитаю за честь быть рядом с тобой. Но когда соединяешься на всю жизнь, действует еще одна вещь… Ты бы отправила меня на бой, не позаботившись о том, чтобы я знал местность не хуже, чем ты?

— Что?! — Она покачала головой. — Недостаток информации может привести к твоей гибели! И мне надо было бы дать тебе все, что у меня есть, потому что никогда не знаешь заранее, что именно может оказаться важным.

— Вот именно. — Он подался вперед, не давая ей отвести глаза. — Мы говорим об одной и той же ситуации, шатрез! Лиадийцы… Лиадийцы очень церемонные. Очень… организованные. Существует шесть способов просить прощения — шесть положений тела, шесть совершенно разных фраз и шесть разных поклонов. И землянин ни один из шести не назвал бы извинением. Извинения… чрезвычайно редки.

Он снова отбросил со лба волосы и качнулся назад.

— Ты говоришь на низком лиадийском… приемлемо. Ты немного усвоила высокий лиадийский по книгам — достаточно, чтобы обходиться, если бы мы поработали с тобой над произношением. Но слова — это такая небольшая часть общения, Мири! Это все равно как если бы я дал тебе пули, но не дал к ним пистолета.

Она закрыла глаза, потом снова открыла.

— Ты изучал этот Кодекс?

— Да. — Он наблюдал за ней — очень пристально и встревоженно. — Я вырос в этой культуре. Я изучал Кодекс с помощью гипноуроков, чтобы откорректировать понимание нюансов. А потом я трансформировал изученное в соответствии с моим меланти. Твое меланти отличается от моего, Мири. Я не могу научить тебя его демонстрировать. Но твой спутник жизни может посоветовать тебе, как его хранить.

— А книг об этом нет? — Она чувствовала, что дыхание у нее стало учащенным и отрывистым. В висках у нее стучала кровь, ладони вспотели. — Мне нельзя учиться по книге? А потом мы с тобой могли бы отработать мое произношение…

Неужели это обязательно, ОБЯЗАТЕЛЬНО должны быть гипноуроки? О боги!

— Книга… состоит из нескольких томов, — мягко проговорил Вал Кон. — Из нескольких очень толстых томов. Когда я был маленький, я становился на них, чтобы дотянуться до верхней полки в библиотеке моего дяди.

— Наверное, был и более простой способ забраться наверх, — сказала Мири, невольно улыбнувшись.

— Был, — холодно подтвердил он, — но мне было запрещено карабкаться по полкам. Это мой дядя обговорил совершенно определенно.

Она рассмеялась.

— Этому твоему дяде пришлось нелегко!

— Конечно, у нас с Шаном была склонность создавать себе неподобающие… необходимости, — пробормотал он. — Но вот Нова была примерным ребенком. — Он повел плечами. — Почти всегда.

Мири чуть было не рассмеялась снова.

— А младшенькая? Антора? Она была такая же неугомонная, как и остальные, или тут твой дядя смог немного отдохнуть?

— О, Антора, видишь ли, всегда была Анторой. Ее необходимости часто вообще лежали в иных сферах. — Он наклонил голову набок. Его зеленые глаза ярко блеснули. — Что тебя тревожит, Мири?

— Я…

Проклятие, проклятие! К черту в преисподнюю! Включилась память, и на мгновение она оказалась в душной кабинке на Пустоши, в порту: четырнадцатилетняя, с обожженным мозгом, в полубеспамятстве. А техник говорил Лиз: