Страница 12 из 148
Особенно конфликтными были их отношения с рабочими. Рабочие видели в инженерах эксплуататоров и угнетателей, не отличая фабриканта от представителей технического персонала, тогда как последние чувствовали себя исполнителями и не хотели, чтобы их отождествляли с работодателями. Недоброжелательство и зависть со стороны рабочих вызывала и огромная разница в оплате труда. К тому же рабочие считали инженеров безбожниками, которые не исповедуют общую веру, а идут собственными, непонятными путями. Симптоматично в этом отношении, вероятно, дело студента-инженера Н.А. Шубина (р. 1880): в ноябре 1904 г. рабочие едва не подвергли его самосуду за то, что студенты во время демонстрации якобы топтали иконы{161} У инженеров же зачастую вызывали подозрение рабочие, приверженные странным народным обычаям и суевериям. Огромную культурную пропасть между специалистами с высшим образованием и необученными рабочими-сезонниками вряд ли можно было преодолеть, и со временем она только углублялась{162}. Практически не находилось согласия и в сфере политических воззрений и политической деятельности. Инженеры сравнительно мало интересовались проблемами рабочих и в большинстве своем предпочитали решать рабочий вопрос, имевший существенную политическую подоплеку, как производственно-экономическую проблему{163}. Они полагали, что их подчиненные — лентяи и бездельники, у которых и так слишком много праздников и которым ни в коем случае не следует давать послаблений вроде восьмичасового рабочего дня{164}.
Отношения между рабочими и инженерами характеризовались взаимным недоверием, быстро превращавшимся в ненависть, прежде всего со стороны рабочих. Находясь между рабочими, с одной стороны, и директорами предприятий — с другой, инженеры часто ощущали себя словно между молотом и наковальней{165}.
б) Технократия против революции
В то время как население в целом и рабочие в особенности относились к инженерам с подозрением, многие представители технических профессий видели свое призвание в том, чтобы привести общество к благосостоянию, а страну к процветанию.
«Инженеры должны быть не только людьми, передающими материальную культуру, но и дать пример общественной солидарности и нравственной красоты. Ни врач, ни юрист, ни какой-либо другой представитель интеллигентных профессий не могут дать массам и обществу своим непосредственным материальным трудом столько пользы или вреда, как инженер»{166}, — подчеркивал в 1913 г. инженер И. Русак особенность своей корпорации. Инженер В.Л. Кирпичев также считал, что на долю его и его коллег выпала особая роль: «В будущем нам предстоит золотой век. Мы достигнем этого, двигаясь по пути технических усовершенствований и обновления. Инженеры будут направлять, вести нас, указывать нам путь»{167}.
Мысль, что именно инженеру благодаря его техническим знаниям суждено привести человечество в лучшее будущее, была широко распространена среди русских инженеров{168}. Совокупность технократических представлений, идея предназначенности людей техники для руководства судьбами страны пришла в Россию в первой половине XIX в. вместе с приверженцами француза по имени Клод Анри де Рувруа граф де Сен-Симон (1760-1825), которые создавали систему инженерного образования, где и распространяли свою социалистическую утопию, основанную на науке и технике и зафиксированную в трех книгах «Катехизиса промышленников» («Catechisme des industriels», 1823-1824){169}. Круги русских сен-симонистов превозносили инженера как освободителя человечества, который с помощью внедрения железной дороги объединит людей в единый народ с общим языком{170}. Иван Алексеевич Вышнеградский (1831-1895), технократ и директор «Техноложки» с 1875 по 1879 г., позаботился, чтобы сен-симонистские идеи сплавились с содержанием обучения и запечатлелись в сознании многих инженеров, даже не обязательно убежденных технократов{171} Первое «Русское техническое общество», основанное в 1866 г. и позже удостоенное звания «императорского» (Императорское Русское техническое общество, (И)РТО), также отличалось сильной технократической направленностью[6]. Вера в то, что, работая по своей профессии, можно наилучшим образом преобразовать мир, была типичной для большинства русских инженеров: они мечтали создать, наконец, значительные труды, претворить в жизнь великие открытия, изменив тем самым окружающую действительность, и чурались политики. Они стремились к профессиональной автономии и хотели сами решать, как нужно индустриализировать страну. Все остальные проблемы общественного устройства интересовали их во вторую очередь, или они считали, что эти проблемы можно решить вместе с техническими{172}.
Тем не менее ряд инженеров активно участвовали в революции 1905 г. В «Манифесте 198 инженеров», переданном С.Ю. Витте, техники возлагали на царское правительство ответственность за Кровавое воскресенье 9 января 1905 г.{173} Центр революции находился в институтах, в которых уже с конца XIX в. то и дело протестовали студенты{174}. Оплотом революционеров была «Техноложка», где студенты создали тайную марксистскую библиотеку{175}. Правительство быстро покончило с политическим движением инженеров: в апреле 1905 г. оно распустило всероссийский съезд инженеров и техников в Петербурге, и сразу же после объединения различных профессиональных организаций в Союз союзов в мае 1905 г. среди инженеров начались аресты{176}. Некоторые технические институты оказались закрыты на несколько месяцев или даже лет{177}. Многие инженеры были из-за недостаточной политической благонадежности уволены с государственной службы и нанимались на работу, в частности, в качестве управляющих домами{178}. Некоторые бежали за границу и вернулись в 1913 г., когда царь объявил амнистию по случаю празднования 300-летия династии Романовых, или только после революции 1917 года{179}.
Инженеры, и без того довольно аполитичные, после поражения революции были тем более растеряны и запуганы и не хотели больше иметь никакого отношения к политике. Такого мнения придерживаются Манфред Шпет и Карл Шлёгель{180} В следующие годы неоднократно предпринимались попытки объединить организации инженеров, но они вновь и вновь терпели неудачу из/за страха отдельных организаций перед утратой собственного влияния, а также из-за реакции, господствовавшей в стране. Учредительный съезд, наконец, разрешенный и созванный на осень 1914 г., не смог состояться из-за начавшейся войны{181}.
6
Balzer H. D. Educating Engineers. P. 135. Вслед за РТО возникли в 1878 г. Политехническое общество (ПО), в 1884 г. — Общество технологов (ОТ), в 1896 г. — Собрание инженеров путей сообщения (СИПС), в 1904 г. — Всероссийский союз инженеров и техников (ВСИИТ), а в 1908 г. — Кружок технологов Московского района (КТМР). Это названия лишь некоторых организаций. ПО было основано при «Техноложке», ОТ при МВТУ, СИПС при Институте инженеров путей сообщения в качестве организаций взаимопомощи, чтобы, в частности, создать сетевую структуру, которая помогала бы студентам и выпускникам, оказавшимся в стесненных обстоятельствах, а также в поиске практических занятий и работы. В то же время они всегда ставили целью и содействие науке и технике, организацию докладов, издание собственного журнала, объединение инженеров и фабрикантов. См.: Spath M. Fach- und Standesvereinigungen russischer Ingenieure. S. 101 ff., 142 ff., 159 ff., 168 ft, 182,196.